— Тебе вообще куда надо? — спохватилась я, проехав по Киевскому шоссе километров двадцать. — Я на КАД, а потом по скоростному на Ваську.

— Ну и отлично, — не отрываясь от экрана, пробормотал Никита. — У метро какого-нибудь выкинешь.

Прекрасно!

Возникло желание выкинуть его немедленно, в чистом поле. На автобусе до Гатчины доедешь, придурок, а там электрички ходят. Или маршрутки — прямо до метро.

И по контрасту вдруг всплыло, как после самого первого прыжка меня подвез Костя. Вот уж о ком совсем не хотелось вспоминать, но всё в Сиворицах было связано с ним, как ни крути. Конечно, никто не мешал поехать на другой базовый аэродром клуба, Куммолово или Валькирию, но там я ни разу не прыгала и никого не знала.

Тогда, двенадцать лет назад, я стояла на остановке, надутая восторгом, как купол парашюта воздухом. Даже то, что автобус ушел из-под носа, а следующего предстояло ждать почти час, не могло испортить настроения.

— Подвезти? — рядом притормозил синий Субару.

Сначала я отчаянно стеснялась — ну как же, небожитель снизошел до дурочки-неумехи. Но Косте удалось меня разговорить. С ним вообще было легко, одна улыбка чего стоила. Впрочем, болтали мы исключительно на парашютную тему. Он рассказывал о типичных ошибках новичков, об «особых случаях», как называют внештатные ситуации, о всяких забавных мелочах. И я призналась, что мечтала о прыжках с детства.

— А ты молодец, Эра, не испугалась, — кивнул он. — Хотя девчонки в этом деле обычно смелее парней. Если уж решились, то редко тормозят.

Я не стала говорить, что девчонкам, наверно, страшнее получить пинка от симпатичного парня, чем сделать шаг в бездну. Ну, во всяком случае, мне — точно.

— Еще приедешь?

— Да хотелось бы, — замялась я.

— Если надумаешь заняться всерьез, запишись на программу AFF. Это ускоренное обучение спортивным прыжкам. Стоит недешево, но… того стоит. Только к Чернову. Мужик жесткий, но инструктор уровня бог. Я сам у него учился. Мне тогда еще шестнадцати не было.

Я и не заметила, как мы оказались в городе, а потом на Среднем, у моего дома.

— Послушай… — заглушив двигатель, Костя повернулся ко мне. — Не хочешь куда-нибудь сходить завтра вечером?

— Извини, но… у меня…

Он мне, конечно, понравился, но не до такой степени, и я не знала, как лучше отказать. «У меня есть парень»? «Я несвободна»? Все это звучало по-киношному, глупо до оскомины.

— Понял, — вздохнул Костя. — У тебя кто-то есть. Было бы странно, если б нет. Ну ладно, что делать. Рад был познакомиться. Думаю, еще увидимся. Не забудь, если пойдешь на программу, то только к Чернову.

От этого разговора осталось легкое послевкусие досады. Нет, это был не выбор. Тогда — точно нет. Но все равно стало немного жаль…

— Приехали, — я притормозила перед домом родителей. — Дойдешь сам до метро?

Никита оторвался от телефона, посмотрел в окно.

— Да, конечно. Спасибо.

Выйдя из машины, он даже не обернулся, пошел в сторону «Василеостровской». Моя злость распухла, как зефирка, брошенная в кофе. Хорошо хоть машину не шваркнула, пока заползала в подворотню. Загнала в гараж, зашла к родителям за Димкой. Очень старалась не хромать, но мама все равно заметила и устроила истерику, хотя я и уверяла, что споткнулась вот прямо здесь, во дворе. Уже дома, заглянув в телефон, я нашла в почте письмо, где отправителем значился Никита Мухин.

Ни здрасьте, ничего. Только ссылка на интернет-магазин, где можно заказать берцы с примеркой.

Инна

Проснулась я в полном раздрае и с ощущением, что жизнь стремительно выходит из-под контроля. И если Водолею я сознательно предоставила возможность решать свою судьбу самому, то происходящее со мной объяснению не поддавалось. Пока не поддавалось… Окончательно это стало ясно, когда поймала себя на том, что назвала его Андреем. На пустом месте.

Он всегда был для меня Водолеем, с первого сентября в первом классе, когда повернулся к нам с Эрой позубоскалить. Почему? Я не знала. Может, потому, что Андреем, Андрюшей его звала она, но не только. Кстати, Водолей тоже иногда называл меня Жирафой, было в этом что-то такое… сугубо внутреннее, интимное. Как прозвища членов тайного общества. Обычно по имени я обращалась к нему, когда мы ссорились. Но тогда почему сейчас?

После завтрака я пошла гулять по городу. Люська пыталась напроситься со мной, но я как-то неуклюже отвертелась. Мне надо было побыть одной. Попытаться понять, что происходит. С утра небо хмурилось, но потом развиднелось, обещая хрустально прозрачный день. Та самая ранняя осень, когда на душе так неспокойно, тревожно…

Я всегда любила незнакомые города, но любовь эта была странной. Достопримечательности и всякие красоты оставляли меня равнодушной. Я их не замечала, а если и замечала, то не запоминала. Редко фотографировала и никогда потом не пересматривала снимки. Зато мне нравилось бродить по улицам, сидеть в открытых кафе, смотреть на людей. Впитывать в себя энергетику города. Думать о чем-то выходящем за рамки обыденности.

Где-то через час таких блужданий, когда я устроилась на пустой террасе маленького ресторанчика с чашкой кофе, в голове немного прояснилось. Но лучше от этого не стало. Скорее, наоборот.

Насчет Водолея мне, в принципе, все было ясно. С самого начала — иначе мы не прожили бы вместе почти восемь лет. Но делиться этим своим сакральным знанием я не стала бы даже с Баблузой. Она была другой и поэтому вряд ли поняла бы. Может, попыталась бы, но…

Правда эта заключалась в том, что Водолей… нет, я не назвала бы его слабым, но и ведущим он по натуре не был. А еще в том, что с Эрой они никак не монтировались. Никогда. Я не могла понять только одного: что их держит вместе. Вместе? Нет, скорее, рядом. Может, в этом как раз и была отгадка?

Холодная, замкнутая, Эра удерживала Водолея на расстоянии, а ему хотелось обладать ею полностью, безраздельно. Не только физически. Эта дистанция, которую он не мог сократить, а она не хотела, для него стала вызовом. Чем-то таким остро болезненным. Кем или чем был для Эры он — тут я могла только догадываться. Привычкой? Привязанностью? Проходящим вариантом, пока не появится кто-то более подходящий? Я не сомневалась, будь этот ее Константин понастойчивее и находись он рядом, все закончилось бы еще тогда, после дня рождения, когда Водолей нашел карточку от букета.

К чему лукавить, я могла сделать так, чтобы он ее не увидел. Но не сделала. Потому что хотела, чтобы увидел. Рассчитывая на что-то для себя? Трудно сказать. Вероятность того, что Водолей, порвав с Эрой, обратил бы внимание на меня, была почти нулевой, я никогда не интересовала его как девушка. Мои мысли о нем больше напоминали мечту, чем надежду.

Если хорошо покопаться, мне было больно видеть их вместе. Не острая боль, а вялая, хроническая, которую перестаешь замечать. Но больно было не только за себя, за него тоже. Конечно, может, я ошибалась, принимая желаемое за действительное, но они не казались счастливой парой, от которой летят искры. Ну разве что в самом-самом начале. Иногда все выглядело так, будто их приговорили встречаться за какое-то преступление. Бессрочная каторга.

Как бы там ни было, я не считала, что вправе вмешиваться. Однако мое сознательное невмешательство сыграло немалую роль в их будущем разрыве. Фактически я впервые поступила как настоящий кукловод — повелительница кукол? Оставшись в тени, позволила событиям развиваться в том направлении, которое устраивало меня.

Лиха беда начало. Наши отношения с Водолеем, такие трудные на старте, вылились в гармонию только потому, что я продолжала быть кукловодом. Я догадывалась и раньше, но окончательно убедилась, лишь когда согласилась остаться с ним: он из тех мужчин, которых делает женщина. Можно тащить слабого мужчину на себе. А можно заставить его быть сильным. Причем так, что он этого даже не заметит. Некоторые женщины обнажают в мужчине все самое худшее. Другие вскрывают то, о чем те и сами не подозревают.