Мама: У нас в семье нет любимчиков.

Кэш: Сейчас самое время напомнить тебе, чтобы ты проверила название чата?

Мама: Пресли, ты обещала его поменять.

Пресли: Мне нужно идти. Джек только что вошел в мой кабинет.

Кэш: Поговорим позже.

Я убираю телефон, пока мама не попросила меня изменить название в чате. Это дело ее и Пресли, и мне лучше не вмешиваться.

Издаю низкий стон, когда встаю. Моя спина затекла от многочасового сидения на неудобном кресле-качалке. Я попросил Эверли пользоваться моим столом, а сам воспользовался тем, который нашел в кладовке уборщика в первую неделю моего пребывания здесь.

Кэрол сказала мне, что в моем кабинете должен быть дополнительный стул для посетителей, и даже предложила заказать его, но я отказалась.

Делаю мысленную пометку связаться с Маркусом, чтобы он украсил мой кабинет более удобными стульями, книжной полкой и несколькими растениями. Когда Эверли будет посещать мой офис, я хочу, чтобы она чувствовала себя как дома.

Это значит, что я тоже должен попросить Маркуса украсить мою квартиру.

Эверли вскользь спрашивала об этом, но я отмахнулся, сказав, что Маркус занят другим проектом, что в какой-то степени правда. Сейчас он оформляет лондонскую квартиру какой-то поп-звезды, но он найдет время для другого проекта, если я попрошу.

Я еще не готов к тому, чтобы у Эверли была своя комната. Мы живем вместе совсем недолго, но теперь весь мой мир вращается вокруг нее.

Каждое утро я просыпаюсь с ней, прижавшейся ко мне, а потом весь день считаю часы до того момента, когда смогу увидеть ее снова.

Мы привыкли друг к другу, и я начинаю привязываться. Возможно, я играю с огнем, но, находясь рядом с Эверли, хочу проводить с ней больше времени.

— Хорошего вечера, — говорит Кэрол и машет рукой со своего стола, когда мы выходим из моего кабинета.

Эверли с улыбкой машет в ответ.

— Спасибо, тебе тоже.

Я не могу избавиться от чувства ревности, которое вызывает у меня то, как свободно она проявляет симпатию к Кэрол, хотя они познакомились лично только сегодня.

Тем временем мне приходится работать круглые сутки, чтобы заслужить каждую улыбку, смех или намек на веселье. Я пристрастился к мелодичному смеху Эверли и к тому, как светится ее лицо, когда она улыбается. Ее счастье оправдывает все усилия, и я буду делать это до тех пор, пока она мне позволяет.

— Кэш, подожди секунду, — говорит Кэрол, приглашая меня к своему столу. — Прежде чем ты уйдешь, я думаю, что с твоим календарем что-то не так.

— Что именно? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы взглянуть на экран ее компьютера.

— У тебя завтра собеседование, назначенное на 8:00 утра. — Она указывает на утреннюю встречу. — Может, мне позвонить кандидату и перенести встречу?

— Нет, мне подходит восемь, — заверяю я ее. — Но спасибо, что подтвердила.

Беседа с Харрисоном на прошлой неделе заставила меня задуматься о моей нынешней роли в «Стаффорд Холдингс». Мне искренне нравится работа, которую я выполняю в качестве операционного директора, но мои плохие привычки в работе не приносят пользы никому, в том числе и мне самому. Я устал от того, что меня воспринимают как человека, который пользуется достижениями своих братьев.

Что еще важнее, я хочу, чтобы Харрисон гордился мной и показал мою состоятельность, а это начинается с того, что я прихожу в офис вовремя и выкладываюсь на работе по полной программе.

В качестве первого шага я обновил информацию о своей готовности к собеседованиям, которые запланированы на ближайшие недели.

— Да, без проблем, — говорит Кэрол, делая пометку на липкой записке. — Тогда увидимся с утра пораньше.

Похоже, она не знает, как расценить мое новое обязательство.

— Конечно. — Я киваю. — Готова идти? — спрашиваю я Эверли.

— Да, веди.

Пока мы идем мимо приемной к лифтам, единственным звуком является щелчок красных шпилек Эверли по мраморному полу. Я не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд вниз, восхищаясь ее гладкими, подтянутыми ногами.

Как-то вечером я мельком увидел красные кружевные трусики в ее корзине для белья и тут же представил, что сейчас они на ней под черной плиссированной юбкой.

Боже, чего бы я только не отдал, чтобы провести рукой по ее бедру, приподняв юбку, чтобы заглянуть туда.

Дзиньканье лифта привлекает мое внимание, отрывая меня от моих фантазий.

Когда двери лифта открываются, я жестом велю Эверли войти первой и следую за ней. Мы единственные двое в замкнутом пространстве, поэтому я нажимаю на кнопку вестибюля.

Эверли шумно вдыхает, когда мы начинаем спуск.

— Ты в порядке…

Мерцание света прерывает мой вопрос, и лифт останавливается на полпути к вестибюлю.

Я оглядываюсь и вижу, как Эверли отходит к задней стенке лифта и смотрит на двери. Несмотря на мои неоднократные попытки, они остаются закрытыми, когда я нажимаю кнопку «Вестибюль».

Растущее чувство тревоги охватывает меня, когда я поднимаю трубку телефона экстренной связи, но никто не отвечает.

Беспокойство немного ослабевает, когда я проверяю свой телефон и убеждаюсь, что связь есть. Пытаюсь позвонить Кэрол, но она не берет трубку.

Отправляю сообщения и ей, и начальнику службы эксплуатации здания, сообщая, что мы с Эверли оказались в ловушке и нуждаемся в немедленной помощи.

Свет снова мерцает, а затем полностью гаснет.

Черт, это не может быть хорошо.

Это рецепт катастрофы. Мы заперты в маленькой темной коробке — сценарий прямо из кошмаров Эверли, и я ничего не могу сделать, кроме как ждать, пока кто-нибудь нас спасет.

— О Боже, — плачет она, ее дыхание становится все более паническим. — Мы буквально висим в воздухе без электричества. Мы точно умрем.

Я быстро включаю фонарик на своем телефоне и ставлю его на землю, чтобы осветить пространство. Когда оборачиваюсь, Эверли уже трусится в углу, цепляясь за перила.

— Эв, я здесь. Все будет хорошо, — успокаиваю я ее, бросаясь к ней.

Обхватываю ее руками, веду к ближайшей стене и усаживаю на землю. Когда мы оба устроились, я усадил ее к себе на колени, и отсутствие протеста свидетельствует о шоке.

Вытягиваю ноги, решив, что можно устроиться поудобнее, ведь неизвестно, как долго мы здесь пробудем. Эверли крепко сжимает мою шею и упирается головой в грудь, задыхаясь.

— Шшш, я держу тебя. Со мной ты в безопасности, — шепчу я ей на ухо. — Сделай глубокий вдох для меня, хорошо? Глубоко вдыхай на пять счетов, затем медленно выдыхай еще на пять. — Она имитирует упражнение, губы ее дрожат. — У тебя хорошо получается. Давай сделаем это еще раз, — хвалю я, поощряя ее продолжать.

Она кивает, делая еще один глубокий вдох, и на этот раз считает вслух вместе со мной.

— Раз, два, три, четыре, пять…

Мы повторяем эту процедуру несколько раз, и ее дыхание выравнивается. Я удивляюсь, когда она прижимается к моей груди, уткнувшись носом мне в шею.

— Вот почему я предпочитаю подниматься по лестнице, — хрипит Эверли, ее голос дрожит. — Какова вероятность того, что мы застрянем в этой смертельной ловушке?

Я подавляю смех, не желая, чтобы она подумала, будто я не воспринимаю ее опасения всерьез. У меня на руках самая красивая женщина, так что это был бы не самый худший вариант.

— Мы могли бы установить перед лифтом предупреждающую ленту, как это делают в Теории большого взрыва, — предлагаю я. — Тогда нам больше не придется беспокоиться о том, что кто-то застрянет.

Эверли хихикает над моим предложением.

— Я рада, что ты здесь, — пробормотала она, глядя на меня своими большими карими глазами.

— Я бы нигде больше не хотел быть, — заверяю я, притягивая ее ближе и целую в лоб.

— У меня фобия быть запертой в маленьких пространствах, особенно когда они могут двигаться. — Она играет с верхней пуговицей моей рубашки, пока объясняет. — Когда мне было одиннадцать, мы с мамой застряли в лифте в офисе отца. Свет погас, а телефона у нее не было, и мы просидели в темноте целый час, пока нас не спасли. С тех пор я избегаю лифтов, когда могу.