— Выход, — прошептал едва слышно Шер, показывая на высокие, тяжелые на вид двери. — Мы для тебя двух лошадей приготовили, завтра заберу их из замка. Дозор знает, выпустит, а с Жерлом сами разберемся. Беги!

Брэн бы побежал, да сначала пришлось спустить Рэми со спины, чтобы набросить на плечи приготовленный Шером тяжелый плащ. Только вот едва стоящий на ногах Рэми кутаться в одеяло и даваться в руки отказался, мало того, посмотрев куда-то в пустоту холла, вдруг сказал:

— Мы никуда не пойдем, Лаши.

«Опять бредит, — с грустью подумалось Брэну. — Боги, как же не вовремя…»

Он опустился перед мальчиком на корточки, хотел попытаться объяснить, успокоить, как вдруг застыл, чувствуя, как захлестывает душу волна страха: глаза Рэми, обычно спокойные, теперь чуть светились в полумраке, в зрачках его билось и не находило выхода синее пламя, да и… недетским был этот взгляд. Как у того мага… что недавно стирал их воспоминания. Вот тебе и началось.

— Нет, — выдохнула Рид, заслоняя сына от оборачивающегося к ним Шера.

Рэми, воспользовавшись суматохой, уверенно рванул к одной из дверей.

— Стой! — бросился за ним Шер. — Если Жерл тебя увидит!

Очнувшись от наваждения, Брэн бросился за волчонком, влетел в распахнутую дверь и, чуть было не столкнувшись с бежавшим впереди Шером, резко остановился.

Кажется, кабинет. Серебрившиеся в лучах луны шкафы у стен, письменный стол, отбрасывающие странные тени перья на подставке. Тонкой, натянутой как струна, линией прочерчивала лунный свет веревка, один конец которой был привязан к люстре, а второй… Брэн сглотнул, прижав к себе дрожащую Мию. Жерл стоял на стуле, натягивая на шею петлю, и бурчал себе под нос: «Нельзя… нельзя в этом мире такому… совсем нельзя…».

— Стой! — выдохнул Шер. — Совсем упился, идиот… опомнись, старшой! Что же ты делаешь-то?

Стул покачнулся под ногами Жерла, и Брэн замер, боясь лишний раз вздохнуть. И он, и Шер знали — захлестнет петля «удачно», сломает идиоту шею, и тогда никто его не спасет. И идти нельзя, и стоять невыносимо.

— Не надо… — прошептал забытый всеми Рэми, осторожно приближаясь к дозорному. — Пожалуйста, не надо.

Босой, в одной сорочке, с растрепанными, рассыпавшимися по плечам волосами, он казался маленьким и беспомощным, но Брэн уже не обманывался. Он слишком хорошо помнил и недавний взгляд волчонка, и бившееся в нем синее пламя, так хорошо, что даже забыл волноваться за Рэми, а лишь держал рванувшуюся к мальчику Мию и смотрел. Наблюдал. Восхищался великолепным, столь обманчиво хрупким… зверем.

— Не надо… — еще раз прошептал Рэми, подходя к Жерлу и дергая его за тунику.

Жерл окинул мальчонку безумным взглядом и замер…

— Счас ударит! — выдохнул Шер.

Не выдержав, Брэн толкнул Мию к Шеру и шагнул к мальчишке. А если и в самом деле ударит?

— Лаши! — выдохнул Жерл, сноровисто освобождаясь от веревки. — Сынок, ты?

А потом вдруг соскользнул со стула, неловко бухнулся перед Рэми на колени и, пьяно всхлипывая, судорожно притянул мальчишку к себе.

— Не умирай, батя, — прошептал Рэми, внезапно обняв старшого за плечи и прижавшись лицом к его волосам. — Пожалуйста!

— Мой сын! Лаши! — продолжал плакать Жерл. — Прости, родной, прости дурака! Не сберег, не защитил! За мои грехи тебя отняли… потому что недостоин тебя… А теперь опять. Чувствую, что скоро убью, что силы уходят, и не могу… не могу… сопротивляться!

— Ты никого не убьешь, пока я с тобой, — ответил Рэми.

Жерл отстранился от Рэми, медленно поднял голову и, все так же обнимая ноги волчонка, посмотрел на мальчика так, что у Брэна сердце защемило. Не пьян этот взгляд, слишком трезв. И нет в нем больше былой любви, тоски нет, лишь жесткая настороженность:

— Это ты, волчонок. Зачем пришел? Зачем обещаешь то, что не можешь выполнить? Когда-то я пожелал нечто для себя очень важное, и это получил, взамен на мою душу. Теперь мне приказывают, я убиваю, и мой хозяин вновь меня зовет.

— Никого не убьешь, пока я с тобой, — ответил Рэми, обняв ладонями лицо Жерла, не отпуская старшого взглядом, опять слишком взрослым, нереальным взглядом. — Никого. Клянусь. Лаши теперь может уйти, я останусь с тобой… и душа твоя… в моих руках, никому ее не отдам.

И вновь поплыло из глаз волчонка синее пламя, и, ослепляя, вспыхнула на лбу мальчика руна, окутывая две фигуры на ковре ярко-синим сиянием. Рэми наклонился, чуть коснулся лба Жерла губами, вдохнул исходящее от дозорного серебристое пламя, и вдруг, закрыв глаза, начал медленно валиться назад. Раньше, чем сияние погасло и в комнате вновь стало темно, раньше, чем тело мальчика коснулось пола, Жерл вскочил на ноги и поймал волчонка на руки.

— А я ведь тебе верю, — усмехнулся он.

Утром их разбудил истошный крик служанки. Брэн едва продрал глаза — какую ночь он уже спит вот так, сидя? И где он вообще спит? Солнечный свет, едва продирающийся через грязные окна. Паутина по углам, серый, в дырках балдахин, покрывающий картину слой пыли…

— Лаши ушел, — улыбнулся Рэми, выныривая из-под дырявого одеяла.

И действительно ушел… оттого комната, недавно удивлявшая всех чистотой, стремительно обветшала, а картина будто потеряла душу, даже две души — солнечного мальчика и его белоснежного веселого пса.

Чуть позднее Брэн понял, что Рэми ничего не помнит о своих подвигах ночью. Шер ушел задумчивый и отстраненный после встречи с магом, забрав с собой едва державшуюся на ногах Мию. Воспоминания Брэна маг, как ни странно, на этот раз не трогал.

— Рэми останется здесь, пока Арман и Эдлай не уедут из замка, — пояснил ему позднее Жерл в том же кабинете. — А потом вернется в замок… и будет жить так, как жил раньше. Обычным рожанином. Ты… — Жерл подал ему небольшой флакончик, — проследишь, чтобы каждый день мальчик пил это зелье. Ровно две капли в травяной чай, не больше, не меньше, каждый день.

— Зачем?

— Затем, чтобы если он хочет быть рожанином, он не может быть магом, Брэн. Сила Рэми дважды просыпалась на моих глазах — в зале, когда он сам того не зная, спас брата, а еще… вчера. Подозреваю, что был и третий, когда мальчик явился на помощь своему харибу. Четвертого мы допустить не можем, будем надеяться, что этого ему хватит… моему сыну хватало.

— А если повелитель все же его охранит?

— Не охранит. Рэми не только высший маг, он носитель целителя судеб, — Жерл сглотнул. — Как и мой сын… если повелитель об этом узнает, он собственноручно отвезет мальчика к границам Виссавии, под условием, что в Кассии он никогда не появится.

— Почему? — удивился Брэн.

— Потому что целитель судеб — один из трех проклятых телохранителей. Тебе не понять. Если будут хлопоты с мальчиком или когда кончится зелье, приходи... в любое время приходи.

Брэну действительно не понять. И спросить он еще хотел о многом, например, о тех убийствах, о странном пауке, но не осмелился. Не его это дело. Однако в том, что касалось Рэми, Брэн старшому поверил, и, вернувшись к волчонку, сам подал мальчику чашу с зельем. Рэми улыбнулся и выпил.

— Горько, — поморщился он.

Брэн взъерошил волосы Рэми ладонью и сунул волчонку сладкое яблоко. Спальня, куда перенесли мальчика, была менее удобной, зато более подходящей рожанину. Значит, Рэми все же будет обычным ребенком? Счастливым ребенком, уж Брэн об этом позаботится. И от Жерла все же стоит держаться подальше. Проданная душа, хозяин, враги способные подкинуть в седельную сумку такую тварь… странные тайны у этого дозорного. И жить старшому, как оказалось, совсем в тягость. Но Брэна это вовсе не касается.

Как думаешь, что лучше:

жить монстром или умереть человеком?

Остров проклятых

Замок спал и видел последние сны. Небо просветлело, одна за другой начали гаснуть звезды. Метель, вчера гонявшая белую пыль по двору, успокоилась, слуги убирали собравшийся у лестницы глубокий, плотно утрамбованный снег.