— По уткам?!! — Виктор Германович бросил рассматривать сабли и подошёл к витрине за стеклом, потрогал гигантское ружьё. А ведь и правда, это не муляж, это настоящее ружьё. И с казённым заряжанием по системе сходной с первыми осадными ружьями полковника Куликовского.

— Это английское ружьё для охоты на водоплавающих птиц, или так называемая «уточница», одним выстрелом, из которого можно убить до пятидесяти птиц, — увидев заинтересованность прилично одетого азиата подошёл к нему «тиролец» и медленно по слогам это произнёс, но громко. Понятно, если громко говорить, то русский доходчивей для инородца, — в английском охотничьем журнале сам читал-с, как известный охотник Гарри Уэльш в статье «Запретить уточницы» отмечает, что удачливый охотник одним выстрелом убивает до 100 уток, а норма в 30 уток или гусей является обыденной. Конечно же стреляют только по сидящим на воде стаям уток и гусей, причем больше одного выстрела произвести не удаётся.

— Так и не надо. Что делать с сотней уток. Дикость… — Сашка хотел англичан поругать за варварский способ охоты и тут бамс ему по башке тупоголовой: «А ведь это отличная замена ружью Куликовского».

Князь Болоховский осмотрел казённик. Да, точно так же, как и в стержневых ружьях, сюда можно легко поставить казённик от ружья Дрейзе, размеры, естественно, увеличив. Ну и что, что это гладкоствольное ружьё, а не винтовка. Может это не минус, а плюс. Если крупной дробью зарядить такого монстра. Картечью в десять миллиметров, да шарахнуть из десяти стволов по палубе корабля, то там в живых останется, только вша, сидящая в волосах боцманмата. Как метлой всех сметёт с палубы.

— Будете брать, господин… — тиролец изобразил на рожице бакенбардной сочувствие к пернатым.

— А какой калибр? — Сашка в ствол заглянуть не мог. Эта штука метра четыре длиной.

— У нас есть два разных калибра, есть второй… Это, как понимаете, на полфунта свинца. И есть четвёртый — на четверть фунта.

— А в миллиметрах? Во французских мерах?

— Есть как раз французские «уточницы» производства мастерских «Лепаж» и «Роже и сын». Это же дробовик, но если на пули переводить, то пуля второго калибра будет в самом деле весить полфунта или 227 граммов на французский манер. В переводе на их способы измерения второй калибр — это 33,7 миллиметров.

— Ого! — Сашка уже загорелся этой идеей. Вот только, как из него стрелять?

— А сколько весит это ружьё?

— Второго калибра мастерских «Роже и сын» десять килограмм на французские меры, двадцать с небольшим фунтов по-нашему, а четвёртого калибра ружьё от «Лепажа» восемь килограмм. Полпуда.

— Как же их держат охотники.

— Так и не держат. Ружьё укладывают на нос лодки. А для удобства у «Лепажа» есть специальное устройство, чтобы закрепить его на носу лодки. Что-то типа нашей вертлюги у древних фальконетов, — охотно пояснил продавец.

— Покажите. И тащите все ваши «уточницы». Я их все заберу.

Увидев вертлюгу, Кох хмыкнул. Это было настоящее произведение искусства. Имелось две ручки-колесика для поворота ружья по вертикали и по горизонтали. Таких в артиллерии ещё нет. Там наводка на глазок. Эх, теперь уже поздно, — вздохнул Сашка, — но вернётся и попытается лафет для горных хотя бы пушек с таким механизмом сделать. Сподручней Александру будет с турками воевать в Болгарии.

— Есть разных мастеров три «уточницы» второго калибра и две четвёртого, — просиял тиролец.

— А быстро заказать?

— Месяц… даже полтора.

— У конкурентов?

— Хм. Я вам ничего не говорил, но в магазине на Тверской есть оружие английских мастеров, таких как Ланкастер, Пёрде, Скотт, Вестли Ричардс. Про количество не скажу, но несколько ружей второго калибра есть точно, а вот четвёртого с десяток.

Сашка в этот день оббегал все магазины охотничьи и оружейные в Москве, и к вечеру стал обладателем десяти «уточниц» второго калибра и тринадцати четвёртого. А утром уже, доехав на поезде до Тулы, бросился на завод. Нужно на ружьях заменить казённик по образцу винтовок «Драйзе», нужно в тринадцати ружьях четвёртого калибра сделать… нарезать нарезы, нефиг, пулями будут стрелять. Ну и нужно тринадцать этих «вертлюг» — лафетов поворотных изготовить. Есть месяц до отплытия «Паллады» и «Дианы», бросьте, дорогие мастера, все дела и моими хотелками займитесь. Деньгами не обижу.

Сделали. И вот теперь капитан «Дианы» не даёт ему эти лафеты пристраивать.

— Михаил Дмитриевич, я самодур и дурень. Не лезьте ко мне. Потом, убедившись, что эти штуки, вам сейчас внешний вид портящие, жизнь спасут и вам, и мне, и матросам, будете извиняться. Считайте это прямым приказом, — Тебенькова чуть покоробило, но отдал честь и отошёл.

Ох и намучается он с ним.

На всю жизнь возьмите себе привычку делать то, чего боитесь. Если вы сделаете то, чего страшитесь, ваш страх наверняка умрет.

Ральф Уолдо Эмерсон

Получилось интересно. Бурул, как старший над оставшимися в Форте-Росс калмыками, отправил десяток Аюка с пятью приданными ему испанцами, присланными генералом Мариано Гваделупе Вальехо под командованием своего младшего брата — майора Хосе Мануэля Сальвадора Вальехо и семью индейцами племени нисенан, на чьей земле было построено ранчо «Hock Farm», проверить, а что там с ранчо сейчас. Это то самое ранчо, которое Джон Саттер для себя как бы построил, старость там на природе проводить, пением птиц наслаждаться и смотреть, как голландские коровы с кудрями на лбу, им туда завезённые через половину мира, травку щиплют. Сидеть на кресле в беседке, увитой виноградом и попивать своё вино, полученное с виноградника рядом с ранчо. А ещё молодая задастая и сисястая мулатка, чтобы при этом и тем, и тем крутила перед ним, расставляя на столе приборы и возбуждая аппетит… не только в пузе, но и в чреслах. Не дожил, к сожалению.

По словам Леонтия Васильевича там, на ранчо, должны быть приличные стены и несколько больших строений: коровник, мельница водяная, конюшня и длинный барак для индейцев и негров рабов. Сам господский дом вроде должен быть тоже большой и двухэтажный, даже двух с половиной, так как там есть мезонин с балконом, выходящим на реку.

Ферму с пятью сотнями акров земли у Саттера купили официально, на что имелись заверенные у нотариуса бумаги. Только в Калифорнии сейчас столько скваттеров и просто бандитов, захватывающих чужую землю, что мало чего стоят те бумаги, хоть у президента США заверенные. Вон у самого генерала Вальехо почти все земли заняли эти воры и разбойники, забили стада коров и свели практически всех лошадей. Он пытался судиться, но судьи деньги вымогали у него регулярно и в больших количествах, а толку было ноль. У майора — младшего брата генерала история похожая. Он свое ранчо Лупьоми так же в суде отстоял, но захватившие его янки после решения суда все постройки сожгли и скот угнали вместе со слугами. Владей. Чем только?

Словом, Бурул отправил Аюка с отрядом посмотреть, что там на ранчо, и если что, то порядок навести. Дорога длинная, и совсем не прямая. Ранчо «Hock Farm» — это практически пригород Сакраменто, та его часть, что на севере примыкает к реке Американ-ривер, и нужно сначала спуститься до города Вальехо на юг из Форта-Росс, а уже потом двигать на северо-восток. По дороге лишь одно приключение было. На них чуть не напали соплеменники тех индейцев из племени нисенан, что с ними были. Было их три десятка и все на лошадях, и все с Браун Бессами, Леонтием Васильевичем им подаренными. Могла такая встреча и кровопролитием закончиться, но, на счастье, двое индейцев, что были с Аюком, пошли к реке за водой и там обнаружили приготовившихся к нападению сородичей.

Разошлись после совместного ужина миром. Что примечательно, индейцы были на тропе войны, шли жечь и грабить многострадальный городок Вальехо, так столицей Калифорнии и не ставший. Аюк предпочёл его обойти, там могли быть войска. Разведка доносила, что из Сакраменто вышел эскадрон третьего кавалерийского полка в том направлении. Это был не драгунский полк, как тот, что они пощипали в Сан-Франциско, а конно-стрелковый (Regiment оf Mounted Riflemen). Целый эскадрон на их маленький отряд будет перебором, решил десятник, предупреждённый, кроме того, майором Вальехо, что полк участвовал в войне с Мексикой и сражался там отважно и умело, то есть не новобранцы, а вполне пороха понюхавшие солдаты.