В этот момент на ум пришла светлая мысль. Откопав ее телефон, я клацнул на экран. Повезло, не разряженный, да еще и без пароля, мда… Самое время спросить: Кайфон двенадцатый никому не нужен?

Спустя минуту поиска в просто огромной записной книжке я нашел контакт с подписью «Старый ублюдок (решение всех проблем)». Возможно, это был ее отец, ибо другого так ярко выраженного мужского имени в списке не было, ровно так же, как и матери. Самым частым вызываемым контактом оказался, на удивление, «Уважаемая старшая сестра».

Ждать ответа долго не пришлось. Пара гудков сменилась чьим-то недовольным и грубым голосом.

— Ху, задрала уже, что на этот раз? — а я ведь даже слова сказать не успел. — Денег больше не дам, дури тоже, ты и так… — а вот этого я знать не обязан.

— Извините, простите, Ваша сестра… — затараторил я.

— Что с ней? — тон резко изменился. — Эй, где моя младшая сестра и что Вы с ней сделали?

— Ничего, я так точно. Нажралась, уснула у моей двери. Не могли бы Вы приехать и забрать ее? Она выглядит крайне паршиво.

Женщина хмыкнула. На минутку задумавшись, довольным голосом сказала:

— А знаете, киньте ее туда, где нашли, пусть это будет ей уроком. Компенсацию за неудобство обсудим позже, мой человек Вам наберет.

— Эй, постойте, Вы серьезно?

Ответом мне были короткие гудки. Сука, и это есть уважаемая сестра? Нет, я все, конечно, понимаю, но что мне с этим чучелом делать?

— Эй… Принеси мне воды, — донеслось с кровати.

— Чай пей, — протянул той напиток я.

— Я сказала воды, — вновь повелительным тоном произнесла Хуалинг, приоткрыв один из своих карих заплывших глаз.

— А я сказал, ты будешь пить чай, — взяв ту за шматы и буквально силой влив в горло трезвящее пойло, грубо обломал властную азиатку.

Сделав несколько поспешных глотков, та закашлялась, а после, едва ее недалекий разум оклемался, она приподнялась и стала качать права.

— Какого черта? Я сказала воды, хули ты меня не слушаешься!

— Ожила. Тогда ноги в руки и вали из моей квартиры, — отодвигая от греха подальше передвижной столик, проговорил я.

— В смысле вали? Я останусь тут, и ты не станешь этому противиться! — покачиваясь, поднялась на ноги Хуалинг, глядя мне прямо в глаза.

— Горшок за собой помыла и пошла нахер отсюда! — едва сдерживаясь, чтобы не звездануть этой конченной, сквозь зубы прошипел я.

Глаза Хуалинг округлились. Мое угрожающее нависание над ней явно подействовало. Ее ноги задрожали, глаза от испуга стали постепенно приходить в норму.

— П-п-почем-у ты меня не слушаешься… — срывающимся испуганным голосом проговорила она.

— Ну все, с меня хватит! — протянув к ней руку, желая выставить это ожившее тело за двери, выкрикнул я, после чего гостья, присев на колени, схватившись за голову, стала причитать:

— Только не бей, пожалуйста, не бей! Я все сделаю, только не бей, не бей… — запищала слезно Хуалинг.

Блять, ну почему с этими бабами все всегда так сложно? Опустив руки, я взглянул на нее по-новому. Напуганная малолетка в дорогих шмотках, судя по всему, не знающая, что такое слово «нет». Привыкла, небось, что бабки все ее проблемы решают. Перевоспитать бы тебя, да только не я твой отец, а ты не моя головная боль. Хотя сейчас именно такой и являешься.

— Не буду я тебя бить. Вынеси за собой тазик, сполосни в ванной, а после выпей чаю, — сменившийся мой тон она приняла по-своему. Красными заплаканными глазами она взглянула на меня из-под лба.

— Что смотришь? Вперед! — командно прикрикнул я, после чего та, сорвавшись с места, направилась в ванну, и ведь не скажешь, что не знает, где та находится.

Собравшись, разом проглотив третью кружку, которую так и не взялась пить моя гостья, помог той привести себя в порядок. Обычно азиаткам к лицу косметика, но в этом случае все было строго наоборот. Тонна размазанной по лицу штукатурки с заплывшей от слез тушью были словно камуфляжные полосы на лице у Рембо.

И вот, казалось бы, попила чая с бодуна, да умылась, всего-то, а уже словно другой человек.

— Так, всё, мне пора на работу, — сверившись с часами, проговорил я, а после добавил: — а ты с вещами на выход.

Немного помявшись, Хуалинг предприняла последнюю попытку штурма.

— Я поживу у тебя недолго, ты согласен.

— Нет! — В очередной раз вызывая округление узких глаз, категорично заявил я, выкинув назойливое животное из своего дома. — К подругам иди. — Кинув на прощание, я в одиночку шагнул в лифт.

«Скорее бы этот сумасшедший день закончился» — Упершись головой в холодную стенку лифта, я вновь поглядел на часа.

— 18:48 — Пиздец… Кажется, я опаздываю…

Натянув кепку по самые брови, в очередной раз проклял многолюдность чертовой подземки. Стоило пройтись пешком или поехать на такси с моей проблемой? Но, увы, ни времени, ни денег у меня сейчас лишних не было. Растолкав слегка толпу, я оградился от людей полупустым рюкзаком, в который от греха подальше закинул сменные штаны и чистую кофту. Нет, ну а чем черт не шутит. Два раза сегодня уже переодевался, а где два, там и три.

На счастье, из метро я вышел все таким же никем не облапанным, девственно чистым мужичком. Бегом добрался до назначенного пункта. Полуевропейское, полу черт возьми какое по декору заведение встретило заполненными столиками, удобной европейской мебелью и типичным азиатским колоритом в виде красных фонариков и расписных драконов.

Обратившись к одной из встречавших официанток, я направился к менеджеру. Женщина была на грани нервного срыва. Взмыленная, она одновременно помогала и на кухне, и на мойке, попутно успевая отчитывать одну из официанток. Заметив меня и мою распухшую рожу, та неуместно улыбнулась, подозвав меня рукой.

— Господин Миша, рада, что Вы пришли. И… — утерев рукавом текший пот со лба, девушка взглянула на мой фейс. — И удивлена, что Вы не врали. Прямо по коридору и направо комната отдыха, там же можете переодеться и оставить вещи в шкафчике второго менеджера. Заступаете на кухню, на Вас мытье посуды. С посудомоечной машиной знакомы?

— Справлюсь как-нибудь.

— Отлично, если что, обращайтесь к любому из членов персонала или лично ко мне, — внимание черноволосой женщины привлек кто-то из зала. — Эй, Ву, мать твою, я сказала… В смысле не тот заказ? Кретин, я сказала за пятый столик, а не за пятнадцатый! Задрало уже твои косяки расхлебывать. Чего встал? — повернулась в мою сторону начальница. — Время — деньги. За работу, все за работу! — в такт игравшей на кухне музыке, хлопая в ладоши, отдала приказ женщина.

Не знаю, сколько часов прошло в круговороте из подносов с посудой, посудомойки, раковины и сушилки, но о том, что я курящий человек, вспомнил только за полночь. Людей меньше не становилось, как и посуды. Бедные повара, как выяснилось позже, прибывшие сегодня не в полном составе, сбивались с ног. Сейчас, глядя на них со стороны, я с мыльной жопой ощущал себя настоящим везунчиком и лентяем. Официантам тоже доставалось. Как-то все сегодня и у всех шло через одно место. То официанты, то повара, поливая одни других за спинами, хихикали над чужими косяками и кряхтели над своими. Работа, что поделать. Терпите, парни.

— Эй, боец, — подозвала меня Венлинг, она же заместитель директора, она же злобная и требовательная менеджер, она же посудомойка, уборщица, повар, сантехник и прочее. — Твоя смена закончилась. Можешь переодеваться. Подойдешь после ко мне, я заплачу, — взмыленным усталым словом и поклоном поблагодарила меня женщина.

— А Вы как, людей-то еще многовато будет, — на мою жалость менеджер лишь очередной раз усмехнулась.

— Ну, если хочешь поработать, то валяй, отговаривать не буду. Позовешь, когда устанешь, и рассчитаемся.

— Договорились, — кивнул я, после чего вновь пропал за своей посудомойкой на несколько часов.

Постепенно столики стали пустеть, удалось даже стрельнуть сигаретку у одного из пошедших на брейк официантов. Заболтавшись с молодыми парнями, я узнал о том, что весь сегодняшний день был одним большим косяком. Что гостей было больше чем когда-либо, что трое из обслуги не вышли, и два повара, включая официанта, заболели.