«Прекрасно, теперь я должна почитать это за честь!» — мысленно простонала Валерия.

— Я и не знала, что он национальный герой, — пробормотала она, надеясь, что это прозвучит не оскорбительно.

— Ну теперь знаешь. И можешь считать себя самой счастливой! — служанка произнесла это все с той же наивной восторженностью круглой дурочки.

Зеленоглазая женщина выдавила из себя улыбку:

— И как же зовут моего героя? Ведь я до сих пор не знаю его имени!

— Серьезно? Ты приехала в Эмеслам и не знаешь имени сардара? Его фотографии повсюду! Везде! Как ты могла не видеть?!

— Я не обратила внимания, думала, это просто какой-то очередной политик… — невольно начала оправдываться Валерия.

Нилуфэр всплеснула руками, сетуя на ее невнимательность:

— Его имя Мансур Касем Месхингасар — запомни это имя навсегда!

«Мансур… Вряд ли я смогу забыть то, что связано с этим именем!», — тяжело вздохнула пленница.

Становилось все жарче, несмотря на работающие потолочные вентиляторы.

— После полудня начинается самая сильная жара. Лучше уйти в покои, там прохладно, — сказала Нилуфэр обеспокоенно.

Валерия согласилась с ней — находиться на открытом воздухе становилось невыносимо. Вернувшись в покои, женщина легла на диванчик и, взяв пульт от телевизора, стала переключать каналы: в меню их было несколько тысяч — от местных телеканалов, до иностранных, российских в том числе. Валерия оставила один из федеральных каналов, желая послушать русскую речь, не искаженную восточным акцентом. Вскоре она перестала обращать внимание на телевизор, погрузившись в раздумья.

Она сумела вытянуть из Нилуфэр некоторую информацию, но ее явно недостаточно, чтобы разобраться в обстановке. Гораздо полезнее было бы узнать, разрешено ли другим наложницам — тем, что находятся в гареме по контракту — пользоваться телефонами? Можно ли пользоваться телефонами самой прислуге? Она побоялась спрашивать Нилуфэр об этом — та, конечно, донельзя наивна, но вдруг заподозрит что-то и сообщит Гульнаре-гашан? К тому же, Валерия пока что не представляла, что бы она делала, если бы получила в руки телефон.

«Позвонить маме в Россию и попросить ее связаться с дипломатической миссией в Эмесламе? Но это же самоубийство! Допустим, мама сообщит в дипмиссию о том, что похитили меня и Артура. Допустим, дипломаты обратятся в местную полицию с требованием разобраться, что случилось. А дальше что?.. Учитывая, кто такой Мансур Касем Месхингасар и какое положение он занимает в Эмесламе, единственное, чего я добьюсь — так это того, что нас с Артуром немедленно убьют. Нет, звонить маме и пытаться позвать на помощь — плохая идея!»

Как же тогда быть?.. Номер телефона дяди Вакифа она не знала, ведь тот отправлял СМС на номер Артура. Единственное, что она помнила, это адрес регистрации из месламитского паспорта дяди Вакифа — она столько времени провела, изучая его, что запомнила название улицы и номер дома. Но что от этого толку? Как она сумеет передать ему весточку? Вряд ли кто-то из слуг согласится отнести послание дяде Вакифу — скорее всего, если она попытается это сделать, об этом сразу же станет известно сардару. Нет, все эти варианты никуда не годятся!

«Что же мне остается в таком случае?.. — задалась нелегким вопросом Валерия. — Единственный выход для меня — это добиться, чтобы меня перестали так охранять. Надо убедить сардара и Гульнару-гашан в том, что я смирилась и даже довольна своей судьбой! Притвориться, будто я безумно рада иметь такие роскошные хоромы и красивую одежду. Притвориться, будто мне нравится заниматься… — следующая мысль заставила ее поморщиться от отвращения, — заниматься с сардаром сексом. Если я смогу это сделать, то получу больше свободы, а там…»

Она еще не знала, что будет там дальше, но это было не так важно — теперь, когда Валерия обозначила для себя цель, в ней прибавилось уверенности, а уверенность придавала ей сил. Она надеялась, что у нее хватит решимости выдержать все испытания, выпавшие на ее долю. Главное — нравиться сардару, чтобы продержаться достаточно долго здесь. А чтобы нравиться сардару, нужно ему угождать.

«Мне повезло вчера, он простил мне попытку ударить его ножом, но повезет ли снова? Я должна быть осторожной!»

Около шести вечера в апартаменты вплыла Гульнара-гашан — при ее появлении Нилуфэр сразу же как ветром сдуло. Валерия, завидев хозяйку гарема, тут же напряглась, сев на диване прямо. Гульнара-гашан, сохраняя на лице высокомерную маску, присела на диван неподалеку от пленницы.

— Нилуфэр доложила мне, что целый день ты отдыхала. Это правильно, ты должна беречь себя, — заговорила пожилая женщина с Валерией. — Я, в свою очередь, известила нашего господина о том, что с утра ты неважно себя чувствовала.

Она это сказала таким тоном, будто Валерия сама была виновата в своем недомогании. Затем Гульнара-гашан взяла паузу и смерила пленницу выразительным взглядом. Запоздало до зеленоглазой женщины дошло, что, должно быть, хозяйка гарема ждет от нее извинений или благодарности. Не понимая, чего конкретно от нее ожидают, она решила и выразить благодарность и извиниться одновременно:

— Спасибо, что заботитесь обо мне, Гульнара-гашан! И простите, что создаю вам проблемы, — пробормотала женщина, низко опустив голову.

Судя по всему, это пришлось хозяйке гарема по душе.

— Тебе следует быть внимательней к тому, чему я тебя учу, Лера-эре! Иначе не избежать тебе беды, — назидательно проговорила Гульнара-гашан. — Вчера ты совершила страшную ошибку, покусившись на жизнь сардара. Твой проступок — это мой проступок, ясно тебе?

«Она боится, что если я что-то натворю, то ее тоже накажут», — догадалась Валерия.

— Мне все ясно, Гульнара-гашан. Еще раз простите меня! — повторила зеленоглазая женщина.

Хозяйка гарема, помолчав, сообщила ей новость:

— Сегодня вечером сардар посетит дворец. Он желает видеть тебя в своих покоях.

Против воли зеленоглазая женщина поежилась от страха — в глубине души она надеялась, что из-за недомогания ее на какое-то время оставят в покое. Ведь Гульнара-гашан сама только что сказала, что сообщила своему господину о том, что пленница себя плохо чувствует! Неужели сардар, несмотря на это, все равно хочет повторить с Валерией то, что сделал вчера? От внимания Гульнары-гашан не ускользнули ее эмоции.

— Сегодня, когда войдешь в покои сардара, ты должна вести себя так, как и подобает эре — покорно и услужливо, — промолвила пожилая женщина многозначительно. — Если будешь вести себя благоразумно, тогда и наш сардар станет добр к тебе.

Пленнице ничего не оставалось, как ответить:

— Я буду благоразумна, Гульнара-гашан, обещаю вам!

Хозяйка гарема подняла свое массивное тело с дивана и произнесла напоследок:

— Скоро к тебе придут, чтобы подготовить тебя к вечеру.

Валерия проводила женщину взглядом, чувствуя, как ее снова начинает колотить дрожь.

«И как она нашла эту работу? И сколько ей должен платить сардар? Неужели ей самой не противно обслуживать его низменные желания, поставлять ему девушек, словно те какой-то скот на рынке? Чем она лучше преступника, который похитил и изнасиловал меня? Такая же сволочь и мразь!» — эти мысли жгли ей разум, она с трудом удерживалась от того, чтобы в отчаянии не зарыдать.

Мысль о том, что сегодня она опять должна будет прийти к сардару, смертельно пугала ее. У Валерии даже мелькнула мысль о том, чтобы изобразить недомогание и тем самым попробовать отсрочить свой визит в злосчастные покои сардара, но затем она сообразила, что ее обман, безусловно, будет сразу же раскрыт. Что Гульнаре-гашан стоит вызвать врача? А врач сразу же поймет, что Валерия симулирует! А если Гульнара-гашан поймает ее на обмане… Тогда ей точно несдобровать!

Пришлось Валерии примириться с неизбежностью встречи с сардаром.

Как и обещала Гульнара-гашан, через некоторое время в покои пришли служанки. Они принесли с собой невероятной красоты платье — на сей раз из коричневого шелка с золотой вышивкой, и красивое нижнее белье. Искупав Валерию, служанки накрасили ее и уложили волосы, после чего облачили в тяжелое, но роскошное платье. Валерия, стараясь отвлечь саму себя от пугающих мыслей о сардаре, задавалась вопросом, станет ли Гульнара-гашан сопровождать ее до покоев сардара, как она делала это вчера?