Когда я подошла к машине, двигатель работал, габариты горели, а Никита что-то читал в телефоне, сидя за рулем. Увидел меня, уступил место.

— Извольте, мадам. Все фурычит. Ты мне должна.

— Спасибо. Что именно должна? — я сгребла его за комбинезон на груди, подтащила к себе и поцеловала.

— Пойдем куда-нибудь сегодня?

— Сегодня точно нет. Мама по средам вечером на йогу ходит. Некому с Димкой посидеть. А вот завтра… Можно попробовать. Хотя, конечно, она мне череп прогрызет.

— Мама контролирует твою личную жизнь? До сих пор? — насмешливо приподнял брови Никита.

— Пытается. Я позвоню, ладно?

— Давай, — он слегка прикусил мою нижнюю губу, после чего подтолкнул к машине. На пару секунд задержав руку ниже талии.

В четверг мы пошли в кино. Я поступила хитро. Позвонила папе, попросила забрать Димку из садика и побыть с ним у нас дома. Ничего не говоря маме. Ну вот задержался на работе, обычное дело.

— Это то, о чем я думаю? — поинтересовался он, согласившись.

— Может быть, — напустила туману я.

Никита заехал за мной, мы оставили машину на стоянке и зашли перекусить в итальянский ресторанчик поблизости.

— В кино хочешь? — предложил он, открыв интернет в телефоне.

— Сто лет в кино не была. Пойдем. На что?

— Вот в «Авроре» приключалово какое-то.

— Да все равно, — я махнула рукой.

По правде, я думала, что Никита возьмет билеты в последний ряд и фильм мы так и не увидим. Ну да! Никита не был бы Никитой. В кино — это значит, в кино. С попкорном и колой. А не всякие там глупости. Но оказалось, что смотреть на экран, прижавшись от колена до лодыжки и сталкиваясь пальцами в ведре попкорна, очень даже приятно. С Андреем мы ходили в кино целоваться. С Костей вообще не ходили. Такая вот милая вещь прошла мимо меня.

А потом мы стояли у парадной. Долго. Нет, даже без поцелуев. Просто почему-то было никак не расстаться.

— Иди уже, — Никита провел пальцами по моей шее над шарфом. — Пока я тебя не перекинул через плечо и не уволок в машину. Оттуда уже точно не уйдешь.

— Пуп не развяжется? — поддела я, сделав полшага в сторону двери. — Через плечо?

— Своя ноша не тянет.

Я и пискнуть не успела, как он уже держал меня руках — под спину и под колени. Легко, без малейшего усилия. Ничего себе! Во мне, конечно, всего полцентнера, но и он на вид не тяжелоатлет.

— Силен бобер, — оценила, обхватив за шею. И спросила, не подумав: — Значит, ноша твоя?

— Ты против?

Ответить я не успела: из парадной вышла тетка с собачкой и буркнула с осуждением:

— Взрослые, вроде, люди.

Никита отпустил меня, как показалось, с сожалением. Чтобы не развивать тему, говорить на которую пока была не готова, я поспешила сбежать.

Инна

Федор исчез, и я расслабилась. То есть цветы в крафте кончились. Те, которые Люська выбросила в мусорник, оказались последними.

Нет, не так. Расслабилась после разговора с Эрой. И то, что цветы больше не появлялись, наводило на какие-то мистические мысли. Что и не было никакого Федора — реального человека. Когда-то я любила читать триллеры. Морок. Материализация моих страхов и сомнений. А как только поделилась с кем-то, все и развеялось.

Ну, это мне хотелось так думать, разумеется.

Странный разговор получился с Эрой. Как будто диспетчер на небесах послал мне ее в нужный момент. Баблуза — та, конечно, поняла бы. Но переживала бы за меня сильно. А я бы переживала, что переживает она. А так — как будто вышла на морской берег и выкричалась в шум волн. Ну и давняя моя злость на Эру сразу иссякла, как только я узнала причину, по которой она так обошлась с Водолеем. Словно вентиль закрутили. Странно, но эта простая вещь не приходила мне в голову. Наверно, потому, что сама бы так никогда не поступила.

Облегчение и… опустошенность. Теперь и я, как Водолей, сдала прошлое в архив. Не все целиком, конечно, потому что наша с ним история корнями уходила именно в историю его и Эры. Но остались факты. Голые, лишенные эмоций факты.

В среду и четверг у меня были вечерние спектакли. Ничего. В пятницу — выходной. Весь день просидела дома. Убрала квартиру, долго чистила перья, потому что в последнее время на нервах как-то запустила себя. Надо было, конечно, сходить куда-нибудь в салон, но решила, что и сама справлюсь. Покрасила волосы, сделала маску на лицо, маникюр, педикюр и прочие дамские процедуры. Это всегда действовало на меня умиротворяющее, но не сейчас. Хоть напряжение и спало, я понимала, что разговора с Водолеем не избежать. Спустить все на тормозах не удастся.

Когда вернулась после утреннего спектакля в субботу, сразу стало ясно: он на пределе. И вряд ли причиной стало предложение перебраться на работу в Москву. Мы его даже толком и не обсудили. Да и что там было обсуждать? Водолей — в Москву?! Да он, скорее, согласился бы на работу где-нибудь в Катманду. И этот вопрос — хочу ли я. Я еще меньше стремилась в Москву, мне там всегда было неуютно. Но когда спросила, удивленная его резким тоном, что происходит, тут-то и произошел взрыв.

Нет, он не кричал, не говорил ничего обидного, но его упрек в том, что ко мне на пьяной козе не подъедешь… Он был прав. И плакала я не от обиды, а потому, что поняла: дальше тянуть нельзя.

Рассказала… нет, не все. Все не смогла. Обо всем — кроме своей непонятной, болезненной, мучительной тяги к Федору. Не повернулся язык. Это было бы уже слишком. Каким бы ни был муж любящим и понимающим, но жаловаться ему на свой интерес к другому мужчине — это уже за гранью. И даже если Водолей догадался, что о чем-то я умолчала, раскапывать дальше не стал. Только спросил:

— Почему ты не сказала раньше? О том психе ведь рассказала сразу.

— Не сразу, — возразила я. — Только когда начал всерьез доставать. И тот псих был реальным. Писал, звонил, около дома караулил. А тут что? Анонимные цветы? На что жаловаться?

— Значит, есть на что, если тебе так страшно.

— Не знаю, — я села, сжала виски́ ладонями. — Чувствую себя кроликом перед удавом.

— Давай буду тебя встречать по вечерам.

— Он от этого не исчезнет.

— Хорошо. Ты можешь у однокурсника своего как-то узнать о нем? Как его найти, этого типа?

— Ну… — задумалась я. — В теории да. Он говорил, что у него билетное агентство. Сашка. Могу как-то найти, связаться. Но не думаю, что это хорошая идея.

— Почему? — Водолей нахмурился.

— Да потому что Сашка Федору сразу свистнет: мол, интересовалась тобой девушка Инна. Да и потом… что ему предъявить? Он просто скажет: я вашу жену, уважаемый, последний раз видел по дороге из Самары. Цветочки? Знать ничего не знаю. Если бы хоть какие-то доказательства были, что это он.

— А это правда он?

— Господи, понятия не имею, — захныкала я. — Но кто еще-то? В Энгельсе и здесь одинаковые букеты. Три красные розы в крафтовой бумаге. Какой идиот будет заворачивать цветы в крафт?

— В крафт?! — борозда между его бровями стала еще глубже. — А ты не думаешь, что это как-то связано?..

— С тем букетом на дне рождения Эры? — перебила я. — Нет. Не связано.

Черт… Я вообще не хотела упоминать об Эре. Ни о нашем разговоре, ни о чем. Никаким боком. Но сгорел сарай — гори и хата. И я рассказала о том, как десять лет назад парень из доставки всучил мне тот букет и как оттуда выпала карточка.

— Вот, значит, что… — неопределенно протянул он.

— Это было просто совпадение. Но знаешь, меня зацепило. Дополнительный такой клин в трещину. Думала тогда, что это моя вина. Ну, в чем-то. Если бы спрятала ту карточку, вы бы с Эрой не поссорились. Все могло пойти иначе.

— Инка, выбрось из головы, — Водолей подошел ко мне, положил руки на плечи. — Вот уж чьей вины точно не было, так это твоей. Ее, моя — но никак не твоя. Знаешь, я закрыл для себя эту тему. А вот ты, похоже, нет.

— Закрыла, — возразила я. — Уже закрыла. Послушай… не сердись, что не рассказала сразу, но…