В зале присутствовала вся знать, начиная от наместников крупнейших княжеств Сузиана, Аван, Кимаш и Айяпир до хранителя царских покоев и великого евнуха. Тут же присутствовал сын светлого царя Кутир-Наххунте, нездорового вида бледный юноша, который исподлобья бросал взгляды на Нарам-Суэна, который в результате смерти отца повышался в иерархии и становился суккалом и наместником важнейшего города Симаш. В дальнем конце сидел бывший царь Вавилона, вымоливший себе защиту в Эламе, Мардук-аппла-иддин, который старался не дышать, опасаясь быть замеченным. Он в свое время отдал жадному, как голодный шакал, Шутруку, все свои ценности, включая трон, ожерелье и царские регалии. И, понимая, что чудовищный разгром эламского войска состоялся из-за его неуемных амбиций, в страхе ждал решения своей участи.

— Волею богов наш брат скончался от болезни, и мы приняли тяжкий груз царствования. По установленному великим Хумпаном порядку, суккалом и князем Симаша становится наш горячо любимый племянник Нарам-Суэн, а наместником Сузианы — наш сын Кутир-Наххунте. Жена светлого царя Шутрук-Наххунте, и наша сестра, по обычаю, станет нашей женой. Великий евнух, великий виночерпий и ташлишу (командующий войсками) остаются на своих местах. Халдейский князь, Мардук-апла-иддин. — зал замер, не дыша, — покинет этот город и примет в управление город Нагиту.

В зале откровенно заулыбались, пряча улыбки в бородах. Нагита была редкостной дырой на самом юге Элама, и располагалась на острове в Персидском заливе, защищенная от врагов обширным поясом болот. Бывший вавилонский царь выдохнул с облегчением. Во-первых, он боялся, что его выдадут в Ассирию в качестве жеста доброй воли, а во-вторых, ассирийцы не имели флота и достать его в Нагите не могли. Так что новый повелитель сделал ему воистину бесценный подарок — жизнь. Бывший вавилонский царь Бел-Ибни, посаженный ассирийцами на престол после битвы при Кише, прямо сейчас сидел в клетке у ворот Ниневии и служил мишенью для издевательств местной черни. Мардук-апла-иддин был реалистом и понимал, что самое милосердное, что его ожидает, это медленное, по кусочку, сдирание кожи и приготовление из него чучела для услаждения взора повелителя Ассирии. Также он понимал, что ему сохранили жизнь не из добрых побуждений, а из-за далеко идущих амбиций нового царя, желавшего взять реванш после серии позорнейших поражений.

После того, как было сказано главное, новый светлый царь изволил раздавать подарки вельможам, опустошая и без того скудную казну. Те в ответ, начали плести цветистые славословия, признавая свершившийся факт и выражая всецелую преданность. Выразил преданность, что характерно, и сын покойного Нарам-Суэн. Трусоватый толстяк все прекрасно знал, и был одержим лишь желанием сохранить свою жизнь. Плевать он хотел на задушенного папашу. Праздная жизнь, вино, красивые девочки и мальчики — вот что интересовало его по-настоящему. И если дядюшке угодно было сохранить ему жизнь, он дядюшку поддержит. В конце концов, все мы смертны, а наследником все равно был Халлутуш. Годом раньше, годом позже, какая разница.

— Мы должны готовиться к войне. Мы не забыли, что боги отвернулись от нашего царя Шутрук-Наххунте. Но теперь все по-другому. Аншан, вероломно захваченный персами, должен быть отбит.

— Светлый царь, — почтительно сказал командующий, — у нас нет сил воевать. Наша армия оправляется от поражений. Воинский дух слаб. Нам нужна цель послабее. Пусть там не будет большой добычи, но нам нужна победа. Эллипи подходит как нельзя лучше. А потом все будет так, как сказал великий государь. Мы вернем Аншан.

Халлутуш-Иншушинак задумался. Эллипи была небольшим царством в горах на севере, населенным родственным эламитам народом и говорившим с ними на одном языке. После битвы при Кише Синаххериб направился туда и разгромил их столицу. Сейчас эта страна и впрямь легкая добыча. А ведь ничто так не способствует укреплению власти, как маленькая победоносная война. Персы уже показали зубы. Еще одно поражение будет означать, что и он, великий царь Халлутуш-Иншушинак, тоже неугоден богам, и достоин лишь шелковой веревки на шее или ножа в грудь. Нет, не бывать этому.

— Да будет так, — сказал великий царь. — Готовьте поход на следующую весну.

Бывший ростовщик, а ныне уважаемый всеми Умножающий казну, докладывал узкому кругу лиц международную обстановку. Под узким кругом лиц подразумевался царь Аншана и Персии Ахемен, и великий пророк Заратуштра.

— Как я вам и докладывал в прошлом месяце, о великие, новый царь Элама пошел войной на Эллипи. Скоро войска вернутся домой. Мы долго не могли понять, что они забыли в этой дочиста ограбленной ассирийцами дыре, но наши источники доложили, что царь и командующий довольны. И это при том, что прибыль от этого похода не покрыла расходов на его проведение. Добыча была просто ничтожна. — Цепкий ум спекулянта и ростовщика схватывал такие мелочи моментально. — Подумав, я пришел к выводу, что целью похода была не добыча, а возвращение боевого духа воинам. После последнего похода на Аншан только ленивый не смеялся над ними. Сейчас войско воодушевлено, позор последних поражений начал забываться, а связанные пленники и скот, которых прогнали по улицам городов, подняли настроение населению. У меня нехорошие предчувствия, о великие, — Харраш склонился в поклоне.

— Какие уж тут предчувствия, — усмехнулся Ахемен, — к нам хотят наведаться.

— Надо им помочь, — задумчиво сказал Макс.

— Брат мой, ты сошел с ума, или я опять чего-то не понимаю? — удивился царь.

— Видишь ли, если они все равно нападут, то пусть нападают тогда, когда нам это будет удобно. Иначе это случится ровно в тот момент, когда мы к этому будем не готовы.

— Ты опять прав. И что предлагаешь?

— Я предлагаю пустить слух, что мы пойдем в поход на Керман, и сделать так, чтобы об этом знало как можно больше народу. Харраш, я просил тебя оставить пару эламских шпионов в покое, ты это сделал?

— Да, великий, — Умножающий казну снова склонился в поклоне.

— Нужно через людей, которые с ними общаются, донести информацию, что будет поход на юг через два месяца. А еще лучше, чтобы они заплатили за эту информацию. Потом мы действительно отведем большую часть войска из Адамдуна и проведем их красивым маршем через Аншан. Мы позволим это увидеть шпионам эламитов и не будем их трогать. Причем сами воины будут думать, что идут в поход на Керман и расскажут об этом торговцам, жрецам и шлюхам. Потом отведем их фарсангов на десять и будем проводить учения. Как только твои люди из Суз сообщат, что войско Элама готово выступить, то границу закрываем на замок, шпионов не трогаем, пусть дальше работают, а вот их гонцы должны быть пойманы и убиты. После этого в Адамдун возвращаем все войска и добавляем еще десять тысяч лучников. А конницу приведем в полную готовность, но она может и не понадобиться.

— Так мы опять не будем бить этих изнеженных ублюдков? — расстроился Ахемен.

— Не будем, брат, иначе мы сразу должны будем забрать весь север и стать соседом Ассирии. Богатым соседом, брат, и еще не битым. Если мы разобьем армию Элама, и не захватим страну, то ее захватит Синаххериб, и мы снова станем его соседом. Мы не должны граничить с ними, мы еще слишком слабы.

— Да понял я, ты сто раз объяснял. Ты мне другое объясни. Как ты учишь людей говорить только правду, а сам врешь и хитришь напропалую?

— Я делаю маленькое зло во имя великого добра.

Харраш изумленно посмотрел на пророка, видно ему такая мысль не приходила в голову.

— Великий, — склонился он в очередной раз. — Вы точно раньше не занимались торговлей?

— У меня восьмидесятилетние бабки открывали индивидуальный инвестиционный счет, когда план горел, а это куда гаже, — подумал Макс. Но вслух не сказал. Потому что здесь не было восьмидесятилетних бабок, не доживали, а про инвестиции никто и слыхом не слыхивал. Счастливые люди, что и говорить.