— Чего шепотом, разве он не в команде хороших парней? — Спросил я.

— Он был в ней. Но всё изменилось в тридцать седьмом, у моста Марко Пола. — Подперев голову рукой, Хуалинг, словно самолично присутствовавшая при том инциденте, начала рассказ.

В тысяча девятьсот тридцать седьмом, японцы, спровоцировав перестрелку на том злополучном мосту, вторглись в Китай. Численный перевес был на нашей стороне, но у них было больше всего другого: самолетов, танков, броневиков и пушек. Их стрелковое оружие было новее и точнее, их пушки били из безопасных зон, когда нашим было до них не дотянуться. Люди гибли десятками тысяч в день. Их беспомощных бронетехника наматывала на гусеницы, мирное население истреблялось. Это был разгром, обернувшийся для простых смертных самым настоящим адом. Быть может, ты слышал об отряде номер семьсот тридцать один… — С глаз Мо сорвались слёзы. — Это были не люди. Миша, понимаешь? Не люди, а самые настоящие демоны! Мы, пообещавшие не лезть в политику смертных, до самого конца считали это правильным. Когда наши сограждане в одиночку сражались против екаев. Когда люди стали гибнуть уже не десятками, а сотнями тысяч, защищая нас, мы просто стояли и смотрели, обосновывая свою трусость негласным правилом, а когда поняли, что враг не собирается играть по тем же правилам, было слишком поздно. Семьсот тридцать седьмые начали охоту на моих братьев и сестер. За месяц были преданы земле несколько бессмертных, включая легендарного божественного стратега Сунь-цзы, являвшегося первоочередной целью японцев.

Пребывавший в то время в мире богов Сунь Укун прознав об этом впал в бешенство. Брезговавший ранее убивать смертных, он нашел лазейку средь миров, после чего, завладев телом, находившемся при смерти, начал свою собственную войну, с собственными понятиями морали и чести.

Первое его появление было в июле тридцать восьмого на Ханькоу, с отрядом более слабых духов. Сунь Укун проник на территорию подконтрольной на тот момент японцам дамбы, после чего подорвал её. Разлившаяся в итоге река затопила поля, реки, города и деревни, уничтожив огромное количество японских танков, солдат, а вместе с ними ещё большее количество мирных жителей. Это стало отправной точкой, изменившей его навсегда.

Времена, когда можно было пустить реку в новое русло, никому при этом не навредив, прошли, он понял это и стал действовать, поступать согласно тому, как требовало военное время.

— Хуалинг, а ты-то откуда это знаешь? Говоришь, словно была там.

— Однажды у деревни, в которой я жила более трёх сотен лет в образе бесплотного невидимого духа, начались бои. Тогда-то я первые его и увидела, издали, всего на миг, увидела и никогда больше не забуду его образ. В остальном, это не такая уж и большая тайна среди потусторонних или знающих.

— В смысле бесформенного духа, то есть, ты можешь раствориться?

— Ну разумеется, могу стать невидимой для вас смертных. И да бесплотной, так сказать, будет правильнее. Однако это не делает меня неуязвимой, единственное что я могу в подобной форме — так это проходить через деревянные стены дома, в котором поселилась. Моё астральное тело всё так же можно убить каким-нибудь куском железа, будь то осколок от мины или кусок свинца, случайно угодивший в дом через окно. Говорила же, я слишком слабая…

— Исходя из сказанного тобой, Сунь стал злодеем?

— Нет! Вовсе нет, он по-прежнему герой, как для меня, так и для миллиардов других живущих. Но, к сожалению, не тот герой, которого помнил старый мир духовного востока. В открытую вмешавшись, он, будучи живым Богом, нарушил все законы. Играючи перемещаясь между мирами сильно разозлил множество богов, включая Тай-Суя — покровителя времени и Хроноса, давно ждущего того на своей территории.

Эти десятилетия охоты и преследований, что тот прожил среди людей в бегах сделали его жестче, хладнокровнее. Некоторое время назад, небесный совет помиловал Сунь Укуну, отменив охоту на территории востока. Но отменили они её не потому, что посчитали это правильным, а потому, что это вредило их имиджу, ведь им спустя десятки попыток и сотни жизней своих последователей так и не удалось достигнуть результата.

Но это ладно, более неприятным, во всей этой истории я, и многие мне подобные, считаем то, что Сунь вместо пути справедливости и закона избрал другой, более простой и действенный. Сейчас он является одной из главных правящих фигур в такой группировке, как Триада, взяв на себя роль главного вышибалы. Может, слышал, раньше этот город был не таким уж хорошим местечком. — На этот вопрос я лишь кивнул, не желая перебивать Хуалинг. — Укун за пару лет в одиночку вычистил эти улицы. Понимая, что полностью избавиться от преступности не получится, создал собственный синдикат, что, в последствии, присоединился к уже существовавшей Триаде.

— Любви предпочел страх. Честно говоря, я считаю его выбор правильным, Хуалинг. Теперь, когда у Китая есть собственный защитник, и всему миру известно, на что он способен, навряд ли кто-то осмелится на вас напасть, или развязать очередную полномасштабную войну. Кстати, а что было с япошками после поражения? Не думаю, что рыжий парень так просто их отпустил. — На мои слова Мо, лишь грустно усмехнувшись, встала из-за стола, собрав грязную посуду, неспешно сложив ту в умывальник ответила:

— Не отпустил, более того, отправился мстить… Говорят, в Японии была настоящая бойня, и только совместными силами Божественного императора и Бессмертных Синсингуми, удалось сдержать гнев и ярость Сунь Укуна.

В результате долгих и крайне сложных переговоров, но это лишь по словам других духов, между двумя странами было принято важное и одновременно крайне спорное решение. Япония, в качестве гаранта дальнейшего мирного сосуществования, переправила в Китай двадцать пять влиятельных демонических фигур, ставших добровольными заложниками в руках Укуна, ну а Китай в свою очередь ответил тем же. Вот, кажется, так наши народы и померились. Хотя на сколько мне известно, Сунь до сих пор недолюбливает наших заморских соседей. О, и кстати, забавный факт: японские ёкаи, боровшиеся за мир, также присоединились к Якудзе. Видимо, собирая силы в противовес Сунь Укуну.

Рассказ Хуалинг был крайне правдоподобным. Её эмоции и то, как она оживленно рассказывала о своем прошлом и прошлом своего народа, говорили о том, что человек, или в этом случае дух, лично пережил те смутные и крайне тяжелые времена. В историю о Короле обезьян я тоже верил. Сунь Укуна можно было понять, ведь ценой малых жертв он спасал гораздо большее число. Не идеалист, а значит, и не идиот. Его действительно стоило опасаться, вдруг ещё подумает…

«Погодите-ка…». Бойня в Японии, а после обмен заложниками. Суинг была кицунэ, может ли быть такое, что она одна из тех самых несчастных, отданных на закланье? Но почему тогда Сунь Укун что-то с ней так обыденно обсуждал, общаясь с лисой словно с себе равной? Вопросы возникали один вслед за другим. Неизвестных звений в этой цепи было слишком много, спрашивать о таком у Суинг напрямую тоже было нельзя. Моё из ниоткуда взявшееся любопытство могло поставить под удар Пака, или же вызвать опасения по поводу моей связи с кем-то ещё из потусторонних. Но кто может владеть подобной информацией, и при этом так беззаботно ей делиться? Кто, кроме недалекого духа, которого искала Зэнзэн. Чёрт, любое неправильное слово в сторону Хэ выводило либо на Мо, либо на корейца, дилемма…

Ладони Мо легли мне на спину, а после, её холодные, сильные пальчики со щекоткой проскочили под расстегнутую рубаху. Прижимаясь, она плавно стала массировать уставшие за день плечи, от чего глаза сами собой стали закатывать в неправильном направлении. Невольно изо рта вырвалось удовлетворенное мычание. Именно этого мне и не хватало последние несколько месяцев, обычного… Почувствовав касание её груди об мою голову, я слегка возбудился, — или не очень обычного массажа.

— Миша, быть может теперь ты хочешь мне что-то рассказать… — Протянула Хуалинг, заставив меня задуматься. Были вещи, которые той знать не следовало. Рассказать ей о моем свидании с Суинг, а ревновать-то не будет? Не хотелось бы убегая от одного каблука, попасть под другой. А ладно, была не была…