А вот какой для военного дела эффект?

ДОТ, танк, отделение обязано вести бой даже потеряв командира, веря и выполняя его последний приказ. Заодно, молодежи пора расстаться с курсантскими иллюзиями об идеальных бойцах, и кто там собрался жить вечно?

Смотрите, он и замполита поставил в строй. Вот, кто должен больше всех возмущаться! Иволгин в форме с чистыми петлицами смущенно поправил очки, и тут до некоторых дошло, что это за боец.

Так что же затеял Панов, зная, что времени почти нет. Почему так спокойно оставлял батальон и ездил в Брест? Просто, все крутилось вокруг первых двух-трех часов утра двадцать второго июня. На занятиях немцы догматично наступали с одних и тех же направлений, а когда лейтенанты находили решение, Ненашев сразу подбрасывал врагу сил.

Конечно, на него злились, еще не зная, что с каждым днем они еще больше приближаются к реальности.

Учился и Максим. Для человека, который в одиночку отремонтировал дышащий на ладан тещин «Москвич-402», и затем ездил на нем пять лет, нет ничего невозможного. Но сложно, тут вся автоматика строилась на механике, поэтому изучение установки ДОТ-4, состоящей из сорокапятки, спаренной вместе с пулеметом «ДС», шло непросто. Пришлось не только штудировать руководство, но и изучить таблицы стрельб, постоянно спрашивая совета у артиллерийского техника. В его Советской Армии 45-мм калибр стоял лишь на площадках музеев.

Эх, ему бы весь этот бетон запрессовать вокруг одной автоматической корабельной пушки, калибром в сто тридцать миллиметров! Девяносто теоретических выстрелов в минуту, вот аргумент.

«Может, тебе еще пару танковых бригад», саркастически буркнул внутренний голос. Да, Панов знал, войну здесь выигрывает артиллерия, как первое средство дистанционной войны. Танки добивали все, что осталось, а добравшаяся до выжженной земли пехота, окончательно зачищала территорию, выволакивая за шкирку из окопов уцелевших врагов.

Оставив надоевших за последние два часа командиров, Ненашев занялся восстановлением кондиций собственного тела, вспоминая, как быстро и метко стрелять.

В той жизни, Саша Панов форму всегда поддерживал, полагая, что только дурак придет с ножом на перестрелку. Но с ножом и против ножа в руках работать умел, должность обязывала. Умело крутил и полицейской дубинкой. Из «АК-74» и «СВД» стрелял неплохо, но всегда хотел пулемет, с неограниченным боезапасом и кодом бессмертия в придачу.

Существовал в его в конторе небольшой тир. Спускайся в подвал и делай дырки в мишенях, пока не надоест или не выгонят. Но больше любил народ не его, а небольшой и уютный бар прямо в конторе с очень приветливыми ценами. Туда с улицы хода нет, а «господа офицеры» знали меру.

Как раз там, на почве любви к хорошему виски, Панов сдружился с криминалистами. Пересобрал у них бессчетное количество образцов оружия, направленных на экспертизу. Видел весьма экзотические обрезы, переделанные «умельцами» из «СВТ» и «ППШ». Но, увы! Взорвать мост и снять часового казалось Ненашеву проблемой, и надеялся капитан в таком деле исключительно на местных товарищей. Но абстрактную теорию, «как надо», толкнуть мог. Видел, как тренировались ребята рядом, ну и, естественно, много чего читал в заключениях экспертов.

Елизаров заметил, что стреляет комбат как-то не так.

Странно держит новенький «ППД», хоть и выставил одну ногу вперед, согласно наставлению. Но мишеней у него несколько, все разного размера, а сам он как-то съежился. Нет, скорее, сгруппировался телом вокруг автомата[212].

М-да, так неплохо! Большинство пуль коротких, в два-три патрона, очередей попали в цель или чуть зацепили белый фон, и стрелял он быстро, всего пару-тройку секунд.

А у Панова оптимизма не было. Как тяжело привыкнуть к изделию весом в пять с половиной килограмм и с непривычной балансировкой. Если с патроном такого калибра, он сталкивался в пистолете «ТТ», то с «ППД» имелись сложности.

Одиночными выстрелами все же удалось, с пятой попытки «повторить» подвиг Вильгельма Телля, сбив спичечный коробок с чурбака. Но работа короткими и длинными очередями не получалась. Мешала отдача, постоянно уводившая пистолет-пулемет в сторону или задиравшая вверх ствол.

«ППШ» с дульным тормозом надо еще достать, хотя и шел он в войска.[213] Придется лично воевать тем, что выдали.

Может стоит посадить самопальную рукоять на деревянное цевье? Кроме улучшения меткости, как-то страшно держаться за немного раскачивающийся при стрельбе магазин – вдруг перекос.

Максим положил автомат на плащ-палатку и стал внимательно его рассматривать. Вот он, первый шаг пришельца из будущего, сделанный к «командирской башенке». Но – опоздал к раздаче комбат.

«Т-34М» зимой сорок первого в серию так и не пошел.

Получился забавный агрегат с почти полной копией башни немецкой «тройки». Танкистам там удобнее, чем сидеть начинкой в башне-«пирожке»[214]. Цель-то тесноты благая: чем меньше вещь, тем труднее в нее попасть! Но о командире никто и не думал, считая его больше наводчиком, чем наблюдателем.

Военные, после тест-драйва на «тридцатьчетверке», немецком «T-III» и выбранном в качестве эталона «БТ», дружно проголосовали за «немца», требуя, как и брони, так и надежного движка, и такой же просторной башни с качественной оптикой.

Проект гибрида в минимальный срок был готов.

Дело, осталось за малым: изменить подвеску, стать чуть длиннее, шире и выше, велеть оптическому заводу изменить технологию и найти более правильный песок, для прозрачности стекла…

Дерьмо-вопрос, где-то к середине сорок второго года промышленность выдала бы обновленный серийный вариант.

С таким скрипом шел в серию лучший танк второй мировой войны. С чуть меньшим по времени, но, по сути, с таким же скипом шли в серию «тигры» и «пантеры» немцев.

Два всадника в зеленых фуражках как влитые сидели в седлах. Горло Ненашева сдавила жаба. Надо учиться, довоенному артиллеристу вменялось именно так ездить. Ну и лошадка в грядущей войне себя покажет. Потому как ей нужно сено, а не ставший скоро жутким дефицитом бензин.

Отсутствие у седла аркана предвещало долгое бодание двух не очень доверчивых сторон. Ребята прибыли по его душу, и если дело с ними не выгорит, придется снимать батальон с позиции и догонять Пазырева.

Панов пошел по пути обмана, вечной дороги войны. Если что-то можешь, покажи врагу, что бессилен. Если не можешь, покажи фашисту, что всевластен и постоянно сей сомнение у врага.

Поняв, что его заметили, Елизаров довольно ловко спрыгнул с коня, бросив поводья командиру погранзаставы. Комбат досадливо поморщился, выражая всем видом, что его отрывают от крайне важного дела.

На самом деле, манера поведения в этом разговоре была им продумана заранее. Посетитель не из госбезопасности, в званиях они равны, по службе независимы. Еще обижен, должен быть его «комбат» на пограничников: невкусная каша, отвратительный чай и непонятные наезды на его скромную наблюдательную вышку, которую Панову очень хотелось нарастить метров эдак до пятнадцати. Чем он хуже немцев?

— Елизаров, Михаил Егорович, заместитель начальника отряда по разведке.

— Капитан Максим Ненашев, главный вожатый местного «пионерлагеря», наивно считающего себя отдельным пулеметно-артиллерийским батальоном.

— И чего же так пессимистично? Я смотрю, учатся неплохо.

— Окапываться не умеют, стрелять – тоже, гранату в руки страшно взять, но уже – орлы-ы!

Панов, обзывая себя «вожатым», был предельно искренен. Лейтенанты из училища пришли более-менее подготовленные в личном плане, но учить других на практике не умели ни хрена! Принятый в русской армии и воскресший в армии советской индивидуальный метод подготовки, казалось, безнадежно забыт.