— Молодец мужик! — восхитился я. — Сразу меня за яйца схватил.

— Леночка, нам кофе пожалуйста. Вам с молоком или чёрный?

— Только молотый, если есть, заварите пожалуйста и чёрный, конечно, — попросил я, не стесняясь привередничать. — Противостояние, говорите? Может быть… Но я частное лицо. Это моё дело, как тратить мои деньги. Я художник, музыкант, у меня неплохое наследство. Добрые люди переводят деньги на бобрые дела. Почему бы не помочь государству, заботящемуся о своих гражданах. Во Франции тоже была своя революция. Но мы не будем пока о моих мотивах. Я, в первую очередь, захотел помочь вашим музыкантам. Потом подумал, что без компьютара мне у вас будет скучно. Я уже успел привыкнуть к нему, к Британской библиотеке, откуда можно скачивать книги. Придумал сделать локальную сеть у вас и связать её с глобальной сетью. Я веду свой дискуссионный блог. Можно сделать такую же площадку у вас.

— Сколько компьтеров вы хотите нам подарить? — спросил ректор в лоб.

— Молодец, мужик! — ещё раз похвалил его я мысленно.

— Сколько надо будет, для того чтобы организовать коммуникативную логальную сеть и учебный процесс, столько и поставим. На каждый рабочий стол и для учебного процесса. У каждого студента-кибернетика на столе должен стоять персональный компьютер, который должен мочь связываться с Ленинградской Академсетью.

— Это несколько тысяч единиц, — настороженно прищурясь сказал ректор. — Большие деньги.

— Да. Думаю на всё про всё уйдёт миллионов десять фунтов стерлингов.

Секретарша принесла кофе.

— Может коньяк? — спросил академик.

— Не отказался бы. Кстати и вам коньяк.

Я поднял пакет с пола с коробкой «Курвуазье» про который забыл, продемонстрировал коробку и передал пакет ректору.

— Благодарю. За такие подарки мы должны вас на руках носить… Я не про «Курвуазье», конечно.

— Я не за этим приехал, Анатолий Алексеевич. Я за справедливость. А её в мире нет. Вот и пробую создать баланс.

— Противостоять?

— Ах! — махнул я рукой. — Называйте. как хотите. Там прижтут, не прогоните?

Ректор приподнял брови и улыбнулся.

— Думаю, что нет.

Мы выпили налитый секретарём коньяк «Арарат» и закусили шоколадными конфетами с черносливом. Запили коньяк хорошим кофе.

— Вам нравится Москва? — спросил ректор.

— Мне нравится СССР. Москву я ещё не видел. Хочу порисовать её.

— Вы, действительно, художник? — удивлённо спросил хозяин кабинета. — Чем пишите?

— Всем подряд, но люблю акварель.

— Сложный инструмент. Вернее, тонкий. Сам в юности увлекался.

— Хочу Кремль порисовать, Красную площадь, улицы.

— Пишите МГУ. Тут есть чудесные ракурсы. Ленинские Горы.

— Обязательно. Раз здесь поселили, отсюда и начну.

— У вас ещё и репетиции? Слышал как вы сегодня наяривали.

— Где это вы слышали, — удивился я.

Ректор показал на кнопки «интеркома».

— Включаю и слушаю, что делается в театре. Имейте ввиду.

— Ха-ха! — хохотнул я. — Спасибо, что предупредили.

— Да-да. Предупредите и своих ребят, чтобы держали себя в рамках приличия. Я понимаю, что вам нужны помощники и студенческая поддержка. Вы молодец, на самом деле. Только приехали, а уже и музыкантов среди студентов нашли и кибернетиков. Но прогуливать им не давайте.

— Спасибо за понимание. А мы конкурс устроим. Кто хорошо учится, тот и участвует в программе «Глобальная сеть». Это будет, кстати, наш первый грант. Вот его и разыграем.

— По грантам, мы с вами потом покумекаем, — осторожно покосившись на меня, проговорил ректор. — Есть достойные учёные и разработки.

— Покумекаем, — согласился я.

— Если я правильно понимаю, наше новое культурное веяние связано с предстоящей олимпиадой. Привлекательность СССР показать. И нашему Университету оказана честь стать альмаматер культурной программы. Но надо понимать, товарищ Делаваль, что русская культура и культура народов СССР не в «буги-вуги», а в других формах. Понимаете?

— Понимаю, Анатолий Алексеевич, но я делаю то, что могу. Если у вас есть предложения, давайте обсуждать. Полагаю, что у министерства культуры уже имеются коллективы, готовые представлять СССР на международной арене. Мне хочется поддержать молодых музыкантов, которые смогут стать достойными конкурентами зарубежным рок-группам. Внимание зарубежной молодёжи не привлечёшь русским хороводом или лезгинкой. Эти танцы хороши, но это старина. Это здорово, что мы её чтим, но надо показать миру, что и в современном искусстве СССР хоть и не «впереди планеты всей», но по крайней мере на достойном уровне. А для этого надо играть современную музыку и петь на английском языке, чтобы молодёжь понимала разницу в менталитете. Ведь западная рок-музыка, в основном, действительно ущербна. Некоторые опускаются до «обычного» сатанизма и глумятся над человеческими ценностями. Мы должны дать другой рок. Советский.

Ректор слушал меня очень внимательно, а когда я закончил, сказал:

— Кажется, я понял вашу задумку. И у вас есть, что сказать западной молодёжи?

— Есть. Думаю, в следующем году мы проведём Международный музыкальный фестиваль. Но даже если тексты песен не будут слишком советсскими, одно то, что рок-группа из-за «Железного Занавеса» такая же, а может где-то и лучше западных, очень удивит тамошнюю молодёжь и она потянется к нам. Они увидят, что мы такие же как и они.

— Интересно. Вы уже ассоциируете себя с нами.

— Что? — не понял я.

— Вы сказали «мы», предполагая себя?

— Это случайно. Я бы, честно сказать, вообще не хотел бы фигурировать в активной позиции. Но не знаю, получится ли? Одно дело то что мы сейчас репетируем с вашими музыкантами. Это, вроде как мой «домашний» проект. Там песни об СССР, Москве, русских людях. Зарисовки, так сказать музыкальные. И альбом планируется сделать с вкладками, где будут мои картинки-акварели с видами Москвы.

— Интересная задумка, — покивал головой ректор. — Вы уж тогда и наш университет туда вставьте.

— Обязательно! — заверил я его. — Сегодня вечером и приступлю.

— Экий вы, э-э-э, — ректор некоторое время не мог подыскать слово. — Активный. Да! Это правильно! Приехал работать — работай, а если отдыхать — отдыхай. Вижу, что вы приехали работать.

— Работать, Анатолий Алексеевич. Когда можно приступить?

— К чему? — удивился ректор.

— Прибудет оборудование завтра. Оформление займёт сутки. И уже сразу можно начать прокладывать кабель-трассы в учебной аудитории, подключать их к охранной сигнализации и помещение серверной.

— Нужен проект, — озабоченно нахмурился ректор. — Его надо согласовать с первым отделом. Кстати, странно, что товарищ Петров ещё с вами не познакомился.

— Товарищ Петров, наверное, получает ценные указания. Поверьте мне, Анатолий Алексеевич, эти работы не нарушают режим секретности, а наоборот, приближают момент постановки на контроль.

— Но кто этим будет заниматься? Нужны подрядные организации.

— Полагаю, товарищ Петров и займётся, — усмехнулся я. — У меня вчера уже состоялась беседа с моим, так сказать, куратором.

— Да-да, мне доложили, что вас увозили, — посерьёзнел ректор.

— Ну, вот. Сейчас вам надо определиться с помещением под серверную. Это где будут стоять основные компьютеры, хранящие основной массив данных и обеспечивающие маршрутизацию между рабочими станциями. Мне нужно не более десяти квадратных метров, но с вентиляцией.

— Мы, вообще-то, планировали делать что-то похожее на «Академсеть», поэтому и помещения и даже проект кое-какой имеется. Даже согласованный. Финансирование не выделили.

— Ну вот! — обрадовался я, честно говоря, рассчитывая на этот проект. Мне было известно, что такой проект существовал, но реализован был только частично в пределах административного корпуса, и то, только в девяностых годах. Зато МГУ первыми запустили программу «Студент» и «Учебный документооборот».

Из кабинета ректора МГУ я вышел окрылённый. Умным и современным оказался Логунов Анатолий Алексеевич, профессор и академик, создавший альтернативную теорию гравитации. Я помнил, что областью научных интересов Логунова были, кроме гравитации, квантовая теория поля и физика высоких энергий. Он был настоящим и деятельным учёным когда-то. Сейчас он показал себя как отличный и цепкий администратор, заботящийся о данном ему в управление учебном заведении. И это меня радовало.