Из-под ног зверя покатилась палка и, звякнув о камень, выбила искры. Джура бросился к ней.

— А-а-а!.. — закричал он в гневе и горе, поднимая погнутое дуло карамультука.

Сгоряча он попытался его выпрямить. Нет, не вылетит пуля из неровного дула. Неохотник не поймет горе охотника, лишившегося оружия. К счастью, в дупле есть ещё два карамультука. Джура отбросил погнутый ствол и побежал к арче.

Старательно заделанное им в прошлом году дупло, в котором хранились карамультуки, было разорено. Под деревом валялись в беспорядке смятые, раздробленные остатки двух карамультуков и охотничьей утвари.

Джура понял, что бурые медведи, проголодавшиеся после зимней спячки, учуяв в арче запах человека, разломали дупло и выволокли оттуда завернутые в просаленные шкуры карамультуки. Волосы под меховой шапкой Джуры зашевелились: все надежды на добычу мяса рухнули. Как охотиться без ружей? Не только кишлак не спасешь от голода, но и самим нечего будет есть. Джура яростно метался, поднимая погнутые стволы карамультуков и снова отбрасывая их в сторону.

— Ай, синий осел, синий осел! — ругал он себя. Опять медведи, с которыми он каждый год вел упорную борьбу, посмеялись над его молодостью и неопытностью. Джура был уверен, что медведи хотят прогнать его из охотничьих угодий. Но этого не будет! Разгневанный Джура выхватил нож и бросился за врагами. Но не успел он пробежать нескольких шагов, как мимо него со свистом пронесся камень; за ним ещё несколько больших камней покатились по склону.

Джура растерялся. Может быть, это землетрясение? Но гора не дрожала. Прожужжав, камни зарывались в глубокий снег, лежавший в ложбинах.

Рыжая и Тэке, перепугавшись, жались к Джуре. Он сердился и посылал их наверх, откуда доносился лай Бабу. И в тот момент, когда, разозлившись, Джура отбросил Рыжую ногой в сторону, камень, пронесшийся сверху, раздавил её.

Джура наконец догадался, что это медведи сталкивали на него с горы камни. Ему рассказывал аксакал, что медведи так охотятся за архарами, но до сих пор Джура этого никогда не видел. А может быть, это просто каменная осыпь?

Несчастье с Рыжей отрезвило Джуру. Он отозвал Бабу и, схватив Тэке на руки, побежал вниз. Там он сложил в кучу весь лом и сел возле на корточки, обиженный и сердитый. Потом лег на землю и заплакал.

«Ау-уууу!..» — завыла Бабу, уловив в голосе хозяина оттенок жалобы. Тэке, глядя на мать, стал тихонько подвывать. Джура очнулся уже ночью. Он вытер глаза и быстро оглянулся: не видел ли кто его позорной, бабьей слабости?

Расставшись с Джурой, Кучак вначале шел быстро и мурлыкал под нос. Но чем темнее становилось, тем тише он шел, вытягивая, как гусь, голову. Он оглядывался во все стороны. Кучак боялся встретить горного человека. Деревья все теснее обступали его, а причудливые пятнистые камни казались человеческими фигурами. Кучак с ужасом ждал появления злых и отвратительных духов гор. Каждую минуту он останавливался, чтобы рассмотреть свою тень: не дух ли это следует за ним?

При виде пещеры — цели пути — Кучак радостно вздохнул, на его лице разгладились нервно дрожавшие морщинки.

«Какие перемены произошли за год в моих владениях! У большой арчи сломана верхушка, молоденькая арча у камня засохла». Он принялся собирать сучья и кору для костра.

Вдруг на дереве что-то зашумело. Кучак замер, и собранные им сучья посыпались из его рук. К своей радости, он увидел филина, который, как это хорошо знал Кучак, охраняет людей от злых духов. Кучак обрадовался, что у него есть такой надежный защитник. Обрадовавшись, он сначала выругал филина, а потом дружески ему подмигнул. Филин почистил клюв когтем и уставился на Кучака круглыми желтыми глазами,

Кучак развеселился и быстро собрал топливо. У каменных осыпей, где когда-то, по преданиям, дед Кучака убил в рукопашной схватке медведя, он заметил горностая.

— А-а-а! — уже совсем весело крикнул Кучак. — Побольше плоди детей — побольше будет мне на шубу шкурок!

У входа в пещеру он замедлил шаги и, спрятавшись за камень, громко закричал:

— Гоп-гоп-гоп-гоп!..

Но из пещеры никто не выскочил. Кучак не доверял пещерной темноте: мало ли кто мог там быть.

Из складок пояса он достал сверток, развернул промасленную шкурку, вынул мешочек, достал из него кремень и фитиль, скрученный из козьей шерсти и вымоченный в растворе селитры, и огниво. Сев на корточки, он взял в левую руку кремень, прижал большим пальцем фитиль и ударил по кремню куском закаленного железа. Посыпались искры, фитиль задымился. Кучак сунул его в пучок сухой травы и, раздув огонь, швырнул горящий пучок в пещеру. Никто не выскочил. Кучак внес дрова…

Оттого ли, что он сильно продрог, или страх сковал его пальцы, но Кучак долго высекал огонь. Руки его дрожали, и искры сыпались мимо. В пещере было темно, и Кучак боялся оглянуться. Он был уверен, что злые духи стоят за его спиной и мешают ему разжечь костер.

Наконец трут задымился. Шумно втягивая в себя воздух, Кучак тужился, раздувая трут, обложенный мхом и корой. Голубой язычок пополз и зашипел. Сухие сучья затрещали и сразу вспыхнули, разбрызгивая искры.

Темнота исчезла, а вместе с ней исчезли и пугавшие Кучака невидимые духи. Пещера осветилась. Огромная, закопченная, метров сорок в высоту и тридцать в ширину, она могла вместить человек сто. Здесь из века в век останавливались охотники. Кучак, выскочив из пещеры, бросился к месту, где с прошлого года лежали заготовленные им дрова. Он внес их и подложил в костер.

— Фу-у! — облегченно вздохнул Кучак и, распахнув халат, приблизил к огню обнаженную грудь.

Огонь обдал его жаром, но Кучак все ниже пригибался к костру. Отогревшись, он, высыпав из мешка поклажу, побежал в рощу и быстро нагреб в мешок снега. Вернувшись к костру, он взял горящую ветку и пошел в угол пещеры. Укрепив её в трещине, Кучак произнес заклинание. Потом отодвинул в сторону несколько камней, поднял каменную плиту и из тайника, находившегося под ней, вытащил большой котел для варки пищи. Давным-давно завезли сюда этот котел его предки. Кучак притащил котел к огню, вынул из него хранившиеся там предметы и свалил в кучу перед костром. Затем тщательно выскреб грязь и ржавчину и поставил котел на огонь — кипятить воду.

Усевшись возле кучи металлических вещей, Кучак стал перебирать их. Чего здесь только не было! Наконечники для копий, два кремневых ножа, четыре грубые каменные чаши, горсть драгоценных камней, собранных в прошлом году и утаенных от аксакала, и несколько старинных монет. Кучак мурлыкал под нос песню. Он знал много песен и любил их петь.

Потом Кучак далеко запрятал свои богатства, о которых он не говорил даже Джуре. Ему хотелось есть, а Джура все не шел. Кучак верил, что завтра он будет есть печенку архара. Ведь Джура — первый в мире охотник. Где другим до него! В расчете на верный успех завтрашней охоты он засыпал в кипяток последние три пригоршни муки и запел:

Но тут прибежала Бабу и совсем некстати завыла. Кучак от неожиданности вздрогнул, швырнул в неё поленом и выругался, призывая на помощь добрых духов.