Сандер выдохнул и закатил глаза.

— А если я чайлдфри? Или вообще гей?

Отец заревел, схватил кресло за подлокотник и швырнул вбок. Сандер выкатился из него на пол, но тут же вскочил на ноги. И посмотрел на отца из-под растрепавшейся челки:

— Давай не будем драться в доме. Мама нас обоих закопает.

— Хорошо, хорошо... правильно. Не будем. Никто не будет драться. Хорошо, замечательно, — отец провел ладонью по лицу и затоптал сигарету, которую выронил ранее. И снова медленно опустился в кресло. — Вот что. Ты прав. Ты полностью прав. Это твоя жизнь. И твой нож. Можешь его продать с аукциона. Можешь выкинуть в помойку. И обручальное кольцо твоей матери ты можешь надеть на палец шлюхе, педику или засунуть себе в задницу. Но запомни. Если ты переступишь порог этого дома — ты больше не получишь от меня ни копейки. Ни на что. Ясно? И все, что ты от меня вообще будешь получать, — это зарплату. Которую я буду тебе выплачивать. И все. Ты понял? И работать ты будешь как миленький. Или иди офис-менеджером в ООО "Застроим всё". Зарабатывай себе деньги... на бизнес в Японии. И снимай конуру в Колпино.

Именно этого момента Сандер и ждал. Он засунул руку в задний карман джинсов и вытащил оттуда сложенные вчетверо листки. И бросил их на стол перед отцом.

— Что это?

— А ты посмотри.

Отец развернул бумаги и, нахмурившись, начал читать. Отложил одну, принялся за вторую. И брови его все больше сдвигались к переносице.

— Это что? Что это значит?!

— Это выписки с моих счетов, папа. Вот на этот ты переводил мне деньги. Хочешь — можешь забрать их обратно. А это — то, что я заработал в Америке. У меня и моих друзей был там небольшой бизнес — сеть кафе. Перед выпуском мы все продали, а деньги поделили между собой. Так что у меня есть на что жить, папа, не волнуйся. И на что открывать свое дело в Японии.

Отец отложил листки и открыл рот. Закрыл. На его лице отразилась крайняя растерянность. Потом оно стало багровым, и Сандер похолодел и дернулся было к отцу. Сердце у того было хорошее, но все же он уже совсем не молод. Но внезапно из глаз отца потекли слезы.

— Саня... Санечка... — отец всхлипнул и закрыл лицо дрожащими руками.

— Ну ты че… ну чего... — Сандер бросился к нему и схватил за плечо. Отец отнял от лица руки, обхватил Сандера за запястье и прижал его ладонь к груди:

— Санечка… сынок... — как заведенный, повторял он.

Андрюха похлопал папкой меню по большому деревянному столу, привлекая внимание официанта. Темнело, за широким окном можно было разглядеть разгорающиеся огни Дворцового моста, и Сандер почему-то не сводил с них глаз. Скучал? Или, наоборот, заранее ностальгировал перед отъездом? Или все вместе? Он помотал головой. Вернуться всегда успеет.

— Лагер и мясную тарелку, пожалуйста, — обратился к официанту Андрюха. Тот наклонил голову в знак того, что принял заказ, и повернулся к Сандеру:

— Вы уже выбрали?

— А? Да-да... — Сандер взял в руки меню. — Котлеты из щуки и бехеровки пятьдесят… нет, давайте сразу сто. И облепиховый чай.

Официант снова кивнул и удалился.

Андрюха ткнул его в плечо и приблизился почти вплотную:

— Нет, серьезно? Твой батя плакал? В жизни бы не поверил!

— Да... Санечка совсем большой, и все такое... а, брось, не стоит это обсуждать.

Сандер внезапно почувствовал себя неловко. Словно разговаривал не со старым другом детства, а с посторонним человеком, случайным знакомым. Или эта тема действительно была настолько личной, что даже Андрюхе этого рассказывать не стоило.

Но нет. Это был его друг и брат — Андрюха. Скользнув по товарищу глазами, Андрей сам смутился не меньше, чем Сандер, и отвел взгляд.

— Так это... кафе, — немедленно перевел он тему, — как это вы так крутанулись? Чего, в Америке без вас мало кафе?

— Хм… — Сандер криво ухмыльнулся, — это были не простые кафе, понимаешь?

— А-а-а, — гоготнул Андрюха и подмигнул, — понял. С девочками, да?

— С девочками, с девочками. Только не с теми, о которых ты подумал,

— О... а с какими? Малолетками что ли?..

— В точку!

— О-о... — Андрюха закряхтел и поморщился. — Ну... э-э... Это, наверное... ну, очень рискованно, да.

Сандер расхохотался:

— Да нет. Это не такие малолетки, точнее… ну, в общем, ты что-нибудь слышал про мэйд-кафе?

— Нет...

— Короче, слушай, — Сандер хлопнул себя ладонью по колену. — Это такое кафе, где тебя обслуживают девочки в костюмах анимешных школьниц. Ну такие, лоли [1]. Изображают девочек, соответственно себя ведут. Играют с мужиками в детские игры, улыбаются и хихикают. Лапать — нельзя, они же девочки! Азиатки подходят лучше всего. Они маленькие, и по ним совершенно непонятно, сколько им лет — то ли четырнадцать, то ли тридцать. У нас как раз в основном азиатки и работали.

— Ага. То есть, все-таки бар для педофилов, ага? — Андрюха хмыкнул.

— Ну нет, все не так.

— А как?

Сандер откинулся на спинку диванчика, пока подошедший официант расставлял по столу заказ, а когда тот ушел, наклонился над столом, поближе к Андрюхиной голове, и заговорщицки подмигнул:

— А так. Понимаешь, все любят аниме.

Входная дверь с шумом распахнулась. Ёситада слегка вздрогнул, но оборачиваться не стал. Возможно, Сандер просто что-то забыл — заберет и уйдет. Такое часто случалось. Не то чтобы его друг был рассеянным — просто у него планы нередко менялись настолько молниеносно, что для их реализации требовался уже другой набор вещей.

— Ёситада!

Он обернулся. Нет, похоже, Сандер ничего не собирался брать. Наоборот, принес. На его плече красовалась длинная картонная коробка, которую тот придерживал рукой. Несмотря на эту предосторожность, коробка все равно угрожающе наклонялась то вперед, то назад. Сандер ногой захлопнул дверь. Ёситада возвел глаза к потолку и повернулся вместе с креслом. Занятия, видимо, придется отложить.

— Ёситада, у тебя кимоно есть?

— Есть... Юката, обычная, домашняя, черная. И кендоги [2] с хакама для занятий тоже. Что именно тебе нужно?

— Все. И не мне, а тебе. Надевай!

— Э... зачем?.. — Ёситада нахмурился, но встал и пошел к шкафу. В таких случаях он никогда не спорил и не спрашивал ничего у Сандера: знал, что это бесполезно. Чем быстрее он выполнит его просьбу, тем быстрее узнает, что именно задумал товарищ. И, возможно, успеет принять контрмеры. Если это необходимо. Достав из шкафа коробку с формой, он облачился в кендоги и старательно завязал пояс хакама красивым узлом. И вопросительно посмотрел на Сандера.

— Не-не, что у тебя еще есть? Кимоно такое, длинное.

— Юката. Ее не надевают поверх...

— Перестань, кто тут в этом разбирается? Надевай давай!

Ёситада вздохнул, взял с полки аккуратно сложенную юкату и развернул ее. Он думал, что будет носить ее, как и дома, — после ванны и перед сном, но в присутствии Сандера ему было неловко так одеваться, поэтому даже после душа он старательно натягивал джинсы.

— Так что ли? — он расправил рукава, повертел в руках пояс и убрал — теперь, по крайней мере, можно было сделать вид, что это хаори. Или вроде того.

— Во! — Сандер показал большой палец и открыл коробку. В ней лежал сувенирный меч.

— Это что?..

— Это катана, конечно. Ну-ка, возьми!

Ёситада поднял меч и вынул его из ножен. Меч, действительно, был сувенирный, из тех, которые вешают на стену для украшения интерьера. Ёситада повертел его в руках и улыбнулся понимающе:

— А-а-а... мы идем на костюмированную вечеринку?

— Нет, гораздо лучше. Я тут много думал. Ты ешь дешевую еду и почти не ходишь на вечеринки, если они в клубах. Ты прав. Я тоже считаю, что кутить на деньги отца — это отстой, — Сандер употребил русское слово, но Ёситада уже знал его значение: они начали изучение языков друг друга именно с самых распространенных ругательств.