Посидев в беседке, напрачвляюсь к женам. В доме всё идёт своим чередом. Светка азартно играет в приставку, напоминающую ту самую «сегу» из прошлого мира. Экран пестрит яркими пикселями, а её победные возгласы слышны на всю комнату.

За столом неподалёку Лена и Камила увлечённо обсуждают будущую свадьбу. Перед ними лежат списки гостей и задач, которые они раз за разом пересматривают. Их головы склоняются над записями, глаза полны задумчивости.

Тем временем Лакомка устроилась в уютном уголке с вязанием. В её руках мелькают спицы, из которых медленно появляются крошечные носочки для будущего ребёнка. Одновременно она болтает по телефону со своей сестрой Ненеей, балансируя между вязанием и разговором.

На мгновение я просто останавливаюсь, наблюдая за этой сценой. Всё выглядит настолько спокойно и размеренно, что невольно улыбаюсь. Да, именно так должно быть.

Наблюдая, как Лакомка увлечённо вяжет крошечные носочки, я вспоминаю, что пора задуматься об имени для будущего сына. Может, Олег? Вещий Олег. Символично, звучит солидно. А почему бы и нет?

Размышления прерывает телефонный звонок. Беру трубку, и оттуда раздаётся приятный, но деловой голос секретаря ректора Академии:

— Здравствуйте, Данила Степанович. Это Ирина Викторовна, секретарь ректора Московской Академии. Ректор просит вас приехать в Академию, когда вам будет удобно.

— Да хоть сейчас, — отвечаю. Вопрос, очевидно, касается стажёров, так что тянуть нет смысла. Лучше закрыть его сегодня.

— Отлично, — голос секретаря звучит одобрительно. — Тогда мы вас ждём.

Сбрасываю звонок и встаю. Прибыв в Академию, направляюсь в ректорат. В приемной сидит за столом миловидная секретарша в очках. Она смотрит на меня с лёгкой улыбкой, узнавая с первой секунды.

— О, Данила Степанович, это вы! Проходите, проходите, — весело говорит она, одновременно набирая внутренний номер.

Я киваю, благодарю её и открываю дверь в кабинет.

Внутри, помимо самого ректора Ломоносова, меня встречает ещё один человек. Мужчина в дорогом костюме с аристократической осанкой. Я быстро вспоминаю его лицо. Ефрем Хлестаков. Отпрыск боярского рода Хлестаковых и начальник безопасности Академии. Лицо знакомое — как же, я ведь когда-то просматривал фотографии многих высших дворян и запомнил их в деталях, заложив в свой банк памяти.

Примечательно, конечно, что Хлестаковы тоже когда-то были в Семибоярщине. История рода сложная, но от этого не менее любопытная. В общем, с Филиновыми у них не сложилось: хоть они и пытались свататься к моей бабке, да получили по шарам. И, кажется, этот Ефрем здесь не случайно.

Ректор приветствует меня, его голос звучит ровно, но в интонациях сквозит лёгкая напряжённость:

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, Данила Степанович!

Он жестом указывает на кресло напротив, приглашая присесть. Я отвечаю с лёгким кивком:

— Добрый день, Ваше Превосходительство, Михаил Михайлович.

Ректор выдерживает паузу, словно собираясь с мыслями, а затем начинает:

— Мы хотели обсудить вашу договорённость с тремя факультетами о стажировке преподавателей. Идея, безусловно, занимательная и новаторская. Уверен, что её предложил декан Змееуст. Он всегда славился своей изобретательностью в обучении.

Я замечаю, как его взгляд чуть теплеет при упоминании Змееуста, но тут же снова становится серьёзным.

— Однако у нас возникли вопросы. Ефрем Никитич, пожалуйста.

Слово берёт Хлестаков. Его довольная мина мгновенно бросается в глаза. Он явно наслаждается ситуацией, словно готовится подложить мне громадную свиноматку.

— Мы понимаем, что вы пытаетесь повысить репутацию своего рода, Данила Степанович, — начинает он, чуть склонив голову, будто собеседник уже в долгу за одно только внимание. — Но я не уверен, что в зоне, где регулярно проходят боевые действия, вы сможете обеспечить безопасность нашим преподавателям. Мы не можем позволить себе потерять трёх десятков сотрудников.

Его слова звучат вежливо, но их подтекст не ускользает от меня. Это не забота, а попытка бросить тень на мои планы. Я замечаю, как он слегка выпрямляется в кресле, будто предвкушает, как я буду оправдываться.

Спокойно, без спешки, отвечаю:

— Полная безопасность, конечно, не гарантируется. Во время походов на Ту сторону риски неизбежны: звери, разбойники, иной раз ещё что-нибудь.

Замечаю, как Хлестаков напрягается. Видимо, ожидал совсем других слов. Оправданий и заверений в безопасности. Но в роду Вещих-Филиновых нет лжецов.

Я продолжаю:

— Однако мои люди будут сопровождать преподавателей и обеспечивать им поддержку. На Той стороне у нас уже есть налаженная инфраструктура. Мы подготовлены к подобным вызовам лучше, чем кто-либо.

Ректор медленно кивает, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Это понятно, Данила Степанович. Никто не ждет от вас обеспечения полной безопасности во время выходов на Ту сторону. Но, как я понимаю, Ефрем Никитич имеет в виду несколько иное. Речь идёт о безопасности ваших квартир или общежития.

Хлестаков, видя, что разговор снова возвращается к нему, спешит вставить своё слово:

— Верно. У меня есть некоторые связи в Охранке, и, согласно их данным, ваш район находится в зоне повышенной опасности. Регулярно возникают иномирцы.

Я внимательно смотрю на него, уже понимая истинный подтекст. Это не забота о безопасности преподавателей. Это попытка сорвать мои планы и не дать моей репутации вырасти за счёт стажировки преподавательского состава. Но, сохраняя невозмутимость, я опускаю руку в теневой карман, который всегда выручает благодаря Ломтику, и достаю небольшой артефакт.

— Позвольте мне продемонстрировать один момент, — спокойно говорю я, активируя устройство.

В тот же миг вокруг артефакта образуется яркое силовое поле. Оно вспыхивает на секунду, а затем становится прозрачным, словно стеклянный купол.

Ректор слегка приподнимает брови, с интересом наклоняясь ближе.

— Силовое поле? — спрашивает он, едва сдерживая любопытство.

— Именно, — киваю, откинувшись в кресле. — Вокруг мест, где будут жить ваши преподаватели, установят такие же защитные артефакты, только намного больше. Это поле непробиваемо для огнестрела и большинства магических атак.

Хлестаков явно не ожидал такого поворота. Его самодовольная маска трескается, а растерянность вылезает наружу.

Ректор, напротив, расплывается в удивлённой улыбке.

— Ну, я думаю, все вопросы сняты. Это впечатляющее вложение в безопасность наших сотрудников.

Киваю:

— Это моя ответственность, Ваше Превосходительство. Я не могу поступить иначе.

Хлестаков, всё ещё пытаясь сохранить лицо, делает неуверенную попытку возразить:

— Но… это всё равно кажется сомнительным.

Ректор останавливает его поднятой рукой, и его голос становится твёрже:

— Если общежитие или квартиры наших преподавателей будут под такой защитой, что ещё мы можем желать? Риски при работе в полях, конечно, остаются. Но преподаватели берут их на себя, зная о таких условиях.

Хлестаков вздыхает, его лицо заметно мрачнеет. Очевидно, он огорчён, но возразить уже нечего. Планы сорвать стажировку явно трещат по швам.

Я с вежливой улыбкой протягиваю Хлестакову артефакт:

— Это лишь образец защиты, которой будет обустроено общежитие преподавателей, Ефрем Никитич. Если интересно, попробуйте в полевых условия разбить поле всеми известными вам методами. Если вам это удастся… ну, скажем так, это будет стоить больших усилий.

Мои слова звучат спокойно, но намеренный акцент на последней фразе заставляет Хлестакова ещё сильнее нахмуриться. Он берёт артефакт, разглядывая его, в глазах виден налёт раздражения.

Уже вставая, добавляю:

— Только сами не пораньтесь — у силовых полей есть рикошет.

Резиденция бояр Хлестаковых, Москва

Ефрем Хлестаков возвращается домой хмурый и измотанный. Куртку он сбрасывает на первый попавшийся стул, не утруждая себя поиском вешалки. По дороге в кабинет главы рода он грубо отталкивает служанку, которая мешалась на пути, и шагает дальше, даже не обернувшись.