Она застонала, когда боль усилилась.

— Расслабься, малышка. Я буду продвигаться медленно, — успокаивающе произнес Гален, слегка отступая.

Вэнс снова поцеловал её, дразня её губы, нашептывая о том, как хорошо она справляется. Между поцелуями он проводил пальцем по клитору, твёрдо потирая его, то с одной стороны, то с другой, затем двигаясь вверх и вниз по капюшону. Через несколько минут, несмотря на давление от двигающейся внутри нее руки Галена, Салли ощутила, как ниточки нервов начали сплетаться воедино, направляя её к оргазму.

— Салли, — сказал Гален. — Я хочу, чтобы ты сжала мышцы и подержала их так, — он подождал, пока она сделает это. — А сейчас сделай глубокий вдох. Выдохни и расслабься. Толкнись навстречу, если сможешь.

Когда она сжалась вокруг него, его рука ощущалась громадной. Она втянула воздух, задержала дыхание, мощно выдохнула и позволила себе обмякнуть, расслабившись внутри и снаружи. Его рука толкнулась внутрь, Салли сжала зубы от боли и задергалась, сдерживая «нет», которое грозилось сорваться с ее губ.

— Вошёл, — пробормотал Гален.

Она с трудом дышала. Боль ушла, но ощущение, о, Боже, это ощущение. Салли чувствовала себя чертовски наполненной.

Подняв голову и не двигаясь, Гален изучал её темным взглядом, скользя глазами по её лицу, плечам и рукам. Когда Вэнс подвигал пальцами по её клитору, легко и медленно, он сделал то же самое. Его губы изогнулись в улыбке.

— Посмотри на себя, мой кулак весь в тебе.

Она никогда не чувствовала ничего настолько интимного. Никогда не чувствовала себя такой уязвимой. Рука Галена полностью заполняла её; он мог сильно её ранить. И всё же она знала, что он никогда не сделает ничего, что по-настоящему причинит ей боль. Доверие к нему было глубоким — оно зашло гораздо глубже, чем его рука.

Он тоже улыбался ей.

— Я не знал, сможешь ли ты сделать это, хотя и работал над этим.

Её рот открылся. Работал? Хитрый ублюдок.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, Салли, — попросил Гален.

— Я… странно. Немного страшно. И я очень наполнена. Очень.

Ни один из Домов не двигался. Они просто ждали. Она решила постараться лучше.

Как выразить… интимность этого момент словами?

— Это как будто… связь между нами — всеми нами, — сказала она, посмотрев на Вэнса, — даже больше, я не могу подобрать слова. — Она покачала головой.

Гален с пониманием кивнул.

— Я тоже это чувствую, малышка.

Вэнс наклонился к ней за сладким поцелуем, и она знала, что без его присутствия не смогла бы расслабиться и справиться со всем.

— Да.

Салли глубоко вздохнула. Гален улыбнулся.

— Я начинаю двигаться, зверушка. Скажи, если будет слишком.

Гигантская штука, которой была его рукой, слегка раскрылась, становясь ещё больше, и очень медленно двинулась дальше, к самой матке. И вдруг она почувствовала каждое лёгкое поглаживание Вэнса по клитору. С каждым движением руки Галена и растяжением её средоточия женственности, все больше и больше ощущений вливалось в неё, наполняя ее игристым сиянием. Словно внутри зарождались звёзды, и всё вокруг начало кружиться и переливаться, концентрируясь в жаркое, пылающее ядро, когда её тело напряглось вокруг кулака Галена и мир внутри нее и снаружи взорвался. Волна острого удовольствия захлестнула ее, заполняя всю Вселенную и переливаясь через край, ввергая в полное потрясение ее тело и растворяя кости в бесконечном блаженстве.

— А-а-ах!

Ещё и ещё, и ещё.

Когда она застонала и вновь обрела способность фокусировать зрение, Гален раскрыл руку внутри, и Салли снова была отброшена в долгие, сладострастные судороги удовольствия. И снова.

Он подождал достаточно долго, чтобы она успокоилась, а затем подвигал кулаком, сместив его на дюйм или два, и она вновь кончила, жестко и разрушительно. Как никогда раньше. Пот скатывался с её лба, стекая дорожками между грудей. Её дыхание перешло в хрипы; сердце бешено металось в клетке рёбер, как ракета без управления.

— В следующий раз, когда ты кончишь, я собираюсь выйти, зверушка, — сказал Гален, морщинки вокруг его глаз свидетельствовали о его удовольствии.

Вэнс засмеялся. Он скользнул рукой обратно к её клитору и лизнул сосок, когда Гален полностью развернул руку внутри неё. Напор оргазма был огромным, непостижимо громадным.

— О-о-ох, не-е-е-т.

Когда Салли попыталась взбрыкнуть, Вэнс беспощадно прижал её лобок, удерживая на месте. Внутри нее вспыхивало солнце, полыхая ощущениями, доводя до самого предела, опрокидывая ее и переполняя собой, наполняя воздух вокруг сверкающими огнями. О, Боже, о Боже, о Боже.

Она обмякла, и Гален медленно покинул ее тело. Салли почувствовала вспышку боли, когда через проход протискивались его костяшки, затем ее охватило ощущение внутренней пустоты. Он встал с кровати, оставляя ее в состоянии, словно она сдутый, измученный воздушный шарик.

Вэнс привстал рядом с ней, поцеловал её не спешно и сладко, его рука удерживала её от падения в туман вокруг. Помыв руки, Гален снял ограничители с её запястий и помог ей опустить ноющие руки, чтобы она смогла обнять Вэнса. Он освободил её ноги и убрал ремень. Когда он вытянулся с другой стороны от неё, Салли оказалась зажата между двумя Домами.

Мои Домы.

Вэнс провёл кончиками пальцев по её влажной щеке.

— Милая?

Она посмотрела в его обеспокоенные синие глаза и прошептала: — Я люблю тебя.

Беспокойство на его лице сменилось ошеломленным удовольствием.

Повернув голову всего на несколько дюймов, она посмотрела в тлеющие глаза Галена.

— Я люблю тебя.

И его взгляд стал таким мягким, каким она никогда не видела его прежде.

Связь между всеми ними была такой же реальной и живой, как кровь, текущая по её венам. Такой же живой, как её бьющееся сердце. Когда она уютно устроилась между ними, проваливаясь в темноту, Салли поняла, что никогда не чувствовала себя настолько цельной.

Настолько любимой.

Их руки нежно гладили, ласкали её, любили её, даже если они ничего не сказали в ответ.

Почти час Гален наблюдал за спящей Салли, уютно лежащей в ее любимой позе между ним и Вэнсом. Вэнс тоже заснул, но Гален не смог. Не после того, что она сказала.

Конечно, бесёнок была в полубессознательном состоянии, когда выпалила это признание. И она, вероятно, совсем другое имела в виду. Это было закономерным последствием от невероятной близости, которую они разделили, и очень напряженной сцены.

И все же тепло, которое он чувствовал — до сих пор чувствовал — от сказанных ею слов приводило его в замешательство. Это невозможно. Он не хотел любить женщину. Он бы предпочёл вообще никого не любить, если уж на то пошло. Люди были слишком уязвимыми. Даже мужчины могли умереть.

Чёрт, он всегда волновался, что кого-то из его коллег по работе ранят. Но сейчас… С тяжёлым вздохом он взглянул на мужчину, спящего с другой стороны от Салли. Мой брат.

В два раза тяжелее иметь в своей жизни двух людей, за которых приходится бояться.

Нуждаясь в том, чтобы отвлечься от этих мыслей, он провёл рукой по животику Салли. Насыщенный аромат её крема смешался с запахом секса. Её губы припухли от поцелуев. Соски были мягкими, но оставались тёмно-красными. Он провёл пальцем вокруг одного, наслаждаясь тем, как белая кожа её груди контрастировала с бархатной гладкостью.

И, чёрт побери, он её разбудил. Выплывая из глубокого сна, она подняла на него взгляд, слишком уставшая, чтобы двигаться. Он невольно улыбнулся, видя её полное удовлетворение, хотя Салли обеспокоила его тем, что говорила о связи между ними… потому что он тоже её чувствовал.

Фистинг мог оказаться ошибкой. Бесёнок привлекла их с Вэнсом внимание с того самого момента, как они впервые ее увидели, и с каждым новым раскрывающимся аспектом её личности она притягивала их всё сильнее. К слову, об откровении… Её что-то беспокоило, заставляло чувствовать себя виноватой. Сейчас он не мог думать, что рисование мордашек на анальных пробках было серьёзным преступлением… если бы он не заметил сходства с диснеевскими гномами. Христос, это неправильно.