В тот солнечный октябрьский день, я задержалась в книжном магазине. Покупала новые тетрадки и канцелярские принадлежности. Домой планировала доехать на автобусе, потому что пакет с покупками был немного тяжелым. На остановке и людей-то особо не наблюдалось, поэтому я плюхнулась на лавочку и принялась смиренно ждать транспорт.

— Эй, девочка, — нарисовался смуглый мужчина лет сорока возле табакерки, которая стояла в двух метрах от остановки. Вальяжным шагом незнакомец подплыл ко мне и растекся в улыбке. Сальные волосы, зализанные назад, взгляд потерянный и дезориентированный, вещи грязные, местами даже порванные, а запах алкоголя разит за версту. Я таких с детства побаивалась. Кто знает, что у них на уме.

— Дорогуша, ты чего молчаливая такая, — пропел мужчина и нагло прошелся по мне заинтересованным взглядом. Я была в обтягивающих джинсах, легкой светлой кофте и пиджаке, поэтому удивилась, чем могла приглянуться данном экземпляру.

— А меня Владислав зовут, — протянул он мне руку, и я тут же подскочила с лавки. Решение идти пешком пришло моментально, пусть и пакет тяжелый, но сидеть в компании Владислава вообще не прельщало. Но мужчине такой расклад не понравился. Он схватил меня за кисть руки и резко развернул к себе, облизнув нижнюю губу.

— Отпустите, — крикнула на автомате я и дернулась. Думала, пронесется вся жизнь перед глазами из-за этого Владислава. Однако каким-то чудесным образом за моей спиной вырос Кирилл.

— Привет, Ромашка! — Такой родной голос, и такие теплые слова. — Смотрю, ты все без моего внимания таишь?

— Кирилл, — хотела было попросить помощи, пыталась даже не реагировать на его очередную шуточку. Но тут вмешался экземпляр с лавки.

— Малой, ты, что тут типа конфетку пришел забрать у меня?

— При всем уважении к старшим, но эта конфетка моя. Поищете другую, лады? — Улыбнулся Кирилл. Я даже осмыслить не успела смысл сказанных им слов, как покраснела. Румянец лип к моим щекам моментально, стоило только Соболеву сказать что-то с притяжательным местоимением. Все тараканы в голове тут же включали ритмичную музыку и начинали танцевать сальсу, а сердце прыгать, словно его ужалило сотни пчел.

Соболев и не подозревал, сколько правды таилось в его словах. Я ведь, и правда, на сто процентов принадлежала ему. Готова была все простить, примчаться в самый поздний час к его кровати, закрыть собой от шторма, и отдать жизнь в самой жестокой драке. Кирилл имел надо мной нереальную, какую-то химическую, сверхиррациональную власть. И это пугало, но в то же время манило одновременно.

— Поехали, подвезу тебя, — предложил Соболев, оттаскивая меня от пьяного мужчины.

— На… нем? — Вопросительно посмотрела я сначала на большой велосипед, тот самый, которым так гордился Кирилл, а затем и на его хозяина.

— На… нем, — повторил он в моей манере.

— Но ведь багажника нет.

— Седло же есть. Я стоя поеду. Залезай, помогу.

Велик был высоким, а сидение узким и твердым. Кое-как, не без помощи Кирилла, конечно, я смогла оседлать железного коня. Правда, потом появился новый вопрос, за что держаться.

— За меня, естественно, — довольный чем-то или собой, произнес Кирилл. Он перекинул ногу через раму, одной стопой уперся о педаль, а другой пока опирался о бордюр.

— Готова?

— Не очень, — неуверенно отозвалась я и легонько ухватилась за ткань олимпийки Соболева.

— Ромашка, — оглянулся он. На лице его блестела та самая обворожительная улыбка, которая заставляла меня таять, подобно мороженому в знойный солнечный день.

— М?

— Говорю же, за меня держаться надо, а не за майку. Упадешь же!

Я не сразу поняла, к чему он клонит. Думала, очередная шутка за двести от мастера Камеди Клаба. Но стоило нам только сдвинуться с места, как смысл слов приобрел другую окраску. Оказалось, что держаться за кофту не просто неудобно, даже опасно. Поэтому мои руки на автомате обхватили Кирилла за талию, а лицо прижалось к его широкой спине. Это было странно: быть настолько близко к человеку, от которого мысленно сходишь с ума, и мечтаешь ночью, прежде чем уснуть.

Сперва мы ехали медленно, но потом Соболев решил явно показать себя, вернее свои навыки вождения и акробатические трюки. Он ускорился, и стоило только впереди показаться спуску, как Кирилл оперся о руль, отпустил руки, расправляя их, подобно лику Христа, и мы понеслись.

Ох, вопли мои были слышны на всю округу. Я даже глаза закрыла, до того испугалась. Еще и машины встречные нет-нет попадались. Думала, убьемся, и поминай, как звали. Только Соболева забавляли крики, требования остановиться или хотя бы вернуть руки на руль. Я и не знаю, каким чудом мы умудрились остаться целыми и докатиться до поворота на нашу улицу. Там-то пришлось затормозить, потому что впереди стояли машины и горел красный свет.

Пережить подобный адреналин снова особого желания не возникло. Поэтому я практически спрыгнула с велика, хотя и обнимать Кирилла было очень приятно.

— Ты чего? — Бровки сошлись домиком на его лице, а губы так забавно свелись в трубочку, что вся злость моя, которая норовила лавой сойти с вулкана, куда-то улетучилась.

— Пешком пойду, — буркнула я. — А ты дальше веселись!

Однако дальше веселиться Соболев не стал. Он поехал вслед за мной, сначала пытался рядом маячить, а потом и вовсе слез со своего железного коня.

Мы в очередной раз шли домой вместе. Болтали, шутили, дурачились. Кирилл называл меня «Ромашкой», и в эти сладкие минуты, я ощущала за спиной крылья. Пушистые и очень сильные. С такими можно упорхнуть на седьмое небо, оказаться среди больших белых облаков.

Глава 27

27.1

Танька начала подозревать что-то. Ее вопросы и косые взгляды говорили за себя. Я часто замечала, как подруга поворачивает голову на уроке и поджимает губы. Она смотрела то на меня, то на Кирилла. И на нем задерживалась чуть дольше положенного. Я не думала ни о чем плохом. Казалось, что Филимонова просто переживает. Все же Кирилл не пай-мальчик.

На переменах Танька косилась в сторону Ксюхи. И вот это занятие мы разделяли на двоих. В буфете Соболев садился всегда с Тимуром, десятиклассником. Ворошин часто находился рядом с Кириллом. Они вместе зависали на спортплощадке, иногда приезжали на великах, а иногда разминались, закидывая мяч в кольцо. Было видно, что парни в хороших отношениях, наверное, даже дружеских. Рядом с ними частенько тусовались и другие мальчишки, к Соболеву вообще людей, подобно магнитом тянуло. Хотя раньше я за ним не замечала такого. Он вырос, возмужал, раскрылся. Кирилл нравился окружающим, было в нем что-то уникальное.

Ксюша же, в отличие от меня, открыто демонстрировала свои чувства. Она частенько садилась с пацанами за один стол, хотя там порой и места для нее не находилось. Выбегала на улицу, когда мальчики на спор подтягивались или делали кувырки. Мельникова смело хватала Кирилла за руку, делая вид, что подвернула ногу, а бывало и просто так. Они все также ходили вместе на строевую подготовку, пересекались на каких-то спортивных мероприятиях.

Таньку жутко раздражала Ксю. Подруга готова была ее разорвать, была бы такая возможность. А когда слухи о том, что Кирилл с Мельниковой встречаются, дошли до Филимоновой, она вообще решила навести на них порчу.

— Ты совсем спятила? — Качала головой Ната, удивляясь странностям подруги.

— Этот Нечестивый прям центр вселенной какой-то. Глянь, как все к нему липнут, — не унималась Танька.

Сначала я списывала ее поведение на обычную неприязнь. Ну, мало ли бывает, с детства остался отпечаток, вот и тянется следом во взрослую жизнь.

— Ты так на него смотришь! — Грозно и сурово однажды заявила Филимонова по пути домой.

— Как так? — Сделала вид, будто не понимаю, к чему она клонит. До сих пор не могла признаться никому, что, мягко говоря, запала на своего соседа по парте.

— Он тебе нравится, да? — Выпалила Филимонова. Хорошо, что в тот день стоял легкий морозец, и щеки обдувало прохладным ветром. Иначе я бы просто не знала, на что списать румяна на скулах.