Мужчина элегантно помог снять Марии Петровне шубу и повесил её на находящуюся рядом с дверью вешалку.

     - А кто это с тобой, Мария, такой молодой и красивый?

     - Ох, Ваня, так рада тебя видеть, что забыла вас представить. Знакомьтесь. Надворный советник Бекетов Пётр Иванович - полный тёзка и даже дальний родственник и потомок первопроходца Сибири и основателя Якутского острога стрелецкого сотника Бекетова. - С улыбкой начала Мария Петровна. - После окончания Санкт-Петербургского университета более тридцати пяти лет назад приехал Пётр Иванович в Сибирь нести свет знаний. Начал в Иркутске, потом в Чите и вот уже почти пятнадцать лет в Благовещенске руководит работой женской гимназии, преподавая русский язык и историю.

     - А это, Ваня, - как-то помолодевшая старушка-библиотекарь указала рукой на меня, - удивительный молодой человек по имени Тимофей Аленин. Именно о нём рассказывал генерал Беневский, как победителе банды хунхузов в прошлом году.

     - Очень приятно познакомиться, Тимофей, - Бекетов протянул руку и крепко ответил на моё рукопожатие. - Раздевайся, вешай всё на вешалку и проходи дальше в зал. Вон под вешалкой шлёпки войлочные стоят.

     Стеснённо раздеваясь и, одевая, тапочки, я про себя мысленно перекрестился, что после бани надел шерстяные носки, а не портянки. Пройдя в следующую комнату, я увидел множество шкафов с книгами, а посередине комнаты стоял стол, накрытый скатертью, на котором возвышался сияющий золотом самовар, и лежали розетки с вареньем, бубликами, кусками сахара и чашки с блюдцами. Мария Петровна и Бекетов уже сидели за столом, и Пётр Иванович наливал из самовара кипяток в чашку. Я стоял на пороге, держа книги в руках, и не знал как мне вести себя дальше.

     - Ваня, полюбуйся. Стоит молодой казак, а в руках у него три тома Толстого 'Война и мир'. А если бы ты слышал, какой он вывод сделал из прочитанного отрывка о народной дубине войны, то был бы очень сильно удивлён. Ой, заболталась! Проходи, Тимофей. Присаживайся за стол и наливай себе чаю, угощайся. Мы сейчас с Ваней новостями быстро обменяемся, давно не виделись, а потом о твоей проблеме поговорим.

     Я подошёл к столу, сел на стул и, положив книги на край стола, налил из заварного чайника крепкой заварки, а из самовара кипятка. Потом положив в небольшую тарелку немного варенья, пару кусочков колотого сахара и несколько баранок, пододвинул всё это к себе и стал наслаждаться питьём чая, абсолютно не слушая, о чём разговаривают Бекетов и Мария Петровна.

      Боже мой, какой это был чай! Такого чая я не пил с момента смерти деда. В станице и у Селевёрстовых в основном пили чай-сливан. Готовили его следующим образом: в латку (глиняный горшок) наливали горячее коровье молоко, вареное с пенками, туда же разбивали несколько куриных яиц, добавляли крепко заваренный чай (обязательно зелёный, плиточный), подсаливали, клали топлёное коровье масло и доливали кипятком. Затем чай разливали по байдарам (кружкам) поварёшкой. Брры! Ужас!

     Вот у нас Алениных был самовар, и пили чай мы в основном с заваркой черного крупно листового китайского чая. Только считалось это в станице расточительством. А после смерти деда до самовара у меня руки как-то не доходили. А у Бекетова чай был заварен великолепно!

     Задумавшись и, наслаждаясь, чаем, я даже не услышал, как ко мне обращается Бекетов:

     - Тимофей! Тимофей! О чём задумался?

     - Ой, извините, Иван Петрович. Такой замечательный чай, очень напоминает чай, который мой дед заваривал. Вот и задумался, вспоминая наши чаепития, когда все живы были.

     - Жалко твоих близких, Тимофей. Мне Мария рассказала, что они все погибли. Но это судьба. Поговорим лучше о твоём поступлении в военное училище. Ты где-нибудь учился?

     - У нас в станице, у батюшки Александра в его школе при церкви две зимы, и младший брат отца дядя Иван меня обучил многому.

     - Хорошо, давай проверим немного, что ты знаешь?

     Дальше посыпались вопросы по русскому языку, арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии, физике, географии, истории. Я отвечал, на что уверенно, где-то путаясь при попытке перевести русские меры в метрическую систему, да и с формулами, особенно тригонометрическими были проблемы. Давно всё это учил. Хорошо, что совсем недавно в том мире внучатому племяннику помогал по интернету домашние задания изучать за седьмой и восьмой класс. Что-то в голове осталось. Но всё равно Бекетов был шокирован.

     - Мария, это уникум! За четыре класса он экзамены легко сдаст по первому разряду. Даже по вопросам испытания на зрелость нашей шестиклассной гимназии он почти на все правильно ответил! Жалко, что с латинским, греческим и новыми языками, ты не знаком.

     Бекетов о чём-то задумался, а потом произнёс:

     - Завтра, Тимофей, после обеда придёшь ко мне, и будешь писать диктант, сочинение и отвечать по вопросам испытания по другим дисциплинам. Часа за три-четыре я думаю, управимся. Хорошо?

     - Я приду, Иван Петрович. Только можете мне пару листов бумаги и карандаш дать. Я писать потренируюсь, а то уже года три не писал. А пером у меня и раньше плохо получалось.

     'Вот попал! - думал я. - Всю ночь придётся тренироваться эти яти и твердый знак в нужные места вставлять. Хорошо хоть книги Толстого есть, будет у великого русского писателя учиться, на русском писать. Где бы ещё таблицу по переводу русских мер в метрическую систему взять?'.

      Моё возвращение в приезжий дом с книгами вызвало у семейства Селевёрсовых фурор. Пришлось рассказывать о своих похождениях и новых знакомствах. Заодно сразу отпросился у атамана на завтрашний день для встречи с Бекетовым. Потом был ужин и чтение вслух романа 'Война и мир'. Засиделись допоздна. А я ещё часа три после этого тренировался в правописании. Спать лёг уже с первыми петухами.

     С утра и до обеда я помогал дядьке Петро и его жене тёте Ольге торговать на ярмарке. Никифор с женой, Ромкой и Анфисой как ушли по рядам, так и пропали. Узнав от атамана, что оружия и книг на ярмарке нет, я спокойно торговал, так как остальные товары меня не интересовали. До обеда я продал почти всю свою рухлядь и шкуры, став обладателем шестидесяти рублей с копейками. Селевёрстовы также расторговались, практически полностью, чему немало способствовала моя помощь. Я даже не ожидал от себя таких умений по навязыванию товара покупателям. В том своём мире никогда не торговался, а тут меня будто прорвало. Очень часто после моей торговли какой-нибудь покупатель отходил от нашего торгового места, недоумённо крутя головой: 'И зачем я это купил?'. Дядя Петро с тётей Ольгой только похохатывали над моими шутками-прибаутками во время торговли типа: 'Налетай, не скупись, чтоб дохой обзавестись!'.

     После обеда я был у Бекетова и начался экзаменационный ад. Кроме Бекетова в роли подручных 'главного дьявола' присутствовали ещё две каких-то женщины, имена которых я тут же забыл. Увидев мои мучения с пером, Бекетов разрешил мне писать карандашом, и понеслось: диктант, эссе на пол страницы о Благовещенске, задачи по арифметике, алгебре, геометрии, физике, тест по истории и вопросы по географии. Здесь я поплыл и попросил тайм-аут, сказав, что географического атласа никогда в жизни не видел. После того, как минут двадцать просидел над атласом, удивляясь названиям государств, особенно в Африке, о которых никогда не слышал, ответил на вопросы и по географии.

     Пока я отдыхал от этого экзаменационного марафона, Бекетов с женщинами проверяли мои записи. Потом о чём-то совещались и, в конце концов, Иван Петрович вынес вердикт, что я будущее светило российской науки на уровне Ломоносова, так как самоучкой освоил курс четырёхлетней гимназии можно сказать на 'отлично', а по алгебре и геометрии решил задачи для испытания на зрелость шестилетней и даже восьмилетней гимназии. Поэтому Бекетов поможет мне получить свидетельство об окончании экстерном шестилетнего курса Благовещенской мужской гимназии, договорившись с её директором, и будет настаивать перед всем руководством администрации Благовещенска и Хабаровки, направить на обучение меня в Иркутскую казённую восьмилетнюю гимназию за счёт государственной казны, с дальнейшим поступлением в только что открытый Томский университет. Он надеется, что с учётом опыта изучения английского языка, который я знаю, немецкий, французский, а также греческий и латинский я смогу освоить самостоятельно, имея необходимые словари и учебники.