Тремя годами раньше у Хэла не было ни малейшего сомнения: рано или поздно он добьется успеха. Теперь же следовало признать, что этого никогда не произойдет. Ему придется объявить о своих бесплодных попытках на совещании; о котором напомнила ему Аджела. Он не мог опоздать – после своего неожиданного согласия прийти на это совещание, притом что он долго избегал присутствовать на подобных административных дискуссиях между Аджелой и Рух Тамани, хранительницей веры, старавшейся пробудить Старую Землю.

Хэл снова попытался сосредоточиться на своем видении хранилища знаний. В истолковании этого зрелища он оставил Тама далеко позади. Как и Там, Хэл мог сказать по виду участка пылающей нити, какие именно знания в нем содержатся. Но он в гораздо большей степени, чем Там, мог прикоснуться к этому знанию; хотя и потерпел неудачу при попытке более подробно ознакомиться с ним.

Итак, Созидательная Вселенная оставалась для него закрытой. И все же он знал, что она существует. Каждое произведение искусства и каждое изобретение доказывали, что эта Вселенная, где возможно все, вполне достижима и доступна. Это касалось и его самого, когда он писал стихи – неважно, хорошие или плохие, – поскольку до момента их создания они не существовали. Однако приходили они из его подсознания.

Так что дверь была. Но Хэл не мог войти в нее. А он хотел этого – как если бы дверь принадлежала физической вселенной. И ощущал горечь, осознавая, что войти в нее можно – но не представлял как. Причем в одном из своих воплощений – Донала Грима, дорсайца, он несколько раз проделывал это, однажды он таким образом вернулся в двадцать первый век. Используя для передвижения тело мертвеца и слыша, как вырезанный из камня лев ревел как живой, Хэл вернулся из этого прошлого восемьюдесятью годами позже, чем отправился туда, и превратился из взрослого мужчины в двухлетнего мальчика.

Значит, дверь, в которую он мог бы войти, несомненно существовала. Почему бы ему и снова, теперь, не поверить в это? И если он не сможет это осуществить, причем когда захочет, и зная, как это было, то все, что он совершил и испытал в трех различных обликах, пропадет впустую.

Хэл мрачно напомнил себе, что цель, которую он определил для себя сто лет назад, в ипостаси Донала Грима, могла оказаться попросту ложной. Все, чего ему удалось достичь – это подтолкнуть человечество к появлению Иных и к неизбежности того, что Старая Земля будет завоевана и разрушена.

Он мог продолжать идти той же дорогой; тем самым, возможно, лишь ухудшая положение дел. Но даже думая об этом, он сделался слабее. Теперь, хотя его ждали Аджела и Рух, он намеревался еще один, последний раз попробовать обнаружить дверь.

И…

Ничего.

Он сидел; все осталось по-прежнему, просветление не наступило. Его знания были мертвы, бесполезны – как книги, забытые сразу после прочтения.

– Хэл, – произнес голос Аджелы, – ты идешь?

– Да, – ответил он и освободился от образа хранилища знаний – вместе с надеждами всей своей жизни.

Глава 3

– Извините за опоздание, – сказал Хэл и уселся в оставшееся свободным плавающее кресло у большого письменного стола Аджелы, заваленного бумагами.

Раньше такого не было. Теперь же, когда Там стал почти беспомощным – не потому что лишился сил или перенес какое-то увечье, а потому, что в нем угасала воля к жизни, – Аджела старалась не оставлять его ни на минуту.

– У тебя не возникло соблазна передумать и не приходить сюда? – спросила Аджела, внимательно глядя на него своими синими глазами.

– Нет, – ответил Хэл.

Как обычно, система управления Абсолютной Энциклопедии разместила комнаты Хэла неподалеку от директорского кабинета, которым Аджела пользовалась с тех пор, как два года назад Там навсегда покинул его и назначил Хэла своим преемником. Хэлу, чтобы оказаться здесь, надо было пройти лишь несколько метров.

– Я не буду оправдываться. Для задержки не было никаких причин. Я просто забыл о времени.

Он заметил, что Рух Тамани также пристально смотрит на него. Когда он вошел, женщины разговаривали – насколько Хэл понял, о Земле. Аджела без особого желания стала ее фактическим верховным правителем. Хэл просто сдал ей все дела, чтобы самому заняться поисками пути в Созидательную Вселенную, и Аджеле пришлось руководить Абсолютной Энциклопедией. И, что еще более важно, следить за выполнением контракта между Энциклопедией и дорсайцами.

Дорсайцы, зная историю и обитателей тех миров, которые нанимали их, заключили контракт с Энциклопедией, проигнорировав довольно часто ссорящиеся между собой отдельные правительства самой Земли. Это подразумевало, что приказы защитникам Земли будут исходить из этого кабинета – по крайней мере теоретически.

Данный контракт предполагал вознаграждение двум миллионам профессионалов и компенсацию за военные корабли и оборудование. Оплатить такую, полностью подготовленную космическую армию могла себе позволить только такая богатая планета, как Земля; да и то не сразу, а постепенно. Но получат дорсайцы когда-либо окончательный расчет или нет, большого значения не имело. Они знали, что если не произойдет чуда, то лишь немногие доживут до этого момента.

Пока решающий прорыв Хэлу не удавался, и трое, собравшиеся в этой комнате, понимали, что Иные рано или поздно победят. Повинуясь блестящему интеллекту, а также разрушительным устремлениям их лидера, Блейза Аренса, их флот, сейчас находящийся за границей фазового щита Земли, увеличивается день ото дня и скоро проникнет внутрь.

Разве смогут ему противостоять три тысячи сто шестьдесят два военных судна дорсайцев?

Тот факт, что храбрые наемники погибнут прежде, чем армия Иных завладеет небесами над беспомощной Землей, вряд ли утешит ее обитателей, когда это произойдет.

– Мне надо ввести тебя в курс того, о чем я только что говорила с Рух, – сказала Хэлу Аджела, – получены самые свежие статистические данные. Мы не ожидали столь хороших новостей, – фраза «хорошие новости» несколько покоробила Хэла, в связи с тем, о чем он знал и о чем пришел сообщить им. Но к своему удивлению, он заметил, что Рух явно согласна с оценкой Аджелы. Обе женщины смотрели на него с воодушевлением – особенно Рух. Последнее время ей приходилось нелегко: помимо своих многочисленных публичных выступлений на Земле, она взяла на себя значительную часть работы Аджелы, чтобы та как можно больше времени проводила с Тамом, доживавшим последние дни.

По крайней мере, подумал Хэл, надо сначала выслушать то, о чем они собирались ему сообщить, а уже потом объявить о своем решении.

– Расскажите мне о них, – попросил он. Аджела взяла бумагу со стоявшего перед ней стола:

– Это данные, собранные со всей планеты, – и начала читать: «…производство продовольствия возросло в целом на восемь процентов (несмотря на все отчаянные жалобы, что из-за фазового щита сельскохозяйственные регионы не получают необходимое количество солнечного света), „производство металлов выросло на одиннадцать процентов. А металлов, непосредственно требующихся для сооружения космических кораблей, – на восемнадцать процентов. Один военный корабль – полностью оборудованный, оснащенный вооружением, – готов в среднем за три с половиной дня, включая летные испытания и набор в тренировочные лагеря для подготовки космических экипажей, – послушай, Хэл, – возрос на шестьдесят три процента! Выпуск полностью обученных, но еще не имеющих опыта экипажей – на одиннадцать процентов…“

Она продолжала читать. Хэл заметил, что Рух не спускает с нее глаз, он сидел, слушая Аджелу и рассматривая обеих женщин. Темно-оливковое лицо Рух под шапкой аккуратно уложенных коротких черных волос, словно сияло каким-то внутренним светом.

Этот свет Хэл видел на ее лице всегда – с тех пор как он впервые встретил Рух на Гармонии в партизанском отряде, который она возглавляла. Но теперь этот свет, казалось, стал ярче, потому что она все еще не окрепла после долгих пыток, побывав в руках Эмита Барбеджа. Тогда он был офицером милиции на Гармонии, теперь же – ирония судьбы – самый верный ученик и защитник.