— Спасибо за визит, госпожа Дравич. Мой помощник проводит вас к выходу.

Разочарованная Адрия вынуждена была забрать диктофон и покинуть президентский кабинет. Обратная дорога в сопровождении Шихатбудинова прошла в гробовом молчании. На посту охраны в вестибюле ей вернули сумочку со всем содержимым и телефон.

— Автомобиль доставит вас в гостиницу, — сообщил помощник президента.

Он произнес это в своей невозмутимой манере, однако журналистке почему-то казалось, что он, выпроваживая её из правительственных хором, с удовольствием бы добавил ей пинка— так сказать, для придания ускорения. Адрия из чистого упрямства мило улыбнулась ему на прощание и, цокая каблучками, выплыла из прохладного помещения на адскую дневную жару.

— Открывай быстрее дверь, я сейчас тут зажарюсь заживо! — рявкнула она водителю, стараясь как можно быстрее преодолеть крыльцо.

Уже сидя в салоне автомобиля, журналистка решила проверить свою сумочку. К вящему своему удивлению, в одном из кармашков она обнаружила сложенный лист бумаги, которого там не было до её прибытия в администрацию президента. Осторожно развернув лист, Адрия обнаружила адресованную ей записку; сначала там указывался некий адрес, а внизу приписка:

«Приходи туда завтра в 8 вечера. Телефон оставь в номере, его прослушивают».

11

Шагая по улице, уже погрузившейся в сумерки, Адрия размышляла над тем, что на её месте любой нормальный человек ни за что бы не отправился на встречу не пойми с кем, назначенную на какой-то окраине, где не видно ни одной живой души. Но она себя нормальной не считала — напротив, её приятно будоражила перспектива ввязаться в авантюру и пощекотать себе нервы.

Журналистка ни капли не кривила душой, назвавшись перед Замирой Салмаховой адреналиновой наркоманкой! Адрия и вправду получала величайшее наслаждение от разнообразных авантюр — и желание получить дозу острых ощущений то и дело толкало её на путь опасных приключений и расследований. Вот причина, по которой она не побоялась прийти сегодня сюда, несмотря на то, что понятия не имела, кто и зачем оставил в её сумочке ту записку. В журналисткой профессии необходимо уметь рисковать, иногда даже собственной жизнью, если хочешь заполучить сенсацию.

По обе стороны дороги тянулись бесконечные заборы — бетонные, деревянные, металлические — скрывая за собой промышленные зоны. По крайней мере, промышленными зонами они были обозначены на карте города, которую Адрия предусмотрительно изучила в интернете, а после распечатала на бумаге. Оставалось только надеяться, что планировка этой части города не сильно изменилась после бомбежек и Адрия не заблудится в этом лабиринте заборов. Уличные фонари здесь работали через раз, превращая улицу в калейдоскоп света и тьмы. Дорога неумолимо вела на возвышенность, поднимая Адрию на холмы, откуда открывался вид на Мес-Куву, прилепившейся к озерному побережью. Журналистка, оглядываясь назад, без труда могла разглядеть огни уличных фонарей внизу и покрытую шапкой густого тумана Ирукалуму.

Взобравшись на очередную горку, Адрия остановилась, чтобы перевести дух и сориентироваться — по её расчетам она должна была находиться рядом с указанным в анонимке местом. Однако на окружавших её со всех сторон стенах не было ни единого указателя или таблички.

— Вот же черт! — вздохнула Адрия.

Она достала сигареты, решив покурить и обдумать всё.

Что если она не сможет найти нужного места и тем самым потеряет шанс встретиться с автором записки? Или, что даже хуже, никто её и не ждет там, потому что анонимка просто чья-то крайней глупая шутка?.. Перспектива возвращаться ни с чем, да еще и пешком, отнюдь не радовала Адрию! Покуда она поднималась на гору, ни одна машина не проехала мимо неё — а значит, поймать попутку не получится. Вызвать такси тоже не выйдет, ведь мобильник она оставила в гостинице, как было велено в записке.

Её думы прервало появление автомобиля на улице. Черный внедорожник вывернул из-за угла и на умеренной скорости направился в сторону Адрии. Она поспешно отбросила сигарету в сторону, внутренне собираясь с ментальными и физическими силами — ведь неизвестно, чего ждать, когда машина поравняется с ней, а значит надо быть готовой ко всему, в том числе и необходимости со всех ног дать деру.

Внедорожник плавно притормозил подле журналистки. Адрия даже не поверила сперва своим глазам: за рулём автомобиля сидел Вакиф Шихатбудинов, надвинувший козырек бейсболки как можно ниже на лицо. Он выжидающе поглядел на остолбеневшую женщину — и та, встрепенувшись, поспешила распахнуть дверь и запрыгнуть в салон. Не проронив ни слова, Шихатбудинов тронул машину с места, направляясь в неизвестном направлении.

Адрия, еще не до конца справившись со своим изумлением, тоже хранила молчание. Она не могла не признать: тогда, в президентской администрации, Шихатбудинов произвёл на неё столь однозначное впечатление, что ей и в голову не пришло подозревать его в авторстве той записки. Она ведь купилась на его хладнокровный и неприступный вид! Как же легко он смог обмануть её профессиональную журналистскую чуйку!..

Они покинули промышленный сектор, оказались на кольцевой дороге, с которой Шихатбудинов свернул в сторону лесополосы. Проехав по ухабистой грунтовой дороге несколько сотен метров вглубь леса, он остановил внедорожник. Адрия посмотрела в окно, однако тут, под кронами хвойных деревьев, не было видно ни зги.

— Могу я закурить? — поинтересовалась Адрия, стараясь произнести это как можно небрежнее.

Мужчина коротко кивнул и приоткрыл окно в машине. Неспешным движением поднося зажигалку к сигарете, Адрия между тем обдумывала, как именно вести себя: стоит ли пассивно ждать от него объяснений или же ей не ждать у моря погоды, а напрямую спросить Шихатбудинова о цели их тайной встречи? Не спугнет ли Адрия его своим привычным чрезмерным напором? Впрочем, Шихатбудинов уже имел удовольствие находиться под обстрелом её расспросов, что его может напугать в поведении журналистки?..

— Могу я узнать, почему вы назначили мне встречу? — вооружившись дымящейся сигаретой, заговорила Адрия.

Мужчина ответил не сразу, как будто преодолевая спор с самим собою.

— Мне известна ваша репутация, госпожа Дравич, я читал досье, собранное на вас. Вы охотница за сенсациями, и готовы на многое пойти ради эксклюзивной информации, — заговорил Шихатбудинов неторопливо, сохраняя отстраненное выражение лица. — Именно из-за вашего имиджа Мирза Ашургалов хотел отказаться от интервью для «The Washington Post», опасаясь, что вы попытаетесь выставить его злодеем. Однако мне удалось его убедить согласиться на интервью с вами. Я хотел, чтобы вы приехали в Эмеслам.

— И зачем же вам нужен был мой приезд? — брови Адрии против её воли поползли на лоб, хоть она и приказала сама себе более ничему за сегодняшний вечер не удивляться.

Шихатбудинов сунул руку за пазуху куртки и выудил оттуда бумажник.

— Это моя семья, — пояснил он, показав вложенную в бумажник фотографию.

Журналистка внимательно рассмотрела снимок. Композиция фотографии соответствовала классическим восточным патриархальным представлениям о семейном фото: Вакиф Шихатбудинов сидел на деревянном резном кресле, рядом с ним стояла очень красивая женщина с русыми волосами, облаченная в традиционный месламитский наряд, а вокруг кресла толпились четверо детей, старший из которых уже был подростком, а младшей девочке насчитывалось не больше шести лет.

— А это моя младшая дочь, Нарима, — Вакиф указал на самую младшую девочку.

В лице девочки несомненно проступали черты лица её отца, у неё был такой же прямой и пронзительный взгляд черных глаз, черные, слегка вьющиеся волосы и тот же рисунок носа. Она походила на очаровательную куколку в своем наряде, состоящем из яркой туники, украшенной затейливой вышивкой, и шелковых узорчатых шароварах.

— В прошлом году, в августе, Нариму похитили, — добавил негромко Шихатбудинов. — С тех пор о её судьбе ничего не известно.