– Мне кажется, – сказал он Партриджу, – у нас могут быть общие знакомые.

Тот без всякого интереса посмотрел на Тобиаса Отса.

– Многие из ученых, – холодно заметила миссис Партридж, – изучают редкие способности моего мужа.

– Мистер Партридж изучает магнетизм животных. Вы учились с мистером Лабаттом, – продолжал обращаться к ее мужу Тобиас. – Доктор Элиотсон написал о вашей технике гипноза. Особенно его поразил случай с… что это было? Да, вы спрашивали свидетелей в суде, пользуясь гипнозом, и сами потом участвовали в арестах?

– Элиотсон? – задумчиво промолвил Партридж. – Я не помню.

– Статья была напечатана в журнале «Зоист».

– Обо мне много пишут, – заметил Вилфред Партридж, открывая книгу; на ее первой странице была пожелтевшая газетная вырезка, приклеенная к самой середине листа.

– Разве не я, – начал он, сердито нахмурив брови, – разве не я нашел Эмили Тадболл, похищенную прямо из рук ее матери?

– Это он нашел ее, – подтвердила его жена, указывая на испачканную клеем длинную колонку пожелтевшей газетной вырезки: «ЭМИЛИ ТАДБОЛЛ НАЙДЕНА».

– Разве не я отыскал тело лорда Томпсона, когда все уверяли, что он прогуливается по Пиренеям?

– Это он нашел его, – опять подтвердила жена, ткнув в колонку пальцем с обгрызенным ногтем. «ЛОРД ТОМПСОН УМЕР».

Их длинная литания завершилась лишь через пять минут, и во время ее миссис Партридж в своих однообразных пояснениях не изменила ни единого слова.

– И как же, сэр, вы пользуетесь вашим искусством? – спросил Тобиас, когда скучное перечисление окончилось. – А как вы относитесь к магическим флюидам?

– Никто из гипнотизеров не сомневается в существовании флюидов, – уверенно сказал Вилфред Партридж, указывая на кожаный переплет книги с перечнем своих успехов, – но флюиды – это стоячая лужа, если у субъекта нет достаточной веры в них.

– Веры? – воскликнул Мэггс. – Господи! Мы приехали к вам из Лондона. Разве этой веры недостаточно для фонтана флюидов?

– Мистеру Партриджу нужен особый личный знак, – сказала его жена.

– А мое личное присутствие здесь? Что может быть больше? – воскликнул Мэггс.

Мистер Партридж закрыл книгу.

– Под личным знаком моя жена подразумевает два особо личных знака, – сказал он.

– Деньги, – пояснила его жена.

– Сколько? – спросил Тобиас.

– Пятнадцать на стол.

– Шиллингов?

– Фунтов.

Тоби шумно втянул в себя воздух, но чета Партридж смотрела только на Мэггса, чьи манеры оставались нехарактерно для него дружественными.

– Ну а какой второй знак?

– Второй знак, – промолвил Вилфред Партридж, начав завязывать свой сверток, – это что-то, все равно что, пусть самая маленькая вещица, лично принадлежащая тому, о ком идет речь.

– Насколько лично? – спросил Джек.

– Что-либо, чего касалась рука нашего субъекта, мистер Мэггс.

Джек Мэггс опустил руку в глубокий карман своего пальто и вынул миниатюру в весьма экстравагантной рамке, которую он обычно бережно носил в глубоком кармане бриджей, и показал всем портрет необычайно изысканного юноши в темно-синем фраке с белоснежным галстуком. Юноша, изображенный на миниатюре, кого-то напомнил Тобиасу, хотя кого, он сразу не вспомнил. Молодой человек казался надменным и одновременно приветливым, и хотя он отвел взгляд своих светло-голубых глаз в сторону, его лицо хранило оживленное выражение. Овальная рамка портрета из серебра была экзотически украшена звездами.

– Это мой сын, – с гордостью сказал Джек Мэггс. – Мистер Генри Фиппс, эсквайр.

Тоби впервые услышал от Джека Мэггса о его личных связях с жильцом дома на Грэйт-Куйн-стрит. Не успев оправиться от первого удивления, он не менее был удивлен тому, с каким сияющим взором отец передал миниатюру сына в руки Вилфреду Партриджу.

Он ждет восхищенных отзывов о своем сыне, подумал Тобиас.

Но если это и было так, то Партридж разочаровал его. Тот даже не посмотрел на портрет, но зато стал внимательно изучать пробу на великолепной серебряной рамке, а затем передал портрет своей жене.

– На вещах они обычно оставляют немного себя, – сказала она. Тоби заметил, что миссис Партридж тоже внимательно разглядывала пробу. – Могут коснуться, проходя мимо, и оставить свой след.

– На портрете он очень похож.

– Главное, сэр, касался ли он его в последнее время. Портрет находился у него?

– Главное в том, мадам, что я ищу своего сына. Миссис Партридж отодвинула от себя портрет.

– Если он не касался его, то портрет бесполезен для мистера Партриджа. Нам не нужно знать, какая у него внешность. Мы хотим знать, где он находится.

Тобиас увидел, – или ему показалось, – глубокую печаль на лице своего спутника, и ему захотелось как-то отомстить его мучителям.

– Мадам, во всем этом мало смысла.

Но вместо благодарности Мэггс только рассердился на него.

– Все, хватит, – наконец сказал он.

– Подождите, – внезапно вмешалась миссис Партридж. – Я чувствую, что у вас есть еще что-то, чем мы могли бы воспользоваться. – Вдруг словно ниоткуда в ее руке оказались два локона детских волос.

– Это его волосы! – объявила она, и лицо ее заблестело от прилива крови.

– Прочь от моих карманов! – воскликнул возмущенный Мэггс, вырывая у нее из рук пакетик с локонами. – Это личное.

– Это волосы вашего сына, – настаивала женщина. – Это наш клиент, Вилф. Это волосы его сына. Не перечь мне.

Все это было сказано злобно и решительно. Тобиасу показалось, что Мэггс даже испугался, у него был какой-то странный пристыженный вид, когда он заговорил:

– Черт вас побери! Это не тот, кто мне нужен. Тобиас даже не успел удивиться такому объяснению, ибо в эту минуту со скамьи стремительно поднялся священник, словно солдат, услышавший боевую команду.

– Как вы смеете посылать к черту мою жену, сэр, – выкрикнул он.

Джек Мэггс осклабился, но затем, вздохнув, медленно опустился на скамью и обхватил голову руками.

– Это не волосы Генри Фиппса, – промолвил он. Священник тем временем взял со стола портрет и стал внимательно, как настоящий ювелир, разглядывать его рамку. Затем передал его жене, а та приложила его к уху, словно это была морская раковина.

Теперь Тобиасу было совершенно ясно, как стало бы ясно даже сообразительному ребенку, что супруги Партридж – шарлатаны. Однако пока курносая и кургузая карманная воровка держала портрет у своего уха, Джек Мэггс терпеливо ждал вердикта. Тобиаса, вопреки его ожиданиям, даже тронуло то, с какой надеждой Мэггс наклонился к женщине. Каким печальным он стал, подумал Тобиас. Когда Партридж и его жена попросили оставить их одних, чтобы посоветоваться, как быть дальше, Джек согласился, и они с Тобиасом покинули комнату.

Тоби первым делом увлек своего компаньона в темный конец коридора, где кто-то свалил деревянные формы для седел и, казалось, оставил их гнить на полу.

– Итак, господин Мэггс, – шепотом спросил он, – что вы об этом думаете?

Лицо каторжника казалось застывшим, но глаза сверкали, он был взволнован.

– Они знают свое дело, это бесспорно. Только жаль, что им не повезло с портретом. Мой Генри никогда не прикасался к собственному портрету.

– Вы заметили, как они разглядывали его?

– Но это оказалось не тем, что им нужно.

– Они прежде всего смотрели на пробу серебра. Эта рамка дорогая?

– Я бы не стал заказывать для портрета моего сына какую-нибудь дешевку, это точно.

– Джек, нас обманывают.

– Это не настоящий Партридж?

– Это он, Партридж.

– Как обманывают? Нет, я не верю вам. Поверьте, приятель, в делах я не новичок.

– Вы лучше поверьте мне, мистер Мэггс. Их колдовские приемы – очковтирательство и обман. Он не может кого-нибудь найти, приложив к уху серебряную рамку портрета.

– Это ничего ему не даст?

– Ничего.

Джек Мэггс посмотрел на Тобиаса Отса, посмотрел очень сурово.

– Но это тот парень, за которого вы поручились?