Мертвое тело Зоала распростерлось в тени между грузовыми контейнерами. Фенринг попятился назад, чтобы убедиться, что никто ничего не видел и не слышал. Ему не нужны лишние вопросы, ему нужно скорее унести отсюда ноги.

Лежавший на земле Зоал начал таять, черты его лица потеряли четкость, и в конце концов он превратился в безволосый, безликий манекен неопределенного свойства. Восковая кожа и кончики пальцев, лишенные петель и завитков отпечатков.

Заговор тлейлакса заинтриговал Фенринга. Это знание надо приобрести, оно стоит многих сокровищ. Надо только подумать, как наилучшим образом использовать это знание против Хайдара Фен Аджидики.

Тяжело дыша, но все же дыша, Фенринг затолкал труп в один из контейнеров и плотно закрыл крышку. Спустя несколько недель странный труп будет обнаружен в каком-нибудь затерянном мире, и получатель груза будет долго ломать голову, откуда он взялся…

Фенринг посмотрел на огни космопорта и увидел, что только что на посадочную площадку приземлился орбитальный челнок. Сейчас надо составить маршрут, чтобы кружным путем вернуться в Кайтэйн, не оставив при этом никаких следов. Второе: ни в коем случае нельзя лететь лайнерами класса «Доминик», поскольку навигаторы на них будут пользоваться искусственной пряностью, а Фенринг не желал сам становиться подопытным кроликом.

Приободрившись, Фенринг поспешил в здание космопорта и слился с толпой рабочих и пассажиров, шедших на борт орбитального челнока. Оказавшись на борту корабля, летевшего на ожидавший его на орбите лайнер, Фенринг молчал, не отвечая ни на какие вопросы, хотя два человека спросили, отчего на его лице застыла столь широкая и лучезарная улыбка.

Прибыв в Кайтэйн по поручению барона, Питер де Фриз вскоре появился в комплексе административных зданий и зашагал по его бесконечно длинным коридорам. Память ментата хранила все повороты и подъемы переходов, соединявших корпуса правительственных учреждений.

Было еще довольно раннее утро, и Питер до сих пор ощущал во рту сладость импортных фруктов, которые он ел на завтрак в каюте дипломатического фрегата. Большее удовольствие ментату, однако, доставляло сознание того, что барон поручил ему доставить во дворец анонимно. Узнав содержание этого послания, император, пожалуй, испачкает свои царственные штаны.

Вынув из кармана кубик с сообщением, Питер спрятал его в нише стены за идеализированным императорским бюстом, великое множество коих было расставлено по всему дворцу.

Открылась одна из боковых дверей, и в коридор вышел румяный мужчина, в котором де Фриз тотчас же узнал посла Харконненов Кало Уиллса. Послу было довольно далеко за тридцать, но он создавал впечатление юноши, едва ли начавшего бриться. Должность посла он получил только благодаря своим родственным связям. Информация, которую он присылал на Гьеди Первую, не имела никакой ценности; Уиллс был лишен способностей, необразован и не сумел воспользоваться своим положением, чтобы стать компетентным разведчиком.

— Кого я вижу, Питер де Фриз! — сладким голосом воскликнул Уиллс. — Я и не знал, что вы во дворце. Барон не известил меня о вашем приезде. Вы явились нанести визит вежливости?

Ментат разыграл искреннее удивление:

— Возможно, я скоро действительно его нанесу, господин посол, но в данный момент я исполняю одно очень важное поручение барона Владимира Харконнена.

— Да, время дорого, не так ли? — согласился с де Фризом Уиллс, сияя улыбкой. — Я, к сожалению, тоже должен спешить. У нас обоих слишком много неотложных и важных дел. Позже дайте мне знать, не смогу ли я чем-нибудь быть вам полезным.

Посол поспешил по коридору в противоположную сторону, всем своим видом стараясь подчеркнуть собственную значимость.

На куске самоуничтожающейся бумаги Питер набросал план пути к месту, где он спрятал кубик с посланием. Этот план он отдаст императорскому курьеру, который и вручит императору эту бомбу замедленного действия.

Это будет подходящая месть Ришезу за беспримерный по наглости шантаж.

Это должно работать.

Халоа Рунд внимательно смотрел, как рабочие заканчивают сборку опытного образца генератора невидимого поля, созданного по эскизам и уравнениям, оставшимся в записях беглого изобретателя Чобина.

На одной из записей, сделанной на магнитной проволочной катушке, сам изобретатель назвал свое детище полем-невидимкой. Предмет становился одновременно сущим и несущим, он присутствовал и одновременно отсутствовал. Все время, каждую минуту, Рунд обдумывал эту удивительную концепцию.

Халоа все еще не мог разгадать тайну интермитирующего невидимого поля, устроенного мошенником в его старой лаборатории. Согласно фрагментам оставленных Чобином схем, минимальный диаметр невидимого поля составлял сто пятьдесят метров. Каким же образом, ломал себе голову Рунд, могла стать невидимой столь маленькая комнатка. Прошло довольно много времени, прежде чем инженер понял, что поле было асимметричным и выступало в космическое пространство, прилегавшее к исследовательской станции.

Услышав о проекте и обеспечив финансирование работ со стороны ришезианского правительства, граф Ильбан Ришез прислал своему племяннику поздравление, восхищаясь его гениальностью и способностью к предвидению. Старик обещал выкроить время и лично приехать на Корону, чтобы увидеть невиданное поле, хотя и сомневался, что поймет, как его создали. Премьер-министр Калимар тоже прислал воодушевляющее послание, обещая изобретателям всяческую поддержку и помощь.

В течение многих десятилетий Корона оставалась закрытым лабораторным учреждением. На этой искусственной Луне талантливые инженеры разработали технологию производства ценных ришезианских зеркал. Ни один Дом не смог создать ничего похожего, несмотря на многочисленные попытки и неприкрытый промышленный шпионаж. Если же удастся создать невидимое поле, то это будет немыслимый прорыв, и тогда лаборатории Короны начнут выпускать еще более ценную технологию.

Полномасштабные исследования были страшно дороги и требовали участия самых блестящих ученых, которых ради этой цели пришлось отвлечь от решения других задач. Совсем недавно премьер-министр Калимар привез на Корону большой запас пряности, который при нужде можно будет продать за наличные деньги. Склад меланжи занимал сейчас шесть процентов полезного объема космической станции.

Административный нажим со стороны директора Флинто Кинниса стал сильнее из-за амбициозности проекта, но Халоа Рунду было наплевать на это. Генератор Чобина оказался невероятно сложной системой, требующей постоянного внимания.

Все остальное изобретателя просто не волновало.

Развернув сообщение и пробежав его глазами, Шаддам отменил все свои встречи и, горя гневом, заперся в своем кабинете. Час спустя он вызвал к себе верховного башара Зума Гарона.

— Кажется, моим сардаукарам прибавилось работы, — сказал он, не скрывая клокотавшей в нем ярости.

Старый ветеран Гарон, одетый в блестящий мундир, вытянулся в струнку, готовый выслушать приказ.

— Мы всегда в вашем распоряжении, сир.

Как этот Дом Ришезов набрался смелости сделать это после устных предупреждений и сурового наказания, которому Шаддам подверг Зановар? Премьер-министр Калимар решил, что он может игнорировать декреты императора и устраивать незаконные хранилища пряности там, где ему заблагорассудится? В анонимном послании содержались неопровержимые доказательства того, что незарегистрированная меланжа хранится на искусственном спутнике планеты Ришез — в Короне.

Поначалу император относился к подобным сообщениям со сдержанной подозрительностью. Эказ и Грумман буквально осыпали друг друга обвинениями такого рода, употребляя непарламентские выражения и указывая друг на друга пальцами. Но их доказательства были шаткими, а мотивы — очевидными и прозрачными.