Я кивнула, радуясь, что хоть что-то лучше получается в старости.

– Может, возьмем еду навынос? Съездить?

– Ну, нам с Эвелин всегда нравилось маленькое бистро через дорогу от рынка. Эвелин обожала там жареного цыпленка.

– Договорились.

Я радовалась, видя, что к Би вернулся аппетит, а еще больше меня радовала возможность хоть как-то ее поддержать. По дороге в город я открыла окно, чтобы в полной мере насладиться островом: зеленым пологом растительности и влажным, бодрящим воздухом, который пах морем и хвоей. Доехав до места, я припарковалась и вошла в очаровательный ресторанчик с изумрудно-зелеными стенами. Все столики выглядели очень уютно, словно приглашали заказать бутылку вина и медленно смаковать его до самого закрытия.

– Можно заказать еду навынос? – спросила я у официантки.

Она вручила мне меню, и я быстро определилась с выбором.

– Будет готово через полчаса.

– Отлично.

Выйдя из ресторана, я перешла улицу и села на скамейку лицом к заливу. Было видно, как от пристани отходят паромы, а если приглядеться, вдали маячили очертания Сиэтла. Мне вдруг показалось, что я узнаю это место, и через пару секунд меня осенило – да мы же сидели здесь с Грегом! Тем летом, когда мне было шестнадцать, он пригласил меня в мексиканский ресторан, а потом мы перешли дорогу и сели на эту скамейку. Уже стемнело, нас никто не видел, и мы целовались целую вечность, а потом он отвез меня к Би. Мама ругалась из-за того, что я опоздала на десять минут, а Би лишь улыбнулась и спросила, хорошо ли мы провели время. Конечно, кто бы сомневался!

Через полчаса я вернулась в бистро за заказом, и официантка вручила мне большой бумажный пакет. У нее на пальце блестело обручальное кольцо с крупным драгоценным камнем. Я вспомнила свое обручальное кольцо, которое раньше принадлежало бабушке Джоэла. Через неделю после того, как Джоэл признался в измене, я швырнула ему это кольцо, когда он пришел за вещами. Наверное, оно до сих пор лежит на полу под туалетным столиком в нашей спальне. Впрочем, какая теперь разница? Спрятав левую руку в карман, я поблагодарила официантку.

– Пока тебя не было, звонил Джек, – сказала Би.

В ее голосе не прозвучало ни одобрения, ни порицания. Я улыбнулась и накрыла стол на нас двоих. Мы поужинали молча, под треск огня в камине.

– Пойду спать, – объявила Би в девять часов.

Она пошла в спальню, закрыла за собой дверь, и только тогда я сняла телефонную трубку.

– Привет!

– Хочешь прийти? – спросил Джек.

– Да!

Выдернув листок из блокнота, я нацарапала Би записку:

«Ушла в гости к Джеку. Вернусь поздно.

С любовью, Эм».

Я увидела Джека еще с пляжа: в белой футболке и джинсах, он стоял, прислонившись к косяку входной двери.

– Спасибо, что пришла, – сказал он с улыбкой, когда я поднялась по ступенькам.

Мы зашли в дом, и Джек помог мне снять пальто. У меня участилось дыхание, пока он возился с пуговицами. Казалось, по телу пробежал ток от его прикосновений.

Джек проводил меня в гостиную, где на журнальном столике стояли два бокала вина. Я села на диван, Джек осторожно опустился рядом.

– Эмили, я хочу тебе что-то сказать, – произнес он, пропуская мои волосы сквозь пальцы нежными, завораживающими движениями.

Я невольно выпрямилась.

– Что?

Джек обвел взглядом комнату, словно собираясь с мыслями.

– Четыре года назад я был женат. Ее звали Эллисон.

Я не сводила глаз с его лица.

– Она погибла в автокатастрофе за три дня до Рождества. Проезжала мимо рынка и позвонила по мобильному – спросить, не нужно ли мне чего-нибудь. Потом долгое время меня мучила мысль, что, если бы я попросил ее купить яблок, хлеба, бутылку вина – чего угодно! – она осталась бы жива.

– Ох, Джек, мне так жаль!

Он закрыл мой рот ладонью.

– Не нужно ничего говорить. Я смирился с ее смертью. Просто подумал, что ты должна знать. Это часть меня.

Я посмотрела на каминную полку, где стояла фотография.

– Это она?

У меня сжалось сердце. Готов ли он к новым отношениям?

Джек кивнул.

– В тот день у Генри я почувствовал… Я не испытывал ничего подобного с тех пор, как…

Я стиснула его ладонь.

– Я тоже.

На следующее утро я проснулась от чьего-то взгляда. Открыв глаза, я увидела Джека.

– С добрым утром, – улыбнулся он.

Я огляделась и поняла, что нахожусь у него дома. Должно быть, заснула на его плече.

– Целую вечность смотрел бы, как ты спишь, – пробормотал он, уткнувшись носом в мою шею.

Я протерла глаза и, поцеловав его, стала лихорадочно искать взглядом часы.

– Который час?

– Половина восьмого.

Как же я забыла про Би? Нужно спешить домой, пока она не сошла с ума от беспокойства.

Джек взял свое пальто, а я – свое.

– Я тебя провожу, – сказал он, взяв меня за руку.

Я притянула его к себе.

– Не хочу уходить.

Он весело ухмыльнулся.

– Оставайся.

Впервые за долгое время я почувствовала, что мое сердце вот-вот разорвется от счастья.

Примерно через час я осторожно проскользнула в дом Би. Дверь в ее комнату была закрыта, а моя записка по-прежнему лежала на столе. Я сунула ее в карман, потом взяла ноутбук и напечатала несколько абзацев, честно говоря, весьма посредственных. Утратив интерес к работе, я с чистой совестью принялась за чтение.

«Конечно, Бобби не хотел быть обузой, но так уж вышло. День за днем я кормила его с ложечки, обтирала влажной губкой, даже помогала дойти до туалета. Однажды утром Бобби не успел меня разбудить. Все произошло слишком быстро. Он чуть не расплакался от унижения.

– Прости, пожалуйста!

– Ничего страшного. Давай-ка пойдем в ванную, помоем тебя, а потом я поменяю постельное белье.

Это мое наказание, говорила я себе, цена, которую нужно заплатить за сделанный выбор. Я заслужила каждый мучительно-тяжелый миг. Я так ничего не сказала Бобби, решила, что унесу свой грех в могилу. И хотя мое сердце по-прежнему принадлежало Эллиоту, нашей любви не было места в этой жизни.

Как-то утром я услышала по радио песню Веры Линн «Мы встретимся снова», и с тех пор меня преследовали ее слова[16]. Мы с Эллиотом должны встретиться, только вот когда? Через несколько месяцев? Лет?

Прошло несколько дней после возвращения Бобби из больницы, когда кто-то постучал в дверь. Меньше всего я ожидала увидеть Эллиота, но он собственной персоной стоял у порога нашего с Бобби дома. Я мечтала о встрече с Эллиотом, ждала каждую минуту, однако было странно и неправильно, что он пришел. Выглядел Эллиот ужасно: бледный, небритый, с тревожным бегающим взглядом.

– Я слышал о Бобби. Сочувствую.

– Как у тебя язык поворачивается? – воскликнула я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что нас не видят соседи. – После того, что ты сделал? Мы сделали?

Последние слова я прошептала. Меня обуревали эмоции – гнев, печаль, сожаление. Я понимала, что глупо обвинять Эллиота в том, что случилось с Бобби, но ничего не могла с собой сделать. Эллиот стоял понурившись.

– Зачем ты пришел? – спросила я, жалея о своих словах. На какой-то миг мне захотелось обнять его и больше не отпускать.

– Давно тебя не видел. Не выдержал.

– Эллиот, тебе нельзя сюда приходить!

Он заметно похудел и выглядел усталым. В уголках глаз появились морщинки.

– Эстер, думаешь, мне легко?

Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Всегда казалось, что это я в ловушке, а он свободен. Я посмотрела на него, но тут из комнаты донесся голос Бобби:

– Эстер, кто там? Почтальон? Пожалуйста, передай ему письма, которые лежат рядом с кроватью.