За дверью их ждал совсем другой мир. Приветливо светило солнышко, освещая небольшой аккуратный город за бревенчатой стеной. Они переступили через порог. Оглянувшись, Свинцов увидел лишь тропинку, уходящую в лес. И никаких следов двери, через которую они вошли!

— Ну, и куда это нас занесло? — поинтересовался Шредер.

Свинцов пожал плечами.

— Кто ж его знает! Когда я последний раз осматривал местность в бинокль, ничего подобного не видел. Чертовщина какая-то!

— Что будем делать?

Свинцов прошел немного назад, миновал то место, на котором была дверь, и вернулся обратно.

— Пойдем к городу. Другого выхода я не вижу. Посмотрим, что он собой представляет изнутри.

— А если там кто-то есть? — спросил Шредер, озираясь по сторонам. — У нас из оружия — только ножи!

Свинцов внимательно осмотрел город. Не было заметно никакого движения за высоким частоколом, ни один дымок не поднимался в небо.

— Да нет, никто там не живет.

Шредер покачал с сомнением головой, но все же пошел в сторону ворот вслед за Свинцовым.

Город окружал глубокий ров, заполненный водой. Они перебрались через него по шаткому мостику в виде грубо сколоченных досок, который в случае опасности можно было легко и быстро втянуть внутрь, превращая поселение в неприступную крепость. Деревянные створки массивных ворот были распахнуты, приглашая войти.

Они вступили в город с большой осторожностью, ожидая, что в любую минуту на них могут напасть. Но время шло, а ничего страшного не происходило.

— Не нравится мне здесь! — произнес Шредер, оглядываясь по сторонам. — Действительно, мертвый город!

Они шли по единственной улочке в городе, вдоль которой стояла пара десятков простеньких домов, крытых дранкой. Но в центре поселения стоял самый настоящий русский терем. С высоким крыльцом, резными наличниками, крутой кровлей… Одним словом, настоящие русские хоромы времен феодальной Руси.

Они зашли в одну хижину, в другую, в третью, благо двери были не заперты. Везде создавалось такое впечатление, что жилье ждет своих хозяев. Все аккуратно расставлено по местам, никаких следов запустения или ветхости. Можно было бы подумать, что хозяева только что покинули дома, если бы очаги не были абсолютно холодными. Обстановка в любом из них не отличалась большим разнообразием — широкие лавки, используемые, видимо, и как кровати; грубо сколоченные столы, немного глиняной посуды, да звериные шкуры, небрежно брошенные на лавки.

— Старики сказывали, что в «гиблом месте» схоронены несметные сокровища! — сказал Свинцов, когда они вышли из очередного дома.

— Вранье! — возразил Шредер, взбираясь на вал, насыпанный по внутренней стороне частокола. — Насколько я помню, никто отсюда еще не возвращался, ведь так? Откуда же они знают о сокровищах?

— Легенды…

— Вот-вот, я и говорю — сказки все это! А вот выход наш находится, похоже, здесь! Больше я ничего придумать не могу. Кроме этого места ему быть больше негде! Я все внимательно осмотрел…

— Мы не осмотрели еще терем, — напомнил Свинцов.

— Выход может быть где угодно, — возразил Шредер, спускаясь с вала. — Вспомни наше появление здесь!

Они подошли к терему. Шредер вдруг почувствовал легкую тревогу. В тереме их могла поджидать опасность, но его так и манило подняться по ступеням и толкнуть дверь. Что он и сделал, а Свинцову лишь оставалось последовать за ним…

На пороге они застыли, как вкопанные, не в силах отвести взглядов от открывшейся им картины. Представшая перед ними комната была битком набита золотыми слитками и драгоценностями! Вдоль стен стояли золотые и серебряные статуэтки, изображающие что-то такое, что никак не подходило под земные мерки. Какой мастер мог изваять такие чудесные вещицы? Что они изображали? Этого они не знали. Два человека стояли, разинув рты от удивления, словно мальчишки.

— Ты только посмотри на это! — воскликнул Шредер, подходя к куче драгоценностей, лежащих прямо на полу. — Значит, твои старики не врали! Рассказы о сокровищах — правда! А, значит, кто-то все же сумел вернуться отсюда и рассказать об этом. Значит, и мы выйдем!

Он начал перебирать изящные украшения, взвешивать золото в руке, перекладывать эти удивительные вещи с места на место, любуясь ими.

— Мы богаты! Этого добра хватит нам на всю оставшуюся жизнь! — Шредер оглядел комнату оценивающим взглядом.

— Эти сокровища принадлежат моей стране, ее народу! — твердо заявил Свинцов. — Народное хозяйство разрушено войной, и, я думаю, все это, — он кивнул на сокровища «гиблого места», — надо отдать на его восстановление!

Шредер удивленно посмотрел на него.

— Ты это серьезно?! Ты готов отказаться от такого богатства?!

— Готов, — подтвердил Свинцов. — Зачем мне это сокровище? Что я с ним буду делать? А моей стране оно очень пригодится…

Шредер задумался.

— Наверное, ты прав! — сказал, наконец, он. — Твоей стране они действительно нужнее.

Свинцов вздохнул с облегчением. Он опасался, что немец начнет спорить с ним, попытается забрать часть сокровищ себе, но тот как-то сразу понял справедливость его предложения. И это обрадовало Свинцова.

Молча глядели они, как исчезают сокровища из комнаты. Потом Шредер повернулся к Свинцову и сказал:

— Да-а-а! Видишь, как получается!.. Что это значит, как думаешь?

Он промолчал, не зная, что ответить. Было только одно предположение, его Свинцов и высказал Шредеру:

— Думаю, это очередное испытание «гиблого места».

Немец кивнул, соглашаясь с ним, и поинтересовался:

— Думаешь, мы выдержали его?

Свинцов пожал плечами.

— Раз мы все еще живы, значит, выдержали. Думаю, на этот раз нас испытывали на алчность, стяжательство, жадность. Попытайся мы взять их себе и…

Он не договорил, но и так было ясно, что в таком случае их ожидало бы.

— Значит, народному хозяйству придется искать другие средства на восстановление, — сказал Шредер и предложил: — Осмотрим, что там, в других комнатах?..

Перед ними была дверь, ведущая в следующую комнату. Шредер решительно толкнул ее, и они вошли, готовые к тому, что их здесь ждет очередное испытание. Но то, что они увидели, обескуражило их.