Успокоением для любого опытного полицейского служит убежденность, что все преступления так или иначе походят на те, с которыми он уже сталкивался в своей практике. Однако нынешние убийства отличались от мне известных беспорядочностью, жестокостью, продолжительным сроком совершения и вариативностью. К тому же, по нашим предположениям, совершал преступления не один человек, и не одна и та же группа людей. А разные убийцы, подчинявшиеся единому руководству.

На следующее утро мы встретились с Кайлом для обсуждения хода расследования. У него было дурное настроение, и я с нетерпением ждал конца беседы. Обменявшись кое-какими мыслями и посетовав на тяготы жизни, мы расстались, и я вернулся к Джамилле Хьюз на наш пост в Парковом квартале.

Коробка «Криспи-Крим», которую я купил на обратном пути, вызвала смех и у Джамиллы, и у всех наблюдавших за домом агентов. Угоститься ароматным пончиком, однако, не отказался ни один из них, и буквально через несколько минут коробка опустела.

— Похоже, эти фокусники — настоящие домоседы, — сказала Джамилла, жуя глазированный пончик.

— На дворе белый день, — заметил я. — Они, наверное, лежат в гробах.

Джамилла хихикнула и покачала головой. В ее темных глазах засветились огоньки.

— Ошибаешься. Тот, что пониже, Чарлз, все утро работал в саду. Солнечного света он определенно не боится.

— Значит, наверное, Дэниел боится, как все нормальные вампиры. Его, по-видимому, и считают Владыкой, главой вампирской братии.

— Дэниел все это время болтал по телефону. Скоро он устраивает вечеринку, фетишистский бал. Явиться на бал можно лишь в любимом костюме — кожаном, готическом, викторианском, в том, что тебе больше по вкусу. Ты бы что выбрал?

Я засмеялся.

— Наверное, джинсу, вельвет и что-нибудь из кожи. О! У меня есть отличная кожаная куртка, немного потертая и выглядит ужасно, короче говоря, как раз то, что надо.

Джамилла захохотала.

— Роль готического принца ты сыграл бы великолепно.

— А как насчет тебя? Что ты предпочитаешь?

— Гм... Конечно, тоже кожаные куртки, брюки и высокие ботинки. Парочка, кстати, у меня имеется, и я до сих пор за них расплачиваюсь. Сам понимаешь, я из Сан-Франциско, и потом нам, девочкам, положено шагать в ногу со временем.

— Нам, мальчикам, тоже.

Прошел еще один мучительный день наблюдения. Мы оставались у дома фокусников до наступления темноты. Около девяти нас сменила пара агентов Бюро.

— Пойдем подкрепимся, — сказал я Джамилле.

— Ты это о чем? — спросила она, и мы одновременно рассмеялись, наверное, чересчур громко.

Уезжать от особняка далеко не следовало, поэтому ужинать мы отправились в «Камелию» на Саут-Кэрроллтон-авеню у Ривер-Бэнд. Снаружи «Камелия» напоминала жилище плантатора, внутри же была оформлена как весьма уютная закусочная, с длинным столом и привинченными к полу высокими стульями. К нам подошел официант в белоснежном пиджаке и черном галстуке, и мы заказали кофе и два омлета, а Джамилла еще и фасоль с рисом.

Омлеты оказались легкими и пышными, толщиной со свернутую в трубку газету, а кофе вообще великолепным. Радовала и компания: мы с Джамиллой стали друг для друга настоящими друзьями, а может, и чем-то большим. Нас ни капли не смущали даже паузы в разговорах, возникавшие довольно редко. Один мой приятель как-то раз сказал, что любовь — это когда находишь человека, с которым можешь проболтать до полуночи. Вероятно, он прав.

— Бипер молчит, — сказала Джамилла, когда мы покончили с едой и не спеша перешли к кофе.

Обычно в «Камелии», как мне рассказывали, во время ленча и ужина посетители выстраивались в длинные очереди, но сейчас народу было немного.

— Как думаешь, Алекс, чем они занимаются вдвоем в огромном мрачном доме? Чему вообще извращенцы-убийцы посвящают свободное время?

С подобными типами я сталкивался десятки раз. Все они вели себя по-разному.

— У некоторых даже есть семьи, и жизнь течет вполне благополучно, как утверждают их половины. У Гэри Сонеджи, например, была маленькая дочь, у Джеффри Шефера трое детей. Даже подумать страшно: живешь бок о бок с мужем, или соседом, или отцом и вдруг в один прекрасный момент узнаешь, что он — хладнокровный убийца. А ведь такое нередко случается, сам не раз был свидетелем подобного.

Джамилла отпила из повторно наполненной чашки.

— Соседи Дэниела и Чарлза отзываются о них вполне благоприятно, находят, что они эксцентричные, но очень славные и — это мне особенно нравится — добропорядочные люди. Дом принадлежит Дэниелу, он получил его в наследство от отца, тоже большого оригинала, художника-портретиста. Ходят слухи, будто эти фокусники — геи, но их нередко видят в компании молодых симпатичных женщин.

— Для вампиров половая принадлежность человека не играет особенной роли, я узнал это от Питера Уэстина, — сказал я. — Дэниелу и Чарлзу все равно, кого убивать, мужчин или женщин. Знаешь, кое-что в этой истории до сих пор остается для меня загадкой; я пытаюсь заполнить кое-какие пробелы и никак не могу.

— Убийства происходили именно в тех городах, куда Дэниел и Чарлз являлись со своими волшебными шоу, — напомнила Джамилла.

— Верно. Все собранные нами доказательства неоспоримы.

— Однако твое знаменитое чутье не вполне удовлетворено.

— Не знаю, насколько там оно знаменитое, но чувствую какое-то несоответствие, понимаешь? Это ощущение ни на минуту не оставляет меня в покое. С какой такой стати они вдруг забыли об осторожности? Почему долгие годы никто даже не подозревал их в убийствах, а теперь все стало известно и полиции, и ФБР?

Мы неспешно допили кофе. Зал наполовину пустовал, но после закрытия остальных баров должен был вновь наполниться до отказа. Нас никто не торопил, а возвращаться к утомительному наблюдению за домом магов не особенно хотелось.

Джамилла нравилась мне по многим причинам, а в основном, наверное, потому, что я видел в ней родную душу, товарища по несчастью. Мы оба обожали свою работу, оба жили насыщенно и интересно, и у нее, и у меня были родственники и друзья. И несмотря на все это, и я, и Джамилла страдали от одиночества. Почему?

— Все в порядке? — спросила она.

В ее глазах промелькнула тревога.

Я интуитивно отличаю людей с по-настоящему добрым сердцем от притворщиков. Джамилла определенно относилась к первой категории.

— Увлекся кое-какими мыслями, — сказал я. — Но уже выбросил их из головы.

— И куда же в подобные моменты они тебя уносят? — полюбопытствовала она.

— Во Флоренцию, — ответил я. — В самое красивое место на земле. Мое любимое.

— Значит, ты только что побывал в Италии?

— Признаться честно, нет. На самом деле я думал о нас с тобой... о том, что мы в чем-то похожи.

Джамилла кивнула.

— И мне подобное приходило в голову. Интересно, что нас обоих ждет в будущем? Мы обречены на совершение одинаковых ошибок?

— Нас ждет поимка двух особо опасных преступников. Такая перспектива тебя устраивает?

Джамилла наклонилась ко мне, провела по моей щеке рукой и печально произнесла:

— Устраивает. А мы с тобой и впрямь обречены.