Сандер выключил диктофон. В храм. Нужно обязательно пробраться в храм. Он еще раз, крадучись, обошел здание, снова оказался у главного входа и, убедившись, что вокруг никого нет, потихоньку скользнул внутрь.

В помещении храма горели яркие прожекторы и суетились люди в голубых комбинезонах, сворачивая полупрозрачный полиэтилен. За ним Сандер разглядел круглую площадку с нависающей над ней крестообразной аркой, створки которой были подняты вверх. Он вытащил телефон и навел камеру на конструкцию.

И в этот момент почувствовал, как его плечо сжала рука.

— Кто ты такой?! — Услышал он возмущенный возглас.

Он резко повернулся и увидел человека в длинных монашеских одеждах.

— Простите, простите! — начал он заготовленную речь. — Я иностранец, я заблудился и.... — он внезапно замолчал, столкнувшись взглядом со стоящим напротив человеком. В этих глазах было столько ярости и ненависти, что по спине Сандера поползли мурашки. И вдруг затылку стало так жарко, словно он прикоснулся головой к горящей лампе. Возле левого уха послышалось тихое гудение.

Этого только не хватало... что тут происходит? Или он, иностранец, совершил святотатство, проникнув без разрешения в храм?

Сандер решил не задавать больше вопросов. Слегка отодвинув монаха плечом, он бросился наутек. И остановился отдышаться только тогда, когда ограда храма осталась далеко позади. Вытащил телефон и принялся отправлять Ёситаде все, что ему удалось добыть.

Киёмаса озирался по сторонам. Вокруг сновали люди, некоторые оглядывались на него и улыбались. А он понятия не имел, куда ему бежать и что дальше делать, и только растерянно мотал головой.

— Господин! Господин! — совершенно внезапно к нему подбежали две девочки и ухватили за рукава. — Там! Туда!

Киёмаса переводил взгляд с одной на другую, не понимая, что от него хотят. Но внезапно его осенило. Наверное, они видели его светлость! Ведь в сравнении с остальными людьми, они оба одеты не обычно. Обрадованный, он наклонился и уточнил:

— Юноша в ярких одеждах?

— Да! — девушки встревоженно заохали и принялись тащить его еще усерднее.

— Ваш сын? Ох, какой ужас, какая ужасная трагедия!

— Да нет, наверное, это ученик, господин, вы же были наставником этого мальчика?..

«Трагедия»? «Был?»

Киёмаса вырвал рукава из рук девочек и взревел:

— Что случилось?!

— Да как же... авария же!

— Ага. Машина сбила, насмерть! Все в кровище!

— Что?.. — Киёмаса замер, задохнувшись. — Где?! — Он схватил одну из девочек за руку.

— Ай! Там, вон за поворотом, смотрите, туда скорая поехала.

Действительно, через перекресток пронеслась машина, мигая цветными огнями.

Дальше Киёмаса не слушал. Он помчался в указанном направлении, сбивая с ног подвернувшихся прохожих.

Каждый шаг казался вечностью. Сердце было готово выскочить из груди, в голове металась только одна мысль:

«Идиот. Как ты мог оставить его одного?!»

Вот, наконец, и поворот. Перебежав перекресток, не обращая внимания на громкие гудки пролетающих мимо автомобилей, он бежал туда, где вдалеке толпились люди. Нет, не может быть, он добежит, он успеет, он спасет.

Разбросав в стороны толпу, он выскочил на дорогу. Вокруг машин не было, но стоял человек, который держал в руке короткий красный жезл. А впереди посреди дороги стояла та самая машина с мигающими наверху огнями. И в нее люди в синей одежде грузили носилки, накрытые белой простыней. Из-под простыни свешивался ярко-алый рукав. Вот они загрузили их, запрыгнули следом, и машина рванула с места.

— Стойте! — что есть мочи заорал Киёмаса, кидаясь следом.

Но машина все набирала скорость. Он бежал, что-то громко выкрикивая, махал руками, пока машина не скрылась из виду, и даже звук, который она издавала, постепенно затих. Тогда он грохнулся на землю и принялся колотить по ней кулаками, разбивая руки в кровь.

— Эй… с вами все в порядке?

Киёмаса медленно повернул голову, оперевшись на локти. Над ним участливо склонился человек в форме стража порядка.

Точно. Если он не смог спасти господина — по крайней мере, сможет за него отомстить. Машины не ездят сами. У каждого есть возница. И это он убил господина.

Киёмаса поднялся на ноги и навис над полицейским:

— Кто? — прохрипел он. — Кто его убил?!

Полицейский на всякий случай отошел на пару шагов и поднял руки перед собой:

— Что вы, господин, ваш паренек жив. Таксист не сбивал его, он увидел его на дороге, лежавшим без сознания, остановился и вызвал скорую.

— Что? — Киёмаса вытаращил глаза. Надежда полыхнула внутри ярким пламенем

— Живой, точно. Ни царапины. И дышал, я сам видел. А когда на носилки грузили, застонал и что-то пытался сказать. Вот, возьмите, — полицейский протянул ему квадратик плотной бумаги: — Это адрес больницы, куда его увезли.

Киёмаса растерянно взял бумажку:

— Но... девушки сказали... кровища... насмерть... — он осекся. Действительно, когда он бежал, то не заметил никаких следов крови. И даже запаха не почувствовал.

— А... — ободряюще улыбнулся полицейский, — глупенькие школьницы. Наверное, увидели толпу, полицию и напридумали страстей. Да вон, тот мужчина стоит, который скорую вызвал. Спросите у него. Его уже допросили.

Киёмаса, не дослушав, бросился к стоящей у обочины машине. Возница уже открыл дверь, намереваясь сесть и уехать. Ну нет. Этого Киёмаса не допустит. Он помчался к машине, раскинув широко руки, и заорал:

- Эй! Подожди!

Мужчина закрыл дверь и отошел от машины. Киёмаса подбежал к нему и, с трудом переводя дыхание, выдавил:

— Что? Что произошло?

— Не волнуйтесь, только не волнуйтесь. Я никого не сбивал, клянусь. Я ехал, остановился на светофоре, смотрю: паренек стоит прямо на дороге. А потом бац — и упал. Прямо на проезжую часть. А я первый стоял. Подъехал, остановился, выбегаю — дышит. Алкоголем не пахнет. Я вызвал скорую. А полицию уже потом вызвали, думали: я его сбил. Но я не сбивал!

Киёмаса прикрыл глаза и едва не сполз вниз по дверце машины, на которую оперся. Но быстро взял себя в руки.

— Вот, — он ткнул в лицо вознице кусочек бумаги, — ты знаешь, где это?

— Эм, да. Это госпиталь Сугияма. У меня у жены там страховка...

— Отлично, — Киёмаса хлопнул его по плечу, — поедем туда.

— Что? Но...

Киёмаса наклонился над мужчиной и тяжело задышал, широко растопыривая ноздри:

— Едем в это место. Быстро. Я заплачу.

— Поехали, — мужчина вздохнул и, открыв дверцу, сел в машину.

Киёмаса нахмурился. Он уже ездил в такой штуке, но ему открывал водитель. А этот человек почему-то так не сделал.

— Эй! Дверь открой, — Киёмаса стукнул по передней части машины ладонью.

— Что?

— Открой! Я не знаю, как! — Киёмаса начал злиться. Время идет, и что там делают с его светлостью — неизвестно. Он знал, что произошло. По крайней мере, думал, что знает. Но справятся ли местные лекари с такой болезнью?

— Да открыто же! — возница повернулся назад и протянул руку. Раздался щелчок, и дверь открылась.

Киёмаса с трудом влез внутрь и откинулся на мягком кресле. Да-а, эти штуки были куда удобнее паланкинов. Не нужно было сидеть, скрючившись в три погибели, сиденье было мягким, и ноги не отваливались после пары часов пути. Кроме того, почти не трясло.

Киёмаса никогда не понимал, почему большинство считали эти деревянные коробки удобными. То ли дело конь. Можно понять женщин — не всякая способна освоить науку верховой езды, да и падать с лошади для девицы больно и страшно, но мужчины? И не какие-нибудь аристократы со слабенькими ножками и уже от рождения хворые или старики, а полные сил воины!

Киёмаса вспомнил о железном коне. Да, надо как можно быстрее приобрести такого. Он представил себя, мчащим по улицам города, по крышам домов и аллеям, оставляя далеко позади ограниченные гладкими дорогами четырехколесные повозки.

На таком коне он бы догнал его светлость в мгновение ока.