— Так Славик, что, на басу играет? — удивился я, увидев второй басовый «Фендер» на сцене.

— Да, он захотел попробовать и у него получается. Отличный у вас пульт! Столько возможностей!

— Вы — молодцы! Разобрались!

У нас Славик врубается в радиоэлектронику. Он даже сам себе синтезатор собирал.

— Да, ну, какой там синтезатор? — стыдливо покраснев, замахал руками клавишник. — По сравнению с этим, мой — детский конструктор.

— Отлично! — обрадовался я. — Я согласен! И вообще, ребята. Хотелось бы дольше инициативы. Ваши идеи — мои деньги.

Я поднял кружку с чаем вверх, солютуя.

— За хорошие идеи!

— Ура!- сказал Миша. Он был искренне воодушевлён.

— Ура! — поддержали остальные, тоже расплывшиеся в улыбках.

Ничего крепче сегодня мы не пили, хотя, ребята искоса поглядывали то на бустые банки из-под пива, то на меня. Вчера они забрали несколько пустых банок «под пепельницы», но пустых, которые они сложили в ящик из аппаратуры, осталось ещё много. Вчера выпили ровно сто банок. Нормально, да?

— Да, кстати, ребята. Раз, вы вроде как, участники моего проекта, мы должны обговорить условия контракта: обязательства мои и ваши, ваше вознаграждение, условия аренды музыкальных инструментов… Понятно, да?

— Гхм! — сказал бас-гитарист Николенька. — А какие обязанности?

Я теперь понял, почему его ребята так прозвали. Не только за его фамилию, сходную по звучанию с христианским культовым служащим, а ещё и за его наивное и светлое выражение лица в тот момент, когда он спрашивал о чём-то. Лицо его становилось наивно-вопрошающим и он часто-часто моргал глазами. Это выглядело так наивно…

— Обязанности? — дёрнул плечами я. — Обычные. Раз я хочу, чтобы вы играли мои песни, я обязан вам обеспечить условия: снабдить инструментами, аппаратурой, площадками для выступления, репертуаром, наконец, временем для репетиций. Да, много какие условия. Оплату вашего труда, наконец… А вы обязаны условия контракта выполнять: посещать репетиции, чётко выполнять мои задания, разучивать песни, участвовать в выступлениях. А то, знаете как бывает? Тренируется спортсмен, тренер на него время тратит, надеется, что он выступит на соревнованиях и завоюет первое место. И спортсмен хорошо тренируется и ему по силам это первое место завоевать. Но подходит время выступать, а спортсмен струсил и не вышел на соревнования. Так часто бывает в любительском спорте. У профессионалов такого не бывает. Там контракт. Нарушил, попал на штрафные санкции. Так и вы. Так что сразу решайте. Мне нужен результат. Даже не мне, а нам всем нужен результат. Сами видите, эстраду надо спасать от шаблонного убожества. На себя я беру обеспечить вас всем, что нужно, чтобы вы стали лучшими и в музыкальном плане и даже в материальном.

— Вы, что будете нам платить деньги? — широко раскрыв глаза прошептал Арбузов.

— Конечно! И деньги, заметьте, очень даже немалые. Пока, во время репетиционного периода, я вам предлагаю по пятьдесят рублей в месяц. Если вы этот месяц выдерживаете — полчаете по пятьдесят рублей. Вдобавок, если в этот месяц будут какие-то выступления, например суботние танцы, то по десять рублей каждому за выступление.

— То есть в субботу я получу червонец? — спросил Семцов.

— Да. Каждый из вас полцчит червонец.

— Зае… Э-э-э… Зашебись! — выразился Семцов. — Червонец — это хорошо!

— Червонец, это очень хорошо! — подхватил Николенька. — А два червонца лучше.

— Два червонца ещё будете получать, не ссы-ы-ы, э-э-э, не переживайте.

— А нам в субботу участвовать нельзя? — спросил Славик.

Я посмотрел на него нахмурясь, приподняв правую бровь и почесывая затылок, показывая таким образом, как я сильно задумался.

— Ну-у-у, если вы выучите «Улочки московские» и «Ты неси меня река», то давайте.

— За два дня? Да легко! Мы уже сегодня их играли. Там простые аккорды и бой простой. Только там клавиши, как гармонь играет…

— За клавиши не переживайте, — успокоил я Мишаню движением ладони. — Я же показывал как это всё просто делается, когда есть фонограмма, а фонограмма к субботе будет. Слава постоит и пошевелит пальцами.

Славик скривился.

— Вот ещё. Я тоже выучу, если надо. Прикольные песни. Всё равно их учить, а битловские песни все без клавиш. Так… Херня всякая.

— Логично, — согласился я. — Партитуры я вам дам.

— Да я и сам сниму, — буркнул Арбузов. — Что там снимать-то?

— Молоток! Дерзай, но партитуры уже есть. А если мы второе отделение будем делать, то этими двумя песнями не отделаемся. Слабо десяток к субботе осилить⁈

— Если партитуры есть, я и с листа сыграю, — фыркнул Славик.

— Ну, монстр! — восхитился я. — Работаем завтра с самого утра. Могу от занятий освободить.

— Это было бы неплохо!

— С ректором договорено. С завтрева у вас свободное посещение.

— Хрена себе! — восхитился Барабанщик.

— Но условие одно! Хорошая учёба. Если учёба требует, она на первом месте. Так что, лабораторные и практические занятия лучше посещать. Преподы не любят освобождённых общественников.

— Это точно! Мы уже в курсе. Четвёртый курс всё-таки.

— Ничего. Поставим компьютеры и принтеры. Совсем другое дело будет. Дипломы распечатывать, чертежи, схемы. Рефераты прямо из Битанской библиотеки.

— Серьёзно? — изумился Тихонов. — Мне два реферата по зарубежным авторам. Кровь из носу на следующей неделе сдать нужно.

— А мне по квантовой физике, — вздохнул Славик. — Там такого, наверное, нет.

— Другие есть источники. Уже завтра у нас будет связь с Академсетью. Поищем. Да и на зарубежных площадках должно быть. В Гарварде, например. Или в том же Лондонском университете. Не ссы, э-э-э, не переживайте, научу, где и как искать. Только вы можете зависнуть в глобальной паутине. Там так много интересного, что мама дорогая. Практически любая литература, детективы, исторические романы. Даже на русском языке. В Академсети столько книг художественных. Учёные только и делали, что распространяли «самиздат», а поэтому столько книг перепечатали и сохранили в компьютерной памяти…

Я им не сказал, что скачал в «свой» датацентр в Британской библиотеке уже кучу всего. И настроил специальную программку-«скачивалку» так, что она во-первых качает со всех «датабаз» определённую информацию, по настроенному мной алгоритму, а я могу скачивать из «своего» датацентра всё что угодно с максимальной скоростью. Аж два мегабита в секунду. Причём на серверах Британики работала программа-поисковик, типа «Яндекса».

Впрочем у меня имелся удалённый доступ к «своему» «рабочему столу» на компьютере в Лондоне. Джон Сомерсет следил, чтобы он был включен постоянно. Без меня производство работало не очень хорошо. А потому, приходилось участвовать в рабочем процессе. Контроль и учёт, мать его, оказывается не только при социализме нужен, а и при любом общественно-политическом строе. А с моими таблицами, куда вносились всякие разные производственные статистические данные мог работать только я. Умные ребята, приехавшие из Союза «по путёвке» КГБ, пока не могли. Да-а-а…

— Вы научите нас? — с надеждой в голосе спросил Арбузов.

— Вам однозначно повезло, ребята, что именно вы первые познакомились со мной и у нас с вами намечаются интереснейшие проекты. В идете в первых рядах, так сказать, э-э-э…

— Строителей коммунизма, — серьёзно спросил Арбузов.

Я опешил. Главное, что другие ребята не засмеялись, а смотрели на меня очень серьёзно.

— Э-э-э… а счёт коммунизма, не уверен. Не готов судить… Кхе-кхе… А вот про передовые ряды прогрессоров, могу сказать точно.

— Прогрессоры? Это как у Стругацких? Но ведь там прогрессоры на совсем отсталых планетах ускоряли развитие общества. А у нас-то СССР! Впереди планеты всей!

— Э-э-э, — я думал, как выкрутиться. — Любой учёный или даже передовик производства — прогрессор. Они же своим трудом или изобретениями ускоряют прогресс?

— Ускоряют, — согласился Мишаня. — Странно, я почему-то так не думал. Значит и мы тоже можем быть прогрессорами?