Армия растянулась длинной серой змеей, взбивая пыль десятками тысяч кожаных сандалий. Длинный обоз, состоявший из многих сотен телег, запряженных мулами, и груженых верблюдов, следовал за армией в кильватере. Небольшие отряды конной разведки уходили вперед, докладывая обстановку командующему, который ехал впереди на мидийском жеребце стоимостью в небольшую деревню.

Остановившись на последний привал, армия удивленно уставилась на невиданное ранее зрелище. Вместо пронзительно черной южной ночи небосвод полыхал огнем, словно начинался рассвет.

— Не к добру, — шептали воины, — не иначе злые духи. Не может быть ночью так светло.

Они не подозревали, что это горят сигнальные пирамиды, дающие знак огромным массам людей, каждый из которых точно знал, что ему делать. Каждый приграничный граф получил напутствие от царя, каждый барон — от своего графа. А уже барон вызвал к себе старост и тяжелых конников-катафрактов, которым очень подробно объяснили, что и когда нужно сделать. Напоминание про закон об ослушании на войне было излишним. Жить хотели все. И поэтому на десять фарсангов вглубь царства Аншан не осталось ни одного крестьянина, ни одного барана и ни зернышка зерна. Армию Элама ждал сюрприз.

Адамдун. Год 698 до Р.Х.

Некогда унылый и донельзя скучный городишко Адамдун, разоренный когда-то персами дотла, узнать было невозможно. Чахлые стены были полностью перестроены. Теперь их высота была около десяти метров при ширине в три. Квадратные башни, выдающиеся вперед, позволяли стрелять в спину штурмующим стены отрядам. При этом сами лучники были практически неуязвимы, так как каждая бойница расходилась веером, оставляя вражескому стрелку мишень шириной в ладонь. Все жилые дома в городе были разрушены, а на их месте выстроены казармы, конюшни, арсенал, хранилища провианта и немногочисленные дома для офицеров. Никаких борделей, таверн, рынков и лавок тут не было. В город вообще не пускали посторонних, что было немыслимо для караванов, идущих мимо. Их вежливо и непреклонно отправляли в город Хидалу, расположенный в трех фарсангах южнее. Постепенно караванщики привыкли, и стали обходить город стороной, и поэтому почти все, пойманные в его окрестностях, оказывались шпионами и были убиты. Внутри к стенам примыкали широкие площадки, на которых были смонтированы требушеты, каждый из которых был идеально пристрелян и имел набор грузов под каждое расстояние. Размер их был небольшой, потому что они планировались не для разрушения стен, а для того, чтобы бить по порядкам наступающей пехоты. В гарнизоне было несколько грамотных ребят, составивших глиняные таблички для каждого орудия с указанием веса груза и расстояния, на которое летит камень. Территория вокруг тоже была размечена. Лежащие как бы в произвольном порядке валуны, на самом деле являлись ориентирами и служили для корректировки стрельбы. Все снаряды для требушетов были подогнаны по весу, который равнялся шестой части таланта. Больше было просто не нужно.

Баллисты стояли на стенах, и представляли собой стрелометы, приводящиеся в действие скрученными жгутами из конского волоса. Запасы этого самого волоса, как и запасных частей машины, которая начинала ломаться после двух десятков выстрелов, лежали в арсенале под охраной. Ненадежность конструкции искупалась ее эффективностью. Ни один щитоносец, ранее неуязвимый для стрел лучников, теперь в безопасности не был. Полутораметровая стрела толщиной в два пальца, пробивала любой щит навылет, к восторгу воинов, наблюдавших за этой картиной.

В городе было вырыто несколько колодцев, а из обожженного кирпича построена огромная цистерна для воды. Единственные ворота были очень небольшими, толстыми, и выходили сзади в узкий коридор из стен, упиравшихся еще в одну башню, которая создавала каменный мешок, простреливаемый с четырех сторон.

В сам город после поступившей команды было стянуто пятнадцать тысяч человек, а на границе зоны отчуждения в десять фарсангов была сконцентрирована конница персов, которая должна была не дать пройти вражеской армии вглубь страны, если она захочет оставить Адамдун в тылу, осадив его.

В общем, Макс и Ахемен реализовали все, что могли придумать за последние годы. И сейчас у них была одна задача- дать уйти армии врага, позволив сохранить ей хоть какую-то боеспособность.

Тремя днями позже. Окрестности Адамдуна. Лагерь войска Элама.

Командующий, он же ташлишу, Хумбан-Ундаш осматривал окруженный город и начинал понимать, что что-то идет не так. Во-первых, в окрестных деревнях команды воинов, посланных за провиантом, не нашли ни души. Да что там души, глиняного горшка не нашли. Просто пустые лачуги, крытые тростником. Зоркие глаза воинов увидели многочисленные следы, хорошо заметные на сухой земле, которые ясно говорили о том, что люди тут недавно были, но почему-то вместе со своим скотом и имуществом на повозках просто взяли и уехали. Самое страшное, что все съестное они просто забрали с собой. Ташлишу был в недоумении. Это было даже как-то непорядочно с их стороны. Всегда и везде война шла по одному сценарию. Войско вторгалось в страну. Противник либо давал битву, либо запирался в крепости. А мирное население при этом никого не интересовало. Его грабили и насиловали все, кому не лень, собственные воины в том числе. Да кого интересуют какие-то крестьяне, которые плодятся, как муравьи. Но тут уже приходит пятый отряд фуражиров и докладывает, что в округе нет ни людей, ни зерна. Это было очень скверно. Нужно было посылать отряды снабженцев дальше, а людей для этого выделять больше. И чем дальше такие отряды уходили от основной армии, тем меньше шансов, что они вернутся назад. Их просто могли перебить из засад.

Во-вторых, город Адамдун, стоявший на границе, ничем не напоминал покинутый армией гарнизон. Напротив, город был полностью готов к обороне. Многоопытный командующий шкурой почувствовал бы животный страх жителей, запертых в ловушке стен. А тут ничего такого и близко не было. Напротив, исходящая от города ленивая скука начинала страшить самого Хумбан-Ундаша. Так не должно было быть, это неправильно. Он обложил город со всех сторон, почти пятьдесят тысяч воинов под его стенами. А на стенах стоят персы, ковыряют щепкой в зубах, рыгают после сытного обеда, и неспешно обсуждают между собой осаждающих, показывая на них пальцами. Так пастухи обсуждают, какого именно барана надо зарезать на ужин. И так не могут вести себя воины, обложенные многократно превосходящим противником.

В-третьих. Вокруг почти не было воды. Колодцы были засыпаны, а те, что остались, издевательски были забиты падалью. Воду придется либо возить издалека, либо копать колодцы самим.

У командующего засосало под ложечкой. Он понял, что попал в прекрасно подготовленную ловушку. Еды вокруг нет, воды нет, его фуражиров будут уничтожать, как только они оторвутся от основных сил. В крепости, которую якобы покинули почти все воины, было собрано отборное войско и горы провианта. И это он еще не видел тяжелых всадников-катафрактов и легкую конницу из горцев, которых прекрасно знал по прошлым войнам.

Самое поганое, что воины этого не понимали, как не понял бы великий царь Халлутуш-Иншушинак, уведя он войско от верной гибели. Делать нечего, боги благоволят храбрым. Значит, нужен штурм, быстрый и беспощадный. Их все равно намного больше. А в городе есть и еда, и вода, и крыша над головой.

Ранним утром командующий развил кипучую деятельность. Вместо отрядов фуражиров он направил конные полусотни на разведку с заданием найти людей и еду. Верблюдов и обоз он приказал послать в Элам за провиантом, опередив их гонцом с донесением, где была изложена ситуация. Выделив умелых солдат, начали бить колодцы недалеко от тех, что были засыпаны, да еще и организовали доставку воды бурдюками с ближайшей речушки, что была в двух фарсангах. Воины начали собирать таран, благо ворота тут были одни, и осадные башни. На все про все ташлишу отводил пять дней.