Однако он ошибся. Петраркой тут и не пахло. И романтикой, если не считать 'прогулки по сельве', тоже. Тяжелого физического труда и опасностей здесь хватало, даже с избытком, а вот с поэтикой не срасталось. Тогда, в автобусе, Ветров удивился, чего это обычно сдержанный Саймон, услышав название планеты, столь экспрессивно выражает эмоции. И по большей части - нецензурно. А потом, узнав у приятеля, в чем дело, сам... выразил эмоции. С использованием аналогичной лексики. Единственное отличие - в спиче Антона преобладали эпитеты и идиомы двадцать первого века.
Оказалось, что, попав на Лауру, они... попали. Нет, не туда, куда можно подумать, а в самую, что ни на есть 'горячую точку'. И отмотать тут весь срок по контракту будет, если не чудом, то чем-то близким. Поскольку мятежников на Лауре - как блох на бездомной дворняге. И чувствуют они себя на планете хозяевами. Не блохи, конечно, а сепаратисты. Казалось бы, как подобное возможно при подавляющем техническом превосходстве федератов и преимуществе в живой силе. Однако Лаура была единственной планетой Федерации, где на двух материках из трех власть официально принадлежала сепаратистам. Да и на третьем материке федераты смогли закрепиться лишь на относительно небольшом куске территории.
Впрочем, объяснялось все очень просто. Планета была необычной, она относилась к так называемому Аномальному Поясу. Помимо Лауры в него включались еще пять планет обитаемой галактики. Разбросанные по разным системам, имеющие различные массы, диаметры, типы светил, периоды обращения, планеты Пояса были схожи в одном - наличие необычных явлений, объяснить которые современная наука не могла. Например, на Ариэле при массе в одну целую и одну десятую земной и при схожем наборе элементов коры и мантии сила притяжения была в разы меньше. А на Вулкане периодически случались гравитационные бури, в результате чего сила тяготения локально достигала значений до 5 ж.
Лаура имела свою неповторимую 'фишку' - на планете не могла функционировать электроника. Любая. Бытовая, промышленная, военная. Не работали компьютеры, телевизоры, видеокамеры. Глохли сканеры, передатчики, масс-детекторы и радары. Отказывали станки, сложные приборы и аппараты. Генераторы и аккумуляторы быстро выходили из строя. Даже обыкновенные электрические лампочки не горели. И подобная картина наблюдалась практически на всей территории планеты. За исключением зон стабильности. Это около десятка районов Лауры, разных по площади, где электроника функционировала. Одной из таких зон стабильности, кстати, самой крупной, был район, прилегающий к космопорту. И пасторальный город Монтевиль, запомнившийся рекрутам, частично располагался в этой зоне. И первый исследовательский корабль Федерации сел тоже там. Это произошло около тридцати лет назад. Можно сказать, крупно повезло. Выбери местом посадки первые исследователи другой район, планета, скорее всего, осталась бы неосвоенной. Ведь при сдохшей электронике ни корабль поднять, ни метрополии весточку отправить бы не получилось. Что уже говорить о межпланетном сообщении, если и от радио вне зон стабильности пользы было ноль. Любой беспроводной вид связи не действовал. Лишь допотопный телефон. И то - с изрядными перебоями, через пень колоду. День связь имеется, а потом неделю чинятся повреждения линии.
В свое время, после первой высадки, лучшие умы человечества бились над разгадкой феномена Лауры. С Земли и других планет Федерации отправлялись многочисленные экспедиции, из Халифата парочку видных ученых присылали, но наука потерпела полное поражение. И завозимое из метрополии новейшее оборудование не помогло. По понятным причинам. Пока приборы не 'дохли' исследователи чего-то пытались измерять, высчитать, сопоставить, однако, как говорится, увы и ах. Толком ничего выяснить не удалось. Самые адекватные и информативные объяснения научников звучали расплывчато и неопределенно, в духе: 'воздействие полей неизвестной природы'.
Разгадать феномен неработающей электроники не удалось, однако исследователи сделали другие открытия. Например, выявили те самые зоны стабильности, описали и дали привязку к картам. Еще одно удивительное открытие было сделано второй экспедицией, обнаружевшей на Лауре племена аборигенов. Притом туземцы были вполне себе гуманоидного типа. Едва не грянула мегасенсация межсистемного масштаба - до настоящего времени с братьями по разуму человечество не сталкивалось. Полуразумные арахноиды Сетиса - не в счет. У них даже наличие социальных отношений вызывает сомнения. А тут сразу гуманоиды. Пусть и не очень далеко продвинувшиеся по цивилизационной лестнице - расхаживают в шкурах и занимаются охотой и собирательством.
Однако почти сразу выяснилось, что туземцы... не совсем местного происхождения. Аборигены оказались одичавшими потомками переселенцев первой волны, которая происходила больше четырех веков назад. На Земле сведений о ранней колонизации Лауры не сохранилось, что неудивительно - в хаосе, наступившем после Первой Федеральной войны, еще не то терялось. Ученые предположили, что колонизация планеты состоялась непосредственно перед Первой Федеральной. И когда связь с метрополией была утрачена, то в условиях бездействующей электроники, произошел неизбежный цивилизационный откат. Приборы ломались, возможность починить их отсутствовала, знания уходили с каждым новым поколением. Даже на 'нормальной планете' колонистам в отрыве от метрополии пришлось бы тяжко, и едва ли удалось удержаться на приличном цивилизационном уровне, а что уже говорить об аномальной Лауре. Правда, смущал тот факт, что одичание потомков 'переселенцев' зашло слишком далеко. Некоторые племена письменность практически утратили. Однако умные головы объясняли данный факт тем, что в колонизации первой волны участвовало слишком мало переселенцев. В самом деле, если предположить, что на планету высадилось три-четыре транспорта, то малочисленность населения необратимо сказалась бы на сохранении уровня развития общества. Естественно - в отрицательную сторону.
Три-четыре транспорта в первой волне колонизации - стандартная практика довоенного периода. Обуславливалось эта цифра в первую очередь количеством и вместимостью межсистемных кораблей. И числом желающих переселиться - попасть в первую волну народ не особо рвался. Невзирая на разнообразные льготы и преференции. С учетом того, что крупнейшие межсистемные транспорты того времени могли перевезти до тридцати тысяч колонистов, в первой волне колонизации обычно участвовало до ста тысяч человек. Вроде бы, солидное количество людей, но совершенно недостаточное для сохранения цивилизации. И произошел откат.
Данная гипотеза главенствовала недолго. В скором времени выяснилось, что ученые кое в чем ошиблись. Нет, первых людей на Лауре действительно насчитывалось немного. И попали они на планету непосредственно перед началом Первой Федеральной. И их потомки одичали, оказавшись в отрыве от метрополии, довольно быстро. Только самой колонизации не было. Никто Лауру осваивать не собирался. Ее и не исследовали. Можно сказать, и не открыли толком. А вот переселенцы были. Но не на Лауру, а на другую планету.
Помогла разобраться в ситуации интересная находка - в предгорьях материка Этана обнаружили останки космического корабля довоенной конструкции. По названию и номеру борта установили, что это пропавший непосредственно перед началом боевых действий межсистемный транспорт 'Скайраннер', перевозивший около двадцати пяти тысяч колонистов. И следовавший на Дампнис. Однако до пункта назначения транспорт не добрался.
Во время межсистемного путешествия на корабле произошла авария, и корабль вышел из прыжка не в заданной точке. В неизученном районе космоса. Из-за аварии возможность добраться до обитаемых территорий отсутствовала. Зато поблизости оказалась планета с пригодными условиями для жизни, и экипаж принял решение направить корабль к ней. Посадка прошла не слишком гладко, усугубив и без того плачевное состояние корабля. Приземлился, или, с позволения сказать, прилуарился, транспорт чудом. Едва ли не в виде обломков. И самое подлое - не на территории одной из зон стабильности. Хотя и рядом - часть обломков корабля упала именно там. Впрочем, о зонах стабильности тогда никто не знал.
