Животные были обвешаны блестящей сбруей и яркими шелковыми попонами, усеянными узорами из бриллиантов, жемчуга, рубинов и изумрудов. Каждая повозка была разукрашена шелковыми знаменами, флагами и вымпелами, развевающимися на ветру.

Впереди ехал сам джеддак на белоснежном тоте очень редкой породы, а за ним двигались бесконечные ряды копьеносцев, меченосцев и стрелков. Это была действительно величественная картина!

Караван двигался почти беззвучно. Изредка раздавался звон доспехов, случайный визг тота или глухой гортанный клекот цитидара.

Тоты и цитидары не имеют копыт и мягко ступают своими плоскими ступнями, а широкие обода колес вылиты из упругой массы, не издающей никакого шума.

Иногда звенел веселый женский смех или детская болтовня.

Красные марсиане — веселый, радостный, общительный народ в противоположность, угрюмой, замкнутой расе зеленых людей.

Церемония встречи обоих джеддаков заняла целый час, а затем мы повернули и двинулись обратно в Каол. Как раз перед наступлением темноты голова колонны достигла городских стен, но, последние ряды успели вступить в город только к утру.

К счастью, я находился в передних рядах и, после бесконечного банкета, смог удалиться на покой. В эту ночь дворец внутри и снаружи был полон такой суматохой и суетой, что я не посмел начать розыски Деи Торис и вернулся в свою комнату.

Проходя вдоль коридоров между банкетным залом и помещением, которое было мне отведено, я внезапно почувствовал, что за мною следят. Быстро оглянувшись, я успел заметить какую-то фигуру, скрывшуюся в открытой двери в ту минуту, как я обернулся. Я немедленно побежал к тому месту, но фигура исчезла бесследно. Однако я готов был поклясться, что в тот короткий миг, когда она промелькнула перед моими глазами, я видел белое лицо и длинные желтые волосы.

Этот случай навел меня на неприятные размышления. Если меня не обманул беглый взгляд на шпиона, то значит Матаи Шанг и Турид не обмануты моим маскарадом… А если это было так, то даже большие услуги, которые я оказал Кулан Титу, не спасут меня от религиозного фанатизма.

Но никогда опасения за будущее не мешали моему сну, а поэтому и в тот вечер я бросился на шелковые одеяла, и немедленно заснул крепким сном, без сновидений.

Калотам доступ в самый дворец не дозволялся: я должен был поместить Вулу в конюшне, где содержатся тоты джеддака. У него было удобное, даже роскошное помещение, но я много бы дал, чтобы он оставался со мной. И если бы он был со мной — не случилось бы того, что произошло в эту ночь.

Я спал, вероятно, не более четверти часа, когда внезапно проснулся от ощущения чего-то холодного и липкого, прикоснувшегося к моему лбу. Я немедленно вскочил на ноги и протянул руки вперед. Моя рука коснулась человеческого тела. Я бросился к нему, но в темноте запутался в одеялах и упал на пол.

Пока я снова встал и нашел выключатель лампы, мой посетитель успел скрыться. Тщательный осмотр комнаты не дал мне ничего. Кто же был этот ночной гость и по какому делу ему вздумалось посетить меня в такой неурочный час?

Так как на Барсуме воровство совсем неизвестно, то я не мог предположить, что это был вор. Убийство, правда, очень распространено, но казалось маловероятным в данном случае: ведь неизвестный ночной посетитель мог легко убить меня во сне. Я терялся в догадках и собирался уже снова заснуть, когда десяток вооруженных стражников вошли в мое помещение. Дежурным командиром был один из моих любезных хозяев, с которым я завтракал утром. Но теперь на его лице не было и признака дружелюбия:

— Кулан Тит приказал мне привести тебя к нему, — сказал он сурово. — Идем!

Окруженный стражниками, отправился я вдоль коридоров дворца Кулан Тита, джеддака Каола, к большому залу для аудиенций, находившемуся в центре огромного здания.

Все устремили взор на меня, когда я вошел в блестяще освещенное помещение, переполненное знатью Каола и свитой иностранного джеддака. В дальнем конце на большом возвышении стояли три трона, на которых сидели Кулан Тит и его два гостя: Матаи Шанг и чужеземный джеддак.

В гробовом молчании прошли мы по центральному проходу и остановились у подножия трона.

— Выступи со своими обвинениями, — промолвил Кулан Тит, обернувшись к кому-то, стоявшему среди его свиты.

Вышел Турид, черный датор перворожденных, и очутился лицом к лицу со мной.

— Благородный джеддак, — начал он, обращаясь к Кулан Титу, — у меня сразу возникло подозрение против этого инопланетянина. Твое описание его дьявольской ловкости очень напоминало ловкость злейшего врага истины на Барсуме! Но, чтобы не произошло ошибки, я послал к нему священнослужителя твоей религии. Смотри на результат! — и Турид указал пальцем на мой лоб.

Все глаза устремились по направлению его обвиняющего жеста. Казалось, что я один не понимал, какой роковой знак запечатлен на нем.

Начальник, стоящий со мной рядом, догадался о моем недоумении. Он вынул из своей сумки небольшое зеркальце и подержал его перед моим лицом. Я взглянул — и мне сразу все стало понятно!

На лбу моем красовалось белое пятно! Красная краска была стерта — это было дело рук коварного жреца, пробравшегося ко мне ночью…

Брови Кулан Тита сдвинулись и глаза засветились угрозой, когда он взглянул на меня.

Турид на минуту замолк, желая усилить драматический момент своего разоблачения. Затем он продолжал:

— Перед троном твоим, о, Кулан Тит! — воскликнул он, — стоит тот, кто осквернил храмы богов Марса, тот, кто поднял целый мир против древней религии! Перед тобой, благородный джеддак Каола, находится сам Джон Картер!

Кулан Тит посмотрел на Матаи Шанга, как бы ища поддержки этих обвинений. Святой жрец кивнул головой.

— Это действительно тот самый святотатец, — сказал он. — Он последовал за мной в твой дворец, Кулан Тит, с единственной целью убить меня. Он…

— Он лжет! — перебил я его. — Кулан Тит, выслушай меня, если хочешь знать правду! Я скажу тебе, зачем Джон Картер последовал за Матаи Шангом в твой дворец. Выслушай меня, как выслушал я их, а затем ты сможешь судить, насколько мои поступки соответствуют барсумской чести.

— Молчать! — заревел джеддак, вскочив с трона и схватившись за рукоятку меча. — Молчать, богохульник! Кулан Тит не позволит осквернить воздух своего дворца кощунственной ересью, которая изрыгает твоя нечестивая глотка! Мне нечего судить тебя. Ты уже сам себя осудил. Остается только определить род твоей смерти. Даже услуги, которые ты оказал войску Каола, не помогут тебе. Они были низкой хитростью, чтобы вкрасться ко мне в доверие и добраться до святого человека, на жизнь которого ты посягаешь! В пещеру его! — закричал он, обращаясь к начальнику стражи.

Хорошее положение, нечего сказать! Что я мог поделать против целого народа? Как мог я надеяться на милость со стороны фанатика Кулан Тита, имевшего таких советников, как Матаи Шанг и Турид? Чернокожий злорадно расхохотался мне прямо в лицо.

— На этот раз тебе уже не выскочить, человек Земли, — насмехался он.

Стражники подступили ко мне. Красный туман застлал мне глаза. Пылкая кровь моих виргинских предков закипела в моих жилах. Мною овладела безумная жажда борьбы.

Одним прыжком очутился я возле Турида. Дьявольская усмешка не успела исчезнуть с его лица, как я размахнулся и ударил его кулаком по зубам. Добрый американский кулак сделал свое: черный датор отлетел на десять футов и упал у подножия трона, захлебываясь в крови, которая хлестала у него изо рта. Затем я обнажил меч и встал, готовый потеряться силами с целым народом.

Стражники налетели на меня со всех сторон, но раньше, чем произошло столкновение, громовой голос покрыл крики воинов, и гигантская фигура, спрыгнув с возвышения, бросилась между мной и моими противниками. Этот был чужеземный джеддак.

— Стой! — вскричал он. — Если ты дорожишь моей дружбой, Кулан Тит, дорожишь вековым союзом, который связывал наши народы, — отзови своих меченосцев? Знайте, что где бы ни напали на Джона Картера и кто бы ни нападал на него — рядом с ним, до самой смерти будет биться Туван Дин, джеддак Птарса.