— Эти компьютеры уже неплохо продаются в Британии, — сказал я. — Пока мы собираем по пятьсот машин в месяц и всего собрали с октября прошлого года три тысячи пятьсот штук. Заказов же на этот год гораздо больше, чем наших возможностей. Наше производство находится в средне-образовательной школе «Сомерсет» и ученики принимают активное участие в сборке.

— И как качество? Не страдает? — спросил парень моих лет.

— Каждый компьютер проходит тестирование. У нас есть для этого специальное оборудование.

— Какова цена ваших компьютеров? — спросил Гордон Френч, основатель компьютерного клуба Homebrew, заседание которого проходило в гараже Гордона Френча в Менло-парке и на которое я попал по приглашению, присланному мне открыткой.

— Первоначальную цену мы назначили, в пересчёте на доллары, в одну тысяча двести девяносто восемь долларов США.

— Послушайте, Джон, мы тут собрались, вообще-то, по случаю прибытия в район первого микрокомпьютера компании «Micro Instrumentation and Telemetry Systems» подназванием «Altair 8800», отправленного нам на проверку компанией «People’s Computer Company». И тут вы встаёте и сообщаете нам, что где-то в Англии вы уже почти полгода выпускаете программируемый микрокомпьютер с периферией в виде цветного монитора, клавиатуры и принтера, слотов для добавления оперативной памяти, и ещё кучей всяких ништяков. Однако, кроме фотографий, ничего нам, для подтверждения данного факта, не предоставляете. Как это понимать?

— Как хотите! — пожал я плечами. — People’s Computer Company прислал мне открытку-приглашение, как энтузиасту, обратившему внимание на «Altair 8800». Я написал им и выпросил для себя одну модель. Они мне её прислали. Для того, чтобы изучить.

— И что, изучили? — ехидно спросил ещё один молодой человек. — Что можете сказать?

— Изучил, — утвердительно кивнул я головой. — Могу сказать, что машина хорошая и при некоторой доработки позволит на себе работать. Нет встроенного ввода-вывода. Пользователям придётся много потрудиться, чтобы выжать из машины, хоть что-нибудь. По сути — это конструктор. Да, наш «Rainbow» продаётся полностью укомплектованным системами ввода-вывода и монитором. Прошу ознакомиться с патентной заявкой.

Передав председателю клуба «доморощенных компьюторщиков», они сами так себя называли, «штатовский» патент, полученный мной ещё в прошлом году, я снова уселся на своё место. Меня спросили, кто я такай и что меня, англичанина,привело в Калифорнию, я ответил.

— Э-э-э… Это серьёзная заявка, — сказал Гордон Френч. — Микрокомпьютер «Интеллек» компании «Интел» тоже стоит около двух тысяч, но цена «Альтаира» — четыреста. Вы сможете конкурировать с «Альтаиром».

Я снова поднялся.

— Повторюсь. «Альтаир 8800» нам не конкурент. Приезжайте в Лондон и всё увидите сами.

— И производство?

— И производство. Мы не делаем секрета, считая, что общий компьютерный прогресс полезен как для Британии, так и для Соединённых штатов.

Послышались одобрительные возгласы присутствующих.

— А БИОС⁈ У вас есть БИОС⁈ И операционная программа⁈

— Нет, пока у нашего компьютера ни встроенной базовой системы ввода-вывода, ни операционки нет. Система загружается с внешнего гибкого диска. Но мы работаем над встроенной операционной системой. Думаю, к маю мы что-то сварганим.

— Вы покажете?

— Когда будет готова, покажем и всё расскажем. Приезжайте.

— А вы не собираетесь выпускать акции?

— До выплаты дивидендов мы ещё не доросли. Но мысль хорошая.

— А можно встать в очередь?

Я улыбнулся.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Стив Джобс.

— Вы станете первым акционером, Стив. Это я вам обещаю.

— Слушай, Стив, похоже, этот парень залез мне в голову и скопировал мой компьютер.

— Да ну тебя, Стив, где ты, и где этот Сомерсет? Он про твой набор деталей и не знает. Сравнил тоже… Твоей «хреновине» до этой машины, как до Сатурна пешком. У тебя даже мысли не было о периферии. Да-а-а, это настоящий коммерческий проект! Надо поближе познакомиться с этим Джоном Сомерсетом.

Полковник собирал свои личные вещи. Он снова переезжал в Москву. Семья уже уехала, контейнер со шмутьём отправлен, осталось только личное: кое какие бумаги, да трусы с рубашками и шерстяной костюм. Он решил ехать в лёгком. В мае в Москве уже жарко.

— Сюда я больше не ездец, — проговорил полковник.

— Меня, значит, оставляете здесь? — вздохнул Рамзин.

— Хватит уже, Саша, а? Пока наш «малыш» привязан к этому месту жительства, ты будешь здесь. Пускай корни. Серьезно займись подготовкой групп антитеррора и молодого пополнения. Я договорился с соседями. Мы создадим совместную антитеррористическую группу. Как и говорил «Малыш». Отбор — вот, что для нас самое главное. Отбор и контроль. Потому, что из этих пацанов вырастут или патриоты, или… Или наоборот. Работай, Саша, работай на будущее. На наше светлое будущее, а не то, что предсказал «Малыш». Осталось всего ничего. Шестнадцать лет, мать их! Это же… Как сон пролетят. Как «Малыш» выполнит первую часть «Марлезонского балета», так сюда обязательно приедет. А это, по нашим рассчётам, состоиться не раньше следующего, э-э-э, сентября. Может и раньше. Он словно белка в колесе! Энергии как у троих! Надолго ли его хватит, жить в таком темпе? Да-а-а… Но польза от него колоссальная. Из-за его «подачки» в виде схемы микрокомпьютера и самого прибора, переданного через каналы дипмиссии, меня в Москву и отозвали. «Контакт» не захотел ни с кем работать кроме меня, хе-хе… Хитрец наш Малыш. «Помог» мне. Хе-хе… Накрылось моё генеральство…[1]

— Так, может, благодаря этому «агенту» вас и повысят в звании⁈

— Ага! И наградят… Посмертно…

— Типун вам на язык, товарищ полковник. Так вас разве не в «КР»?

— Туда. В английско-американский сектор. В инспекционный отдел.

— Понятно. Под прикрытие… Но зато, можно встречаться на той стороне.

— Да, знают меня там, как «облупленного». И Ми-6 и в ФБР.

— А вы пластическую операцию сделайте. Пройдите омоложение, так сказать.

— Придётся, — вздохнул полковник. — Тогда жена из дома выгонит.

— А вы и ей сделайте.

— Ха! А это идея!

Полковник подумал, что в его новой должности он сможет взять и жену за границу. А там можно и ей операцию сделать у Сомерсета, и «напроситься» посмотреть производство компьютеров. Инспекторам резидентуры, чтобы не вызывать подозрение зарубежной контрразведки, дозволялось брать за кордон жён. Выходящий из самолёта одинокий иностранец сразу привлекал внимание спецслужб. Ещё в полёте с самолёта в контрразведку передавались списки одиночных пассажиров, что мужского, что женского пола, и служба проверяла их тщательнее, чем остальных.

У полковника родилась мысль омолодиться так, чтобы внешне походить на отца Джона Сомерсета. Не для родственников, конечно, а для контрразведки. Тогда с женой поездка отменяется. Хотя… Почему нет? Если в Союзе что-то пойдёт совсем не так, можно будет продолжить жизнь за кордоном по документам Сомерсетов. А пойти не так всё может очень даже запросто, если начать ковырять гнойник. Да-а-а… А мало ли какие у кого отношения с родственниками! Тем паче, что, судя по отчёту «Малыша», они у Питера Сомерсета были преотвратные, что с матерью, что с братьями и сёстрами.

— Надо думать? — сам у себя мысленно спросил полковник и тут же ответил. — Не надо думать! Так и сделаю! Надо сообщить «Доктору», пусть пришлёт паспорт и другие документы. В конце концов, надо менять «отцу» Джона Сомерсета место прописки. Например на штатовскую. Денег на счёте уже предостаточно. Бизнес у «Малыша» прёт не по-детски.

Сейчас ему нужно найти общий язык с руководителем резидентуры внешней разведки в США Дроздовым, который находится в Нью-Йорке под «крышей» представительства СССР при ООН. Суровый, говорят, мужик, этот Дроздов. Не пересекались они с ним раньше по службе. Теперь придётся. Заместителем начальника управления «С»[2] до недавнего времени был. А это та ещё должность. Как бы этот Дроздов не «отработал» первым его, защищая свою резидентуру. Да ну их этих Американцев с англичанами. В Европе осяду. Откроем с «Малышом» компьютерный салон…