— Надо ещё проверить вашего источника, — хмыкнул Дроздов. — На сколько он правдив и стабилен.
— Суть не в его правдивости. Это вторая часть его сущности. Главное, что он источник новейших технологий. Будет что дальше или нет, дело второе. Сейчас мы снабжаем промышленность СССР микроэлектроникой — это раз, а два…
Гость со значением посмотрел на Дроздова и улыбнулся.
— А два — это то, что мы закладываем в военно-промышленный комплекс англосаксов мину замедленного действия.
— Поясните, — вскинул брови руководитель советской резидентуры.
— В микрочипах заложены разведывательные возможности техническими средствами, о которых я вам говорил.
— Вот оно что⁈ — удивился Дроздов. — О таком я не подумал.
— Потому что вы не знаете, что такое микрочип. В деталь размером пять на пять сантиметров можно вложить тысячу радиопередатчиков, которые будут передавать всё, что сделает этот компьютер. Но нам ведь хватит и одного, правда?
— Очень интересно, — стал серьёзным Дроздов, — но как это далеко от того, чем занимались мы.
— Ничего страшного. Когда-то не было телефонов.
— Ну да, ну да…
Дроздову отчего-то стало грустно, но он не подал вида.
— Дотерплю, как-нибудь до ноября семьдесят девятого, — подумал он. — Ничего до этого времени делать не буду. Даже если сбудутся ранние предсказания этого «Джона». А вот если я снова вернусь в аппарат ПГУ да ещё в должности зама, ха-ха, и возглавлю нелегальную разведку, то тогда да… Можно и покумекать над его «предсказаниями»… Можно и поразбираться «ху из ху». Но уже сейчас нужно готовить аппарат по той схеме, что предлагает полковник.
Ещё плеснув водки в рюмку гостя Дроздов спросил:
— Правильно ли я понимаю вас, что вы предлагаете воспользоваться вашими источниками финансирования здешнего аппарата.
— И не только здешнего. Вы упомянули старые кадры. Они наверняка находятся на самообеспечении? Можно помочь им развить бизнес, немного перепрофилировав его. Сейчас актуальна торговля радиоаппаратурой и компьютерами. Это сейчас хороший бизнес. Джон предлагает открыть сеть «фирменных» магазинов «Rainbow».
Естественно, я ни о каких разговорах полковника с кем бы то ни было не знал да и было мне, откровенно говоря, не до шпионских игра, хотя сам принимал в них непосредственное и, можно сказать, ведущее участие. Мне хватало забот по развитию уже действующего производства и новых направлений радиоэлектроники.
Телевизионная техника мне была знакома и историю её развития я знал, как знал и то, что японцы со своим «тринитроном» захватили рынок электро-лучевых мониторов, а следственно и телевизоров, надолго. Конкурировать с ними не имело смысла. Поэтому мы купили лицензии на жидко-кристаллические технологии и занялись их усовершенствованием. Поручив нескольким своим инженерам эту работу, поставив конкретные задачи по соединению нескольких активных матриц на кремниевой основе в один экран, я занялся технологией производства тонкоплёночных транзисторов, лицензию на производство которых мы купили у американской компании «RCA».
Сборка жидкокристаллических дисплеев из нескольких кремниевых матриц десять на десять сантиметров вполне себе возможная замена цельно-матричной конструкции, тем более, что возможность соединения нескольких экранов в один тоже пригодится для продвижения рекламных дисплеев, но мне была известна технология производства тонкоплёночных мониторов и реализовать её было не так уж и сложно. Тем более тонкоплёночными можно было делать всё, и транзисторы, и диоды, и конденсаторы, и даже катушки.
Ещё в семьдесят четвёртом году Питер Броуди продемонстрировали первый жидкокристаллический дисплей на селениде кадмия, но он, естественно, был очень маленьким. Мы же, осваивая технологии изготовления микропроцессоров, по сути, выращиваем то же самое на кремниевой подложке. Если бы не небольшие размеры кристаллического кремния, мы бы могли и сейчас могли «вытравить» матрицу для монитора любого размера. Но вынуждены их делать размером десять на десять, поэтому придется пока их собирать из шести, или девяти матриц.
Тонкоплёночные транзисторы, выращенные на стекле, дадут нам мониторы нужных размеров. Правда, нужно «всего лишь» увеличить вакуумные камеры и переналадить ход распылителей.
Пока мы «колдовали» с мониторами, телевизионная фабрика собирала «карманные» игры «Тетрис» с монохромными жидкокристаллическими мониторами площадью сто квадратных сантиметров и игровые компьютерные приставки с небольшим набором простейших игр: тетрис, морской бой, крестики-нолики, змейка, сокобан и ряд других. И то, и другое продавалось очень хорошо и фабрике удавалось не только платить зарплату, но и гасить кредит, взятый на производство телевизоров.
Да, фабрика мне досталась с финансовым обременением. Зато выкупил я её всего за двести тысяч фунтов стерлингов. И кредит реструктурировали, притормозив начисление процентов на проценты. Государство — в этом помогло и в выдаче государственной ссуды под минус пять процентов на покупку оборудования для печати микросхем. Туда вошла и вакуумная камера довольно приличных размеров, более тысячи кубических метров, которую мы купили у компаниии «British Aerospace», и установили в «новом» корпусе завода «Pye» в Честертоне куда мы сейчас и устанавливали оборудование для тонкоплёночной технологии.
В закрытых лабораториях шли эксперименты по получению экстремального ультрафиолета с помощью эксимерной лазерной установки, заказанной нами в Калифорнийском Хауторне у компании «Northrop Corporation». Они показали ультрафиолет с длинной волны в пятнадцать нанометров в семьдесят третьем году. «Northrop Corporation» была американским производителем самолетов с момента своего образования в 1939 году и почему экспериментировали с лазером, наверное и сами сказать не могли. А потому легко продали экспериментальную установку «всего» за триста тысяч долларов.
Установка была для этого времени очень компактна и занимала всего лишь объём двадцати футового контейнера. Мы даже не стали её оттуда вынимать, а просто подсоединили к ней систему зеркал и получили ультрафиолетовый излучатель с регулируемым пучком света до пятнадцати нанометров. Это когда другие производители микросхем рисовали «ртутными» лампами линии толщиной полтора микрометра.
Я был настолько увлечён налаживанием производства, что не думал ни о каком будущем развале СССР. Да и, честно говоря, не о чем мне было думать. Не знал я, что лучше: сохранять СССР, или спасать. Со своей стороны я делал всё, что мог: разрабатывал, апробировал и передавал новейшие технологии своему государству, залазил в мозги военно-промышленному комплексу потенциального противника, спонсировал разведывательную сеть, обеспечивал «крышу» нескольким нелегалам. И не только в Англии. В конце-концов, я сообщил об этом тем у кого есть хоть какие-то возможности изменить будущее, вот пусть и думают.
Мне же так понравилось разбираться в миллионах микротранзисторах, микро-резисторах, микро-конденсаторах, микро, микро, микро, что я спал и видел «звёздные системы» микрокосмоса, работающими по заданному мной алгоритму. Я ощущал себя кем-то сродни Богу, прости Господи. Конечно, мне помогал «Авто-кад», но и без него я сначала видел архитектуру внутренним взором, потом переносил параметры в программу, а потом распечатывал, или на листе бумаги, или на фотоматрице.
Был бы у меня внутри «вай фай», я бы печатал сразу из головы. Кстати, сеть «вай фай» у нас на предприятии имелась. Делов-то, «знаючи как», сделать адаптеры и роутеры. Однако, пользовался беспроводной сетью только я. Больше о неё не знал никто. Как никто не знал, что такой адаптер был установлен в каждый компьютер по умолчанию, но находился в пассивном режиме и включался на передачу только по команде извне.
С разрешения Британского правительства в Британском музее мы создали «Дата-центр» «Британской национальной библиотеки» с тремя мощными серверами и тремя гигабайтами памяти. На сервера «Дата-центра» сотрудники библиотеки начали набивать вручную и сканировать книги с помощью трёх лазерных планшетных сканеров Autokon 8400. Один из компьютеров стал первым веб сервером «Британской национальной библиотеки» с функцией новостной, почтовой и коммуникационной площадки, названная нами «система текстового чата для обмена мгновенными сообщениями» или «Internet Relay Chat».
