Это был самый страшный вопрос, который Даари задавала себе на протяжении тех бесконечно долгих дней: сегодня? Сейчас? Пожалуй, еще рано, она еще не достроила до конца свою трехмерную карту, и пальцы еще не совсем ловко двигаются — но не войдут ли прямо сегодня к ней лекари в защитных костюмах, не усыпят ли с тем, чтобы ей никогда не проснуться, а ее малышкам завершить их короткую жизнь на лабораторном столе?!
В конце концов Даари удалось, наконец, нащупать то, что она искала: явный и несомненный путь наверх. Не очень удобный; более того, она не могла сказать наверняка, сумеет ли воспользоваться им в своем нынешнем состоянии. Но ждать дальше она не смела. Живот стал таким громадным, что Даари искренне удивлялась, как ей вообще удается ходить; изжога не прекращалась, сердце все время колотилось как бешеное. Еще немного, и она просто не сможет двигаться.
А идти придется быстро, потому что за ней будут охотиться. Оценить расстояние во время медитации было трудно, однако ей казалось, что маршрутом, который она себе наметила, можно пройти примерно за сутки... Если, конечно, там на пути нигде не встретится пропасть или завал (разрешающая способность видений Даари не позволяла визализировать все препятствия). Да и свою пешую скорость Даари измерить не могла. Правда, в любую свободную от медитации минуту она наматывала бесконечные круги по коридору, чтобы хоть немного потренироваться — но это, понятное дело, совсем не то... Не говоря уже о том, что этих «свободных минут» выпадало ей не слишком много.
...Когда Даари поняла, что дальше ждать бессмысленно, она медитировала прямо на кровати (ей повезло нашарить полумертвый магический канал, который проходил через всю ее комнату, коридор и убегал в хитросплетения коридоров за фальшивой стенной панелью).
По ее личному счету был вечер, то есть проснулась она часов за восемь до этого. Она спросила себя, не стоит ли, по крайней мере, перед опасным предприятием еще раз выспаться в кровати. Решила, что нет, не стоит: осмотра лекаря давно не было, кто знает, может, его нелегкая принесет прямо «с утра» — а Даари теперь боялась этих осмотров. Ведь на любом из них лекарь мог принять решение о том, что свою функцию инкубатора она уже отработала. Кроме того, с каждым днем спалось ей все хуже, и сон приносил все меньше отдыха.
Закусив губу, Даари поднялась и отправилась в туалет: облегчиться (хотя это приходилось все равно делать слишком часто; Даари не строила иллюзий, что ей удастся выбраться из подземелья, ни разу не присев в темном коридоре со спущенными штанами) и как следует напиться воды. Это, кстати, тоже удавалось с трудом: зажатый маткой желудок не пропускал ни достаточно пищи, ни достаточно воды. Даари давно перешла на то, что казалось ей десятиразовым питанием; какая-то еда стояла у нее рядом с кроватью постоянно.
Вернувшись к кровати, она взяла пачку печенья со столика, и вышла в коридор, на ходу жуя печенье. Вкуса она не чувствовала, напротив: от волнения ком стоял в горле, ей показалось, что ее вырвет этим бесовым лакомством. Но она приучила своих наблюдателей, что иногда делает так — гуляет, одновременно перекусывая. Пусть ничего не подозревают до последнего момента.
Однако продолжать шараду дальше и ковылять к шлюзовой двери в конце коридора, через которую входили лекарь с его подельниками, Даари не стала. Она сразу пошла к дальней панели, той, за которой ее ждала пустота и неизвестность.
Положила на нее руку. Самая опасная часть плана... По крайней мере, единственная, сулящая мгновенную смерть, если Даари сделает что-нибудь не так.
«Может быть, надо что-то сказать, — подумала она. — Что-нибудь устрашающее и остроумное, вроде афоризмов знаменитых военачальников...»
Но в голову ничего не шло, а рисковать промедлением она не хотела. Поэтому Даари просто подняла глаза к потолку, к тому месту, где, как она знала, располагается один из наблюдательных амулетов, и позволила ненависти, которую она испытывала к этим мразям, проявиться у себя на лице.
— Стынь в аду, Ранаарт!
Даари ведь давно догадалась, кто предал ее — и кто скрывался под маской лекаря во время
А затем взмахнула левой рукой, чьи пальцы давно были опутаны нужными магическими каналами.
Потолок обрушился, погребая под собой коридор и палату, где Даари так долго была пленницей — а заодно и комнату наблюделей дальше по коридору, ту, которая сообщалась с ее палатой неприметным, прозрачным в одну сторону окошком.
Сама же Даари, прикрытая мощным, но короткоживущим щитом из магических каналов, успела нырнуть вперед, под обвалом преодолевая несколько метров, отделяющие ее от пустовавшего тоннеля.
Грохот стоял такой, что Даари ничего не соображала несколько минут, не понимала даже, жива или мертва — однако продолжала идти вперед, так быстро, как только могла. Нельзя было терять ни секунды.
Постепенно звон в ушах утих, и она поняла, что завал остался позади, а вокруг сомкнулась непроницаемая темнота подземелья. Даари выбралась из ловушки.
Возможно, только для того, чтобы угодить в другую.
***
Спустя месяц после церемонии Сплетения Уз Дракон по-прежнему навещал ее довольно часто, чаще, чем раз в неделю, хотя и не так часто, как в самом начале — как он ей говорил, был очень занят, и не всегда мог по своему желанию наведываться в Таалу. При этом много раз Владыка миллиардов добирался своим ходом — несколько раз Даари даже видела его с балкона на подлете. Первый раз она не поняла, что там за золотистый отблеск в небе, и задохнулась от ужаса, удивления и восторга, когда он, рисуясь, огромный и великолепный, пронесся напротив дворца. Потом привыкла и, наоборот, нет-нет да и высматривала золотую искру в окне, когда случалось отвлечься от других дел.
Однажды, наведавшись к ней, Дракон нашел ее задремавшей над учебниками.
— Дорогая, по-моему, ты несколько перерабатываешь, — заметил он, вытащив из ее пальцев труд по истории религий.
Даари зевнула.
— Нет, пустяки. Я справлюсь.
— Не сомневаюсь, что справишься. Но отдыхать тоже надо, особенно в твоем состоянии.
— Надоело уже это состояние! — воскликнула Даари, неожиданно для себя, крайне раздраженно. — Только и слышу, что про него! Весь день расписан по минутам, спать ложусь в строго отведенное время, встаю по будильнику... Да у младшего стажера в госкорпорации свободы больше!
— Очень точное наблюдение, — заметил Дракон, присаживаясь на угол дивана в Желтой гостиной (именно там Даари сидела с книгами, хотя у нее имелся и «настоящий» рабочий кабинет). — Я так понимаю, завалить себя работой еще больше — твой личный бунт против системы?
Даари почувствовала, как вспыхивают щеки.
— Меньше времени нервничать, — неохотно призналась она. — И да. Это я хоть как-то сама могу контролировать...
— Тяжелый случай, — констатировал Дракон. — У меня тоже был такой период... В молодости. Как я не сгорел сам и прикончил сравнительно мало народу, до сих пор не понимаю. Ваши боги помогли, должно быть, — он киснул на «Сравнительную историю основных религий Цивилизации».
— А какие у драконов были боги? — машинально поинтересовалась Даари.
— Почему «были»?.. Бог есть, неважно, поклоняемся мы ему или нет, — пожал плечами Дракон.
Даари чуть языком не подавилась: ей как-то не приходило в голову, что Дракон религиозен.
Тот с юмором поглядел на нее.
— Есть-есть. Я серьезно. Это не просто выдумки. Он есть и ждет за пределами вечности, пока мы станем равны ему. Не старайся я выполнять свой долг по совершенствованию, стал бы я возиться с человечеством... — он хмыкнул. — А теперь ты будешь гадать, морочу я тебе сейчас голову, или всерьез верую?
— Угу, — кивнула Даари.
— Вот тебе наша краткая теологическая выжимка... Бог един, но проявляется по-разному во всех мирах. Земная жизнь нужна нам для того, чтобы как можно ближе подойти к совершенству — по мерке активной добродетели. У нас, кстати, считалось, что у мужчин и женщин активные добродетели разные: женщины должны воспитать и обучить как можно больше детей и сделать это как можно лучше, одновременно занимаясь строительством и созиданием. Мужчины же должны сражаться между собой, превосходя друг друга в доблести. Другие их занятия, менее почетные, но так же необходимые — философия и фундаментальными научно-магические исследования... В детстве меня готовили именно ко второму пути: я уродился слишком маленьким и слабым, чтобы быть воином, но достаточно способным, чтобы мои родичи женского пола сочли нужным со мной возиться и попытаться компенсировать эти слабости...
