— Начинай, — мягко предложила она, — скажи то, что должен. Обещаю, что не стану вопить, рыдать и бросаться тяжелыми предметами.

— Неужели? — раздался в темноте его изумленный голос.

— Обещаю. Мы уже причинили друг другу столько боли! Я постараюсь, чтобы все прошло по возможности безболезненно. — (У меня неплохо получается. Надо держаться. Теперь отступать нельзя.) — Говори же, я готова.

Пытаясь собраться с силами, она машинально сжала его руку в своей. В мягкой тишине ночи его голос звучал как будто издалека.

— Я поклялся никогда не делать этого, даже под страхом смерти. — Он опять тяжело вздохнул.

Мэг сидела, не шевелясь. Это была настоящая пытка — тянуть из него слова.

— Просто скажи, что хотел, — не выдержала она. — Если хочешь развода, так и скажи. — Она глубоко вздохнула, стараясь разглядеть в темноте его лицо. — Так я права? Ты хочешь покончить с нашим браком?

— Да нет же! — взорвался он. — Я пытаюсь набраться мужества… Мэгги, я пытаюсь набраться мужества и предложить тебе сделать еще одну попытку.

Ее била дрожь. Наверняка она ослышалась. Не мог же он сказать…

Пальцы Джесси впивались в ее напряженное тело с отчаянной настойчивостью.

— Я так и не смог забыть тебя, Мэгги. — Казалось, он признавался в чем-то постыдном. — Я пытался. Боже, как я хотел тебя забыть!

— Мужчины семейства Таггарт хранят верг ность до самой смерти. Так писал твой прапрадедушка Джеймс твоей прапрабабушке Диане. — (Неужели это я говорю таким спокойным голосом?)

— Он был прав. Как только я тебя увидел, то понял, что ты создана для меня, ты — единственная.

Его рука коснулась ее шеи, большим пальцем он провел по бьющейся жилке.

Мэг вздрогнула. Если я только пошевелюсь, момент будет упущен, и мне придется лететь в Бостон.

— Ты делаешь это ради Рэнди? — предположила она, боясь думать иначе.

— Да нет же! — Джесси провел рукой по ее лицу. — Я делаю это — вернее, стараюсь сделать — ради нас. По-моему, ты меня тоже не забыла. Ты скучала по мне так же, как и я по тебе, только ты слишком упряма и не хочешь признаться в этом.

Он притянул ее к себе. Мэг вздохнула, но сопротивляться не стала.

— Так кто же из нас упрямый? — шепотом спросила она.

Ее захлестнуло волной любви — чувства, которому она так долго сопротивлялась. Она положила ладони ему на скулы, с трудом различая в полумраке его черты.

Но это было не обязательно — она хранила его образ в своем сердце. Худощавое красивое лицо, ясные серые глаза, чувственный рот — вот портрет ее мужа, человека, которого она любила.

— Что до упрямства, так тут мы два сапога пара, — улыбнулся он. — Как я понимаю, ктото должен сделать первый шаг, иначе мы состаримся и поседеем, пока поймем, что предназначены друг для друга.

Он прижался губами к ее мягкой ладони.

— Я хочу, чтобы ты снова стала моей женой, — прозвучало в полной тишине.

Мэг замерла, но сердце ее радостно забилось.

— Я всегда оставалась твоей женой.

Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты вернулась в мой дом и в мою постель. Если между нами что-то произойдет, я не хочу, чтобы ты опять от меня сбежала. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, а я — рядом с тобой. Всегда. Это нужно и тебе, и мне.

— Ты слишком много хочешь, — сказала она просто так, для порядка.

— Для этого я готов много отдать.

Голова у Мэг шла кругом.

— Почему ты на меня так смотришь?

— Жду ответа на свое предложение.

— Ладно.

Они сидели неподвижно, время шло. Он сжал ладонями ее руки, и Мэг чувствовала, как он напряжен.

Наконец он в нетерпении привстал и спросил:

— Что значит «ладно»? Я не шучу, Мэгги. Мне нужен ответ. Ты вернешься ко мне?

— Ох, Джесси! — Мэг рассмеялась и припала к его груди. — Это и был мой ответ! Ладно — значит да. Я сейчас сама не своя, может, потому неясно выражаюсь.

Джесси издал победный клич и сгреб жену в охапку. Запустив руки в ее волосы, он осыпал поцелуями лицо и шею Мэг.

— Так, говоришь, ты не в себе? Значит, зря я боялся, что ты влепишь мне пощечину и пошлешь куда подальше.

— А я думала… — она чувствовала, как сжимаются его объятия, как от его дыхания колышутся ее волосы, — я думала, что твое терпение лопнуло и ты будешь требовать развода.

— Таггарты не разводятся.

Наконец их губы встретились. Как долго пришлось ждать! Ведь она ждала именно такого поцелуя. Один такой поцелуй — и Мэг отдавалась его власти. Так всегда было и, наверное, всегда будет.

Его рука оказалась под ее блузкой и коснулась обнаженного тела. Мэг дернулась, как от ожога, сердце ее забилось.

— Джесс!

Он припал губами к ее шее, пробормотав что-то невнятное. Мэг понадобилось сделать над собой огромное усилие, чтобы что-то сказать, но голос ее звучал неуверенно:

— Почему мы сидим здесь, в машине, посреди дороги, ночью, неизвестно где, когда мы можем быть дома… вместе?

— Ты хочешь сказать — в постели? И заниматься любовью? — Он затрясся от едва сдерживаемого смеха. — Ты всегда так практична? А если я не в силах терпеть до дома?

В подтверждение своих слов он медленно провел рукой по ее спине.

Мэг вся дрожала.

— И я… я тоже. Только в кабине у нас вряд ли получится.

— Что-нибудь придумаем. — Джесси обвил ее талию руками. — Мэгги, я люблю тебя. — Он вдруг заговорил серьезно. — Я был круглым дураком, что отпустил тебя. Больше я такой ошибки не сделаю. Понимаешь?

— Если я скажу «да», значит, соглашусь заняться любовью в машине?

— Нет, это значит, ты согласишься, что мы… — он расхохотался, — что мы друг друга стоим.

— Да, и еще раз да!

Поддавшись чувствам, она соглашалась и с тем, что говорил он сам, и с тем, о чем говорили его руки. Но когда он распахнул дверцу машины, она почувствовала, что совершенно к этому не готова. Щурясь от резкого света вспыхнувшей в кабине лампочки, она видела, как блестят от нестерпимого желания его глаза. Улыбаясь, он протягивал ей руку. Мэг колебалась, она и представить себе не могла, что они станут заниматься любовью где-то еще, кроме как в нормальной постели.

— Идем. — Его голос был теплым и мягким, как растаявшая карамель.

Она в нерешительности посмотрела на Джесси и доверчиво протянула ему руку. Он помог ей вылезти из машины, заглянул в кабину и вытащил оттуда плед. Мэг прислонилась к дверце машины, у нее подкашивались ноги.

— Что мы делаем? Мы сошли с ума! — Она оглядывалась по сторонам, словно ожидая, что на них обрушится шквал упреков.

— Здесь, кроме нас, никого нет. Может, только коровы да зайцы, — успокоил ее Джесси. — Куда девалась твоя смелость и решительность? Спорим, что ты никогда не занималась любовью в другом месте, кроме постели.

Даже в темноте она чувствовала, что краснеет. И не от того, что он сказал, а от того, что он знал это не хуже ее. Она стукнула мужа кулаком по плечу.

— Ты прекрасно знаешь, где я занималась любовью, потому что это было только с тобой.

— Ах да! Ну конечно! — поддразнил он ее.

Отстранив ее от машины, он захлопнул дверцу. Мэг обняла его.

— Ты же знаешь, что… что я тебя люблю, — робко прошептала она.

Джесси стоял не шевелясь.

— Да, знаю. Только я не был уверен.

— Люблю и всегда любила.

— Тогда пойдем, — сказал он многозначительно. — Доверься мне.

Они шли по траве между деревьями к берегу ручья. Там, где в День независимости они видели оленя, Джесси расстелил плед. Свершалось нечто важное, возрождались почти уже похороненные ею надежды. Она страстно желала подчиниться ему целиком и полностью, ей передалась глубина его чувств. Джесси усадил ее и встал перед ней на колени. И тут Мэг заметила в свете луны, как на пальце у него блеснуло кольцо.

— П-подожди! — Она перевела дыхание и схватила его за руку. — Мне нужно кое о чем тебя спросить.

— Потом, — хрипло сказал он.