Так я провел их по всему телу. Расслабил их полностью, как на массаже. Они закрыли глаза. Успокоились, дыхание выровнялось. Это уже почти транс. Я продолжал его углублять:

— Перед внутренним взором появились зрительные образы. Приятные, радостные, отличные для вас. Каждый представляет свой образ, свою картинку. Вы все глубже погружаетесь в состояние транса.

Я убедился, что зрители полностью слушаются меня. Зрачки у них дрожали, под ними двигались глазные яблоки. Отлично. Это свидетельствует, что они активно видят образы.

— А теперь вы ощущаете легкость в руках. Руки становятся все легче и легче. Они поднимаются! Поднимаются все выше! Руки легкие, поднимаются еще выше!

Сцепленные руки моих подопытных действительно начали подрагивать. Затем поднялись над бедрами вверх. У кого-то рывками, у кого-то плавно.

Когда руки поднялись у всех, разговоры в зале прекратились. Люди на скамейках удивленно наблюдали за происходящим на сцене. Даже у двух женщин в зале тоже поднялись руки.

— Вам хочется спать, — продолжил я уже выводить их на глубокий транс. — Вы засыпаете. Вы спите. Ну, а теперь легкость в руках начинает исчезать.

Хорошенького помаленьку. Все прошли тест. Все гипнабельны. Теперь можно начинать веселье.

— Постепенно в руки возвращается ощущение веса, — приказывал я. — Руки медленно опускаются на колени. Когда руки коснутся колен, вы погрузитесь в транс, еще глубже, чем сейчас. Руки тяжелеют. Опускайте их на колени. Отлично.

Руки зрителей коснулись колен. Я потер ладони и приготовился. Ну, теперь начнем основное выступление.

***

К взятию членов шайки милиционеры приготовились тщательно. Следили за ними с самого утра. Вернее, за квартирой Локтева.

Поначалу там все было тихо. Умаялись хулиганы. Ночью веселились около десяти человек. Пили самогон и водку. Кричали песни. Играли в карты. Гонялись за девушками, которых величали «марухи».

Сидели милиционеры в двух машинах. Переодетые в гражданское. Ждали, когда подтвердится присутствие Локтева и других активных членов шайки. У них в банде уже имелся свой человек.

Во-первых, банду быстро нашли через агентов. По оперативным каналам. Долго искали адрес, но потом и это отыскали.

Локтев по кличке Хмурый, глава банды, давно был знаком правоохранительным органам. Разбой, грабежи, драки. Сидел два раза.

Три недоказанных эпизода. Почему-то свидетели вдруг отказались от показаний. И он вышел сухим из воды. Особенно в последний раз.

Характеризовался, как буйный и скорый на расправу. Любит применять насилие. Готов на убийство человека, часто поощряет к этому других. Ну, и еще обладает лидерскими качествами. Умеет подчинять других людей.

Недавно в банду внедрили сотрудника. Под прикрытием. То, что он узнал, удивило видавших виды милиционеров.

Оказывается, члены банды давно уже промышляли кражами и грабежами. Трясли дань со студентов и школьников через младших членов шайки. Пропагандировали через них тюремную романтику и заставляли собирать на общак. В общем, зародыш тех сорняков, что так буйно расцветут в девяностых.

И все это под носом у беспечного участкового! Оказывается, вместо того, чтобы заниматься прямыми обязанностями, тот предпочитал отсиживаться в кабинете, слал липовые отчеты начальству. Жалобы граждан на возросший криминал пускал на самотек, иногда откровенно вообще рвал и отправлял в корзину.

После полудня на хату к Локтеву начали подтягиваться другие члены шайки. Самого его не было.

Сотрудник под прикрытием два раза выходил покурить на балкон, сигнал не давал. Ясно. Милиционеры ждали. Надо взять всю банду разом.

К вечеру пришли Потапов по кличке Хлыст, Васильев по кличке Гончий, Быков, Григорьев по кличке Штырь. Почти все самые важные члены шайки.

Не было только самого Локтева, Андреева и Степана Шигаева, правой руки атамана.

— Ну, где они? — спросил капитан Груздев, руководивший операцией. — Куда девались? Или задумали чего?

Он уже устал ждать. И его ребята тоже. Весь день просидели в засаде. Сколько можно?

— Ничего, сейчас придут, не запылятся, — успокоил начальника лейтенант Савицкий. — Гуляют где-то по делам, что им еще делать?

Капитан вздохнул, снял кепку, протер лысеющую голову.

— Ну, лишь бы пришли. Лишь бы в это время не прикончили кого-нибудь.

Наконец, когда стемнело, явилась и верхушка шайки. С пакетами в руках, принесли продукты. Таскать заставили младших членов шайки.

— А где Шигаев? — спросил Савицкий, глядя на хулиганов. — Вижу только Локтева и Андреева.

— Да пес с ним, с Шигаевым, — радостно махнул Груздев. — Будем брать всех, кто будет.

Они подождали немного, затем капитан скомандовал:

— Ну все, на выход, парни! Работаем.

По обусловленному сигналу к подъезду подъехали еще две машины, полные милиционеров. В итоге набралось около двадцати бойцов.

Все они быстро втянулись в темное отверстие подъезда. Только несколько остались сторожить задний вход и парадный выход.

Бойцы взобрались на второй этаж ветхого трехэтажного дома. Тихо и осторожно, не грохоча по ступенькам. Дверь оказалась открыта. Это позаботился внедренный в шайку сотрудник.

Целясь вперед из автоматов, группа захвата ворвалась в квартиру. Для острастки дали пару предупредительных в потолок.

— Атас, менты! — закричал кто-то, завидев мрачные фигуры, возникшие в дверях. — Сматывайтесь!

Он рванулся назад, но куда там. Передний боец пнул его в спину и повалил на пол. Затем милиционеры ворвались в комнаты.

В квартире оказалось четыре помещения, помимо кухни и санузла. Основная масса людей была в гостиной. Сидели за длинным столом, пили водку и играли в карты.

Некоторые остолбенело смотрели на милиционеров. Поскольку многие из них были в гражданке, некоторые пьянчуги приняли их за конкурентов.

— Вы куда прете, твари! — закричали они, поднимаясь из-за стола. — Да мы вас за это уроем!

Не надо так говорить с группой захвата. Она намерена действовать жестко. И рада доказать это.

Милиционеры снова выстрелили в воздух. Потом утихомирили чересчур рьяных членов шайки ударами прикладов в челюсть. Заковали руки, обездвижили.

Несколько человек, в том числе Локтев, бросились к окнам. Выскочили на балкон, хотели сигануть вниз. Заметили внизу еще милиционеров и поняли, что убежать не получится.

— Ну вот и отлично, — Груздев радостно улыбался. — Взяли, упаковали. Везите на допрос. А здесь все осмотреть, описать, изъять. Сегодня будет много работы.

Как обычно, поехали по стандартному сценарию. Зрители дошли до кондиции. С ними уже можно проводить веселые сценки.

— Сколько вам лет? — спросил я у бородатого высокого мужика.

Он сидел с краю с закрытыми глазами. Одет стандартно, потертые джинсы и вязаный свитер.

— Пятьдесят три, — ответил мужчина.

— Нет, представьте, что вам сейчас четыре годика, — сказал я повелительно. — Вы маленький ребенок. И не только вы. Внимание! Каждый, кого я сейчас коснуться пальцем, возвратится в детство. Станет ребенком четырех лет. Возвратится в детство.

Я обошел всех зрителей на сцене. Каждого коснулся пальцем. И на эстраде тут же появились шестеро «малышей». Они оглядывались по сторонам с бесхитростной улыбкой.

— Как тебя зовут? — спросил я того же мужчину.

— Сележа, — тут же тоненько ответил мужчина. Подражал детскому голосу. Еще и начал плохо проговаривать букву «р».

— Сколько тебе лет, Сережа? — продолжал я расспросы.

— Четыле, — ответил тот. — А у тебя есть конфетка, дядя?

Вот какой шустрый пацан. Я достал из кармана несуществующую конфету.

— На, держи. Представь, что это твоя любимая в детстве конфета.

И вручил великовозрастному малышу. Тот с удовольствием развернул лакомство. Сунул в рот. Начал чмокать. Отлично, отлично, какой хороший артист.

Зрители на скамейках посмеивались. Я мельком видел, что теперь они заполнены до отказа. Люди прибывали. Тем, кому не хватало места, вставали у входа.