Снова выпускаю Голод Тьмы, и пространство вокруг наполняется густым, давящим мраком. Он не просто окутывает монахов — он буквально пережёвывает их, издавая зловещий скрежет. Сопротивление бесполезно: их крики быстро стихают, силы уходят, и один за другим они падают на землю, став безвольными марионетками.

В живых остаётся только один. Этот, видимо, самый упрямый. Ползёт назад, выкрикивая мольбы о пощаде, резко забыв про свои фанатичные песни.

— Вы же сами утверждаете, что жизни людей ничего не стоят, — говорю я, подходя ближе. Мой голос звучит спокойно, почти равнодушно. — Ну так и покажите пример на себе.

Монах дёргается, как загнанный зверь, и пытается уползти. Я хмыкаю: жалкая попытка. Бросок пси-клинка — и он уже в моей власти. Одного прикосновения достаточно, чтобы подключиться к его сознанию.

Воспоминания хлынут ко мне потоком: хаотичные образы, фрагменты разговоров, недосказанные фразы. Картинка складывается медленно, но ясно: монахов просто послали на убой. Они не знают, зачем и ради чего, они лишь пешки.

Внезапно я чувствую подвох. Что-то не так. Ловушка, скрытая в воспоминаниях, срабатывает с оглушительным взрывом в моей голове. Ментальный капкан. Резкая, обжигающая боль пронзает разум.

— Чёрт! — вырывается у меня сквозь стиснутые зубы.

Я активирую динамическую защиту, выстраивая щиты, но нити телепатии уже впиваются в меня, как раскалённые иглы, пытаясь прорваться. Капкан питается психической энергией монаха, вытягивая из него все силы до последней капли. Этот парень — настоящая ментальная бомба, которую специально начинили маной для такого момента. Чтобы поймать меня в ловушку.

Гребаный Гагер!

Я напрягаюсь, собирая волю в кулак, и укрепляю щиты. Боль, словно тысячи раскалённых игл, пронзает тело, мозг гудит, но это все терпимо. Зарывшись глубже в свои ресурсы, я подключаю Жору. Жабун мгновенно начинает всасывать часть энергии монаха, перенаправляя её на укрепление моей защиты. Энергия, что должна была меня убить, дает мне силы держаться.

«Капкан» постепенно слабеет, оставшись без подпитки, а я чувствую, как его структура начинает ломаться. Ловушка даёт трещины, словно тросы, перетянутые до предела. В то же время монах, потеряв поток энергии, стремительно истощается. Его дыхание срывается, глаза тускнеют, а я ещё сильнее сжимаю волю, завершая работу.

Ещё одно напряжённое мгновение — и сознание монаха рушится. Его перегруженный мозг буквально «перегорает», как лампочка при перепаде напряжения.

Освободившись, я делаю глубокий вдох. Голова гудит, словно меня стукнули кувалдой, но я улавливаю главное: Западная обитель действует не одна. Лорд Гагер точно помогает сволочам. Теория подтвердилась.

Возвращаюсь в «Буран». Первым делом достаю из холодильника энергококтейль

— Дорогой, с тобой всё в порядке? — спрашивает обеспокоенная Веер.

Я киваю, делая пару жадных глотков и откидываюсь в кресле.

— Давайте сразу домой. Нахрен полигон

После напряжённой миссии мы, измотанные, возвращаемся сразу в Невский замок. «Буран» с рыком останавливается на площадке двора, и я, чувствуя каждую клеточку усталости, выбираюсь наружу.

Встретившая Змейка, будто читая мысли, протягивает мне новую кружку с кофе. Умница змееволосая.

Горячий кофе оживляет тело, как зарядка для разряженного аккумулятора. Кажется, я начинаю возвращаться к жизни.

Но нет. Отдых длится ровно пять секунд. Его прерывает властный женский голос, который режет воздух, как нож:

— Почему у вас звери без ментальных закладок и программ? И они ходят в самом центре города! Это угроза для всех горожан! Где граф Данила Степанович⁈

Я вздыхаю, допиваю ещё глоток кофе и, с невозмутимым видом, ставлю кружку на капот «Бурана». Только после этого поднимаю взгляд на источник шума.

— Граф Данила Степанович здесь, — говорю спокойно, но достаточно громко. — И слышал бы вас прекрасно, даже если бы вы не кричали. И, кстати, кто вы вообще такая?

Я устало тру шею. Во дворе замечаю небольшую группу людей в академических мантиях. Тут же и находится Студень. Среди гостей сразу выделяется девушка в очках с волосами, завязанными в строгий хвост. Из-под стекол её очков сверкает такой острый взгляд, что кажется, она готова пробить им стену. Возмущение так и хлещет из каждой её черты — если бы эмоции пахли, здесь точно витал бы запах озона.

Рядом с ней два мужчины, тоже в мантиях, но совсем другой породы. Сдержанные, тихие, каждый словно изо всех сил пытается слиться с фоном. У одного из них лицо такое бесстрастное, будто его волокли сюда за шкирку, а теперь он считает секунды до окончания представления. Академики, ничего не скажешь.

Девушка делает шаг вперёд, не давая себе замешкаться, и громко заявляет:

— Ваше Сиятельство, я бы хотела узнать, почему ваши звери разгуливают без ментальных закладок практически в центре города!

Я лениво перевожу взгляд на Студня, который стоит рядом. Выглядит он так, будто ему уже кто-то успел потрепать нервы.

— Студень, кто это такие? — спрашиваю, полностью игнорируя девушку.

— Мы вообще-то здесь, Ваше Сиятельство! — раздражённо перебивает она, явно не готовая к такому равнодушию.

Но я делаю вид, что ничего не слышал, и продолжаю смотреть на своего гвардейца.

Студень кашляет, заметно нервничая.

— Это проверка из Академии, Данила Степанович, — поясняет он. — Инспекторы прибыли, чтобы осмотреть условия для размещения стажёров.

— Кто тут главный? — уточняю лениво, даже не удосужившись повернуть голову в сторону яростной девушки. Пусть поварится в собственном негодовании.

— Начальник группы инспекторов — Маргарита Егоровна Ноздрева, — отвечает Студень с таким вздохом, будто её присутствие уже отняло у него годы жизни. Его взгляд, как невидимая стрелка, буквально кричит: «Вот эта, стерва высшей категории».

Я всё же снисходительно поворачиваюсь к девушке и медленно скольжу по ней взглядом, как будто оцениваю товар на ярмарке, который мне и даром не нужен.

— Маргарита Егоровна, — начинаю с деланной вежливостью, чуть приподняв бровь. — Вы уже осмотрели общежитие?

Маргарита Ноздрева с вызовом смотрит мне в глаза, как будто хочет прожечь меня взглядом.

— Вы наконец-то обратили на меня внимание? — её голос звучит резко, недовольно. — Да, мы осмотрели. И у нас есть замечания! Первое из них я только что озвучила. А ещё у меня есть новое: вы ведёте себя крайне невежливо, Ваше Сиятельство!

Её сопровождающие, похоже, уже жалеют, что пришли с ней. Один из них осторожно кладёт руку ей на плечо, пытаясь успокоить. Его лицо будто кричит: «Остановись, пока не поздно!»

Я, не поддаваясь на провокацию, спокойно отвечаю:

— Вот как? Удивительно. А ведь именно вы первыми решили нарушить приличия. Поэтому, знаете ли, рассуждать о вежливости вам, мягко говоря, не к лицу. Напомню, что вы находитесь на территории моего графства — в моем имении. А у нас здесь принято уважительно относиться к людям. И, между прочим, не выкрикивать свои претензии на весь двор, как на базарной площади.

Затем я оборачиваюсь в сторону, откуда всё это началось. Моих зверей несложно заметить. Змейка стоит, упёршись лапами в бока, и раздражённо шипит в сторону трёх гостей. Время от времени она бросает взгляд на своих детёнышей, которые беззаботно играют неподалёку.

— Эти «звери», о которых вы говорите, — продолжаю я, указывая на Горгону и её потомство, — вовсе не мои питомцы. Горгона — разумное существо и служит мне добровольно, без всяких ментальных закладок. А эти малыши, горгоныши, её выводок.

Маргарита явно теряет почву под ногами. Её взгляд метается от меня к Змейке, от Змейки к детёнышам. На секунду она кажется растерянной, но я не даю ей собраться с мыслями.

— Если у вас есть ещё вопросы, задавайте их вежливо, — холодно добавляю я. — В противном случае разговор закончен и вы сейчас же покинете мое графство. А уж мои люди обеспечат вам быстрый отлет.