— Стреляй! — закричал Джура и выстрелил в одного из них. В азарте он забыл о своем строгом приказе.

Таг выстрелил во второго.

— Сдаемся, сдаемся! — кричали остальные.

— Бросай оружие!

Оба басмача бросили винтовки и подняли руки вверх. И вдруг из огненной стены, пылая как факел, с пронзительным криком выскочил человек.

— Скорее срывайте с него халат! — крикнул Джура. Басмачи отпрянули назад. Горящий человек кружился на одном месте, отмахиваясь от огня. Джура подбежал к нему и дернул за пояс — горящий пояс оборвался. Тогда он схватил халат и разорвал его. Перед ним, перепуганный, стонавший от ожогов, стоял тучный старик с опаленной черной бородой.

Он упал на колени и порывался целовать ноги Джуры. — Не надо, — брезгливо сказал Джура, — не надо! Ты басмач? — Ой, нет, ой, нет, я просто мулла!

Издали ещё доносились выстрелы Тагая. Треск бушующего огненного урагана заглушал все, и приходилось кричать, чтобы что нибудь расслышать. Видно было, как из дальних камышей на гору бегут звери, летят птицы.

Подбежал запыхавшийся Саид, и первые его слова были: — Это дядя Тагая. Застрели его, и ты освободишься от своей клятвы. Ты мне много в тюрьме говорил о своей мести. Убей же его: его кровь — кровь Тагая, твоего кровного врага. Басмачи все равно кончились. Мы разогнали их. Убей, и этим ты выполнишь свой долг. — Нет, Саид, ты ошибаешься. Зачем мне кровь старика? Пусть старик живет.

— Живет?… Дядя Тагая пусть живет?… Кровь Тагая, твоего кровного врага, пусть живет?

— Я не со стариком воюю, — угрюмо сказал Джура. — Поспешим в погоню, а то мы опоздаем! — торопил он, заряжая винтовку.

— Ты ли это, Джура? Гордый, славный Джура, ужас басмачей! Я не узнаю тебя: твое слово — не твое слово?

— Молчи! Пусть все дехкане знают, что я хозяин своего слова: Тагай умрет! Три года назад я застрелил бы дядю Тагая, а теперь… Уходи скорее, старик, пока жив!

Охая от боли и страха, старик побежал мелкой рысцой в горы.

— Стой! — закричал Джура.

Старик упал на колени.

— Скажи, карасакал50, куда хотели бежать Тагай и Казиски? — спросил Джура.

— Все они, — прохрипел старик, — и Тагай, и Казиски, и имам Балбак, идут на реку Бартанг, к Сарезскому озеру.

— Имам Балбак? — переспросил Джура.

— Да, имам Балбак!

— Человек со стеклянным глазом в правой глазнице?

— Да.

— Одевайся, старик, сними халат с басмача. Поймай одного коня — вот они, возле горы, ваши кони, — и скачи домой. Подошедший Таг недоуменно передернул плечами: — Ты отпускаешь его, товарищ начальник?

— Пусть идет.

— Пусть идет, — безразличным тоном повторил Таг.

— Безголовые! — пробормотал Саид, но так, чтобы его слышали, и, плюнув, пошел к утесу.

— Куда ты? — спросил Джура.

— Мне показалось, что кто то стреляет. Может быть, я только ранил изменника Чжао? Я пристрелю его.

— Не надо! — поспешно сказал Джура и поднял руку, как бы отгоняя видение. — Скорее в погоню!

— Таг, беги к джигитам, скажи: пусть садятся на лошадей, едут по хребту горы наперерез басмачам. Осман будет старшим. Джура и Саид быстро пошли к реке, протекавшей около утеса. Огненная стена была далеко впереди, и там, где прошел огонь, лежали кучи углей и пепла.

— Видишь, — сказал Джура, — слева, впереди них, река и отвесная скала. Значит, они побегут только по реке вправо. Мы перережем им дорогу. Через реку им не пройти без лошадей, а лошади убежали… Скорее, скорее!..

Джура сидел в засаде за камнями уже продолжительное время и ждал басмачей, думая, что они пройдут по берегу реки на запад. Время шло, а их все не было. Джура решил осмотреться. Оставив Саида внизу, он влез на склон скалы. Ветер гнал огонь на восток. Треск и шум пожара доносились даже сюда. Дым застилал скалы на востоке. Возле реки никого не было. На противоположном берегу какой то человек карабкался в гору, опираясь на винтовку.

«Кто это мог перебраться на ту сторону? — подумал Джура. — Эх, далеко, стрелять нельзя — не попадешь». Ему хотелось действовать, а вместо этого приходилось сидеть и ждать.

Огонь бурным потоком стремился на восток, но ветер уже менялся — дым относило в сторону, и скоро стало видно, как догорает камыш в узкой части долины.

Речная долина шириной до тысячи шагов тянулась возле реки. Слева к ней подходили горы. Джура рассмотрел, что по далекому открытому склону карабкаются несколько человек. Конечно, басмачи. До них не менее двух тысяч шагов. Джура застонал от огорчения, топнул ногой и вытер лицо ладонью. Но где же остальные? Рычание Тэке, стоявшего рядом, заставило Джуру посмотреть туда, куда смотрел Тэке. Внизу, неподалеку от Саида, в волнах реки, то появлялось, то исчезало тело.

— Не Тагай ли? Неужели он? Киш, киш! — не своим голосом закричал Джура и, рискуя сорваться, побежал вниз. Тэке заметался по берегу. Сильные руки Джуры подняли его и швырнули в реку. Пес погрузился с головой, но в следующее мгновение уже несся вниз по реке. Джура побежал по берегу следом, Саид мчался за ним. Вскоре оба отстали. Пробежав около полукилометра и повернув за выступ, они увидели на берегу отряхивающегося Тэке, а рядом труп.

— Нет, — сказал Джура, — не он. Кто же это?…

— Не Тагай, — заметил Саид, касаясь пальцем головы трупа.

— Проклятый день! — сказал Джура. — Всё неудачи и неудачи.

— Отдохнуть бы… Давай сядем здесь, — сказал Саид. — Здесь песок, мягко.

На скале, с которой недавно смотрел Джура, показался Таг. Он размахивал шапкой, надетой на винтовку. Рядом с ним был ещё кто — то.

— Поспешим, — сказал Джура.

Саид неохотно пошел вслед за ним. Вскоре они были возле скалы. Таг показывал винтовкой на человека в черном халате, сидевшего на камне.

— Поймал! Чуть меня в пропасть не сбросил. Злой!

Басмач смотрел исподлобья и сердито что то шептал.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Джура.

Басмач отрицательно качнул головой.

— Я Джура. Может быть, слыхал?

Басмач быстро встал с камня и испуганно посмотрел на него, запахивая халат.

— Будешь говорить? — спросил Джура, хлопая ладонью по винтовке.

— Все скажу, — мрачно ответил басмач.

— Где остальные?

— Некоторые убиты, часть утонула в реке. Имам Балбак звал нас с собой на реку Бартанг, к Сарезскому озеру.

— Имам Балбак? — переспросил Джура.

— Имам Балбак! — ответил басмач и продолжал: — Лошади разбежались, испугавшись огня. Почти никто не умел плавать, а надувной мех для переправы был только один.

— Имам — это человек со стеклянным глазом в правой глазнице?

— Этот, — буркнул басмач.

— Имам переплыл, а остальные разве могли переплыть?

— А Тагай? — спросил Саид.

— А Кзицкий? — спросил Таг.

— Вот! — И басмач показал вдаль, где между горой и рекой догорал камыш.

По крутой скале карабкались несколько человек. Отсюда они казались совсем крошечными.

Джура направил бинокль на скалу. Впереди, хватаясь за выступы скалы, лез Тагай. По видимому опасаясь погони, он часто с опаской оглядывался. За ним полз Кзицкий с револьвером в руке, а позади следовали несколько басмачей.

Вот он, Тагай, — тот, за которым Джура охотился так долго, тот, который доставил ему столько горя, позора и страданий! Джура перевел бинокль вправо, за реку, и вскоре увидел одинокого путника.

Джура узнал его. Это был именно тот человек, которого он встретил неподалеку от убитого Садыка. Балбак уходил на юг. Тот самый имам Балбак, о котором Козубай сказал: «Когда бы и где бы ты ни встретил, захвати его. Ты сделаешь доброе дело для меня, для себя и для всего киргизского народа».

Таг быстро схватил винтовку и, поставив прицел на «1200», начал стрелять по Тагаю.

— Не надо, — сказал Джура резко, — я сам!

Пули поднимали облачка пыли вокруг Тагая, но он оставался неуязвим.

Джура положил винтовку и долго смотрел в бинокль. Тагай взмахнул правой рукой раз, другой…