За несколько часов до описываемых событий.

— Главная проблема полсонов этого мира это то, что их никогда не оставят в покое, — заявил Виталик. — Когда скилл слишком силен и практически не поддается контролю, его носителя проще всего ликвидировать, к хренам. Потому что, к какой бы стороне он ни примкнул, все остальные тут же ополчатся против нее. По сути, у самого полсона есть только два варианта. Он может превратиться в Темного Властелина, встать по главе пищевой цепочки и править всеми железной рукой, попутно попирая всех кованым сапогом. Либо он может заползти в какую-нибудь дыру и сидеть там, сука, ровно, пока его не найдут. После чего ему потребуется отыскать дыру еще поглубже первой. И, скажу я тебе, друг Василий, Системе и всем ее обитателям очень повезло, что нынешний Полсон — довольно-таки интровертный парнишка и принадлежит к людям, которые выбирают второй вариант.

— Как ты можешь с уверенностью такое утверждать? — спросил я.

— Иначе мы бы о нем слышали гораздо чаще, чем сейчас, — сказал Виталик.

Мы сидели в небольшом и ничем не примечательном придорожном трактире, куда направились сразу же по выходу из подземелья гоблинов, в котором Виталик пытался прокачаться, компенсируя уровни, откушенные у него Системой за провальное прохождение Данжа Воли. Конечно, не его вина, что он не смог дойти до конца вместе с нами и дать бой худощавому азиату Брюсу, который оказался не только боссом данжа и стражем прохода, а еще и убийцей Вычислителей, но Система и не подумала возместить ему последствия своего собственного просчета.

Прокачка шла… Ну, если бы речь шла о нормальных игроках, можно было бы сказать, что она шла отлично, но в нашей ситуации это были жалкие слезы, причем даже не крокодильи.

До истечения назначенного Магистром срока и нашего отбытия на Землю оставались считанные часы.

Виталик запрокинул голову и одним махом осушил здоровенную кружку пива. Вкуса элитный зомби практически не чувствовал, пьянеть не пьянел, но утверждал, что ему доставляет удовольствие сам процесс.

Пронырливый официант, бросив на него уважительный взгляд, услужливо забрал пустую посуду и притащил поднос со следующей порцией.

— Не могу, сука, не заметить, что ты практически не пьешь, — заметил Виталик.

— У нас впереди война, — напомнил я. — А на войну я предпочитаю являться трезвым.

Виталик пожал могучими плечами.

— Наше дело правое и мы победим.

— К сожалению, в реальном мире это может и не сработать, — сказал я. — Вряд ли где-то на задворках вселенной сейчас сидит какой-нибудь Элронд и думает: «Я психованный искусственный интеллект, реликт, оставшийся от давно уничтоженной цивилизации, я хочу все разрушить, всех убить и остаться в одиночестве, наверное, я в этом своем стремлении неправ и поэтому обязан потерпеть поражение».

— Типа, кто победит, тот, сука, и прав? — уточнил Виталик. — В рамках его, сука, парадигмы?

— Типа того.

— Это банально.

— Жизнь вообще довольно банальная штука.

— А потом ты умираешь, к хренам, — согласился Виталик. — Но, кстати, ты прав. Ибо что может быть банальнее, чем двое старых друзей, надирающихся в придорожном трактире после долгой разлуки и в преддверие большой войны, на которой они оба могут сложить свои буйные головы к хренам? Не боишься сложить свою буйную голову, Чапай?

— Такая вероятность существует всегда, — сказал я. — Я к ней уже привык.

— Фатализм?

— Скорее, привычка реально оценивать риски.

— Скучный ты человек, Чапай, — заявил Виталик. — Так о чем мы говорили?

— О Полсоне.

— А как вообще возникла эта тема?

— Я не следил, — сказал я. — Как-то возникла. Вероятно, логичная идея стравить Разрушителя Миров с Пожирателем Миров не одному мне в голову приходит.

— Ладно, возникла и возникла, — согласился Виталик. — Так вот, о Полсоне. Если он влезет в этот расклад, то дни его сочтены. Как бы карты в конечном итоге ни легли.

— С чего бы вдруг?

— Сам посуди, к хренам, — сказал Виталик. — Если он проиграет, то он проиграет и Пожиратель Миров сожрет его наравне с остальными. А если он выиграет, то он продемонстрирует всем заинтересованным сторонам силу, против которой им попросту нечего выставить. Сам подумай, он не астральный воин и не может убивать вычислителей в их стихии, однако он может сделать так, чтобы им просто нечем было управлять. Думаешь, благодарная общественность совсем никак на эти новости не отреагирует?

В мире, где практически все держится на личном могуществе? Где главой клана, как правило, становится человек, лучше прочих умеющий устранять со своей дороги конкурентов? Где император, как боец, в разы опаснее своей же личной гвардии? Сильно сомневаюсь.

— Я думаю, что после этого у него уже не будет покоя, — сказал Виталик. — Поэтому для него же будет лучше, если никто его на эту битву не пригласит. Но, к великому несчастью Полсона, я уверен, что нынешние полководцы мыслят стратегически верно, и его все-таки позовут. Я бы позвал.

— Даже понимая, чем ему это грозит?

— Это, сука, война, — сказал Виталик. — Жертвы на войне неизбежны.

— И после войны, — сказал я.

— И после тоже неизбежны, — согласился Виталик. — Если бы у меня был выбор, я предпочел бы умереть на войне. Смерть на войне честнее. Победители умирают совсем не так. Их закалывают кинжалами в ваннах, бьют в спины, подстерегают в темных подворотнях. На худой конец, стреляют им в головы из снайперских винтовок. И, как правило, это делают уже не те, против кого они воевали.

— Жизнь банальна и мрачна, — сказал я.

— А в итоге ты все равно умираешь, к хренам, — сказал Виталик. — Но это не повод, чтобы не выступить против очередного сукина сына, решившего потрогать наше влажное вымя своими черными щупальцами.

— Это похоже на тост, — сказал я.

— Так выпьем же, — сказал Виталик. — Выпьем и снова нальем, а потом пойдем и оторвем этому искусственному интеллекту его виртуальные уши.

— Надеюсь, все так и будет, — сказал я.

И немедленно выпил.

За несколько дней до описываемый событий.

Магистр прогуливался по серому пляжу в обществе железного человека.

Это был не плейбой, миллионер, гений и филантроп, нацепивший высокотехнологичный костюм, и выглядящий, как покрашенные и ожившие средневековые доспехи, а настоящий человек, сделанный из металла. Ростом он был чуть выше Магистра, и, судя по глубине следов, которые он оставлял на песке, намного тяжелее.

Он отлично вписывался в пейзаж, посколько вся поверхность его тела была окрашена в тускло-серые цвета, а лицо не отображало никаких эмоций.

— Сколько бойцов ты можешь выставить, Прим? — поинтересовался Магистр у своего генерала.

— Полностью функциональных, Мессир?

— Разумеется, — сказал Магистр.

— Тридцать восемь универсалов, — сказал Прим. — И тринадцать рукопашников.

— Это больше, чем было в прошлый раз, — заметил Магистр.

— Вы долго не пользовались нашими услугами, Мессир, — сказал Прим. — Мы потеряли ремонтную базу, и нам приходится чиниться по старинке, однако, кое-что у нас все-таки получается.

— Хм, — Магистр представил себе пространство, в котором обитали его огромные человекообразные боевые роботы, и на мгновение почувствовал укол вины.

Роботы были созданы им для войны, но война, как вид развлечения, давно наскучила Магистру, и он старался не призывать свою армию без необходимости.

Которая возникала все реже и реже по мере того, как менялся его стиль игры.

Может ли боевая машина чувствовать себя брошенной из-за того, что ее больше не зовут убивать?

— Я надеюсь обойтись малой кровью, — сказал Магистр. — Но возможно, мне потребуются все.

— Кто наш противник, Мессир? Какими силами он обладает?

— Я точно не знаю, Прим, — вздохнул Магистр. — Давай будем исходить из того, что он обладает ими всеми.