С каждым годом магов становилось все меньше и меньше. Людей, с рождения наделенных особой силой, инквизиция выставляла главнейшими врагами простого люда. Земные слуги Далеара всеми правдами и неправдами стремились изничтожить богопротивных еретиков и истребить в людских сердцах даже память о волшебстве. Однако Пристеон боялся не инквизиторов. Куда более страшным врагом для него стала Белая гильдия. Жестокие палачи, именующие себя святыми мстителями, показали воистину огромную мощь. Они не считались ни с инквизицией, ни со светской властью; в их распоряжении находились лучшие гвардейцы короля и регулярная армия наемников. Возжелай Белая гильдия царствовать над королевством Флеверт, и никто не сумеет ей помешать. Но палачей мало волновал королевский трон. Вся их мощь была устремлена против магических орденов. Будучи верными последователями богини Твэл, они беспощадно уничтожали всех, кто не повиновался темной владычице.

Сперва пала Нахора, затем Хост и Клаудфол. Сами города практически не пострадали, но находившиеся там жилища магов стали историей. Выжившие колдуны, коих во всех трех городах было не так уж и мало, разбежались по богами забытым деревням и селам. Опасаясь погони, они оседали в лесной глуши или в болотных дебрях. Пристеон часто слышал их мольбы и просьбы о помощи; маги звали своих ослабевших покровителей и умоляли избавить от чумы, порожденной последователями лорда Далеара и королевы Твэл. Тщетно. Новые покровители мира не ведали прощения и не желали мириться с теми, кто дерзнул поднять кулак супротив их трона.

Нергил, последний из магов-правителей, верил, будто инквизиторские божки – заурядные идолы, выдуманные архижрецами деларосских храмов ради достижения большего влияния над Флевертом. Орден Нергила – единственная истинно могучая организация магов – совершал наглые осквернения храмов и прилюдно разрушал статуи ангелов смерти, крушителей шторма и самого Далеара. Стоит ли говорить, сколь жестоко белые палачи расправлялись с теми, кто внимал словам колдунов и поддерживал их доводы? Но еще более жестоко они поступали с самими магами… Вспоминая те расправы, Пристеон каждый раз морщился.

Белая гильдия… Эти слова заставляли многих людей дрожать и вжиматься в стену. Фанатичные, суровые и бессердечные палачи могли творить произвол всюду, куда устремлялся взор их госпожи – королевы Твэл. В отличие от инквизиции, чья сила пробуждалась лишь в могильной тьме, слуги Твэл прекрасно ощущали себя и днем. Для Далеара же свет губителен. Его небесные воины, чьи черные крылья порою мелькали в сознании Пристеона подобно карающему мечу старухи-смерти, могли являться лишь ночью. Днем власть Далеара растворялась в радостном потоке веселых солнечных лучей, дарующих простому люду тепло и надежду.

Но так будет не всегда.

Старый колдун, кряхтя, поднялся с кресла и неспешно приблизился к окну. На улице вновь властвовала ночь – время, когда стираются человеческие лица и уходят в небытие грешные души. Мрак обволакивает округу густой черной пеленой и медленно, капля за каплей, пьет людские страхи. Он не знает жестокости и доброты, благородства и коварства, влечения и безразличия; его не волнуют заурядные думы простых смертных. Мрак не ведает крайностей и предрассудков, ибо он обычный слуга, призванный безропотно служить новому владыке – лорду Далеару. Но бог, чью власть считают абсолютной, может оступиться. В порыве тщеславия он способен на многое; и миг, когда сила оборачивается бессилием, может стать для него роковым. Ночь сменяется днем, мрак уступает место свету, и нерушимый трон бессердечного лорда превращается в дымящуюся горстку пепла.

Пристеон истово верил, что когда-нибудь такой день наступит.

И придет человек, чья решимость разгонит зловещие клубы мрака…

И настанет час суда над тираном…

И черные крылья ангелов смерти обернутся прахом…

Мелиса никогда не считала себя особенной. Ее называли сильной ведьмой, опытной целительницей, великолепной лучницей и наездницей, но каждый раз, когда Мелиса слышала подобную лесть, ей становилось не по себе. Какой прок от таланта, если ты не можешь применить его достойно? Зачем небеса дают тебе способности к мечу и колдовству, если толка от таких способностей меньше, чем доброты в людских сердцах? Скорбь и самобичевание – вот та участь, которой молодая женщина наградила себя добровольно. Коли неспособна быть сильной, так изволь хотя бы принять удар коварной судьбы с гордостью, а не с позорно опущенными глазами.

– Не могу смотреть на твои терзания. Они абсурд, пустые отражения былых событий. – К волшебнице совершенно незаметно подошел Кристиан.

– Я просто размышляю, – холодно отрезала Мелиса. Она глядела на мужа с плохо скрываемым раздражением, не желая проявить человеческую слабость. Гордой ведьме лишние эмоции не положены, ибо в их волнах тает ясность мышления.

– У-у, какие мы злые! – заметил Кристиан улыбаясь. – Хоть на трон Далеара сажай.

Мелиса страдальчески вздохнула:

– Дурак ты, Крис. И язык у тебя без костей.

– А у тебя с костями? – притворно изумился Кристиан. – В постели я таких подробностей не замечал. Неужто совсем наблюдательность потерял?

Мелиса насупилась, отвернулась от мужа, неспешно прошлась по комнате и уселась на мягкую табуретку рядом с зеркалом. Серебряная поверхность мгновенно отразила ее изящное, но утомленное лицо, темно-русые волосы, высокий лоб и слегка пухлые щечки.

– Ты у меня красавица, – подбодрил жену Кристиан. – Только в последнее время стала мрачной и холодной словно лед. Хочешь совет мудрого человека? Будь проще, и люди к тебе потянутся.

– Я не хочу, чтобы они ко мне тянулись. Крис, зайди попозже. Я жутко устала.

– Ну уж нет. – Маг положил руки на худенькие плечи жены и принялся массировать затекшие мышцы. – Хватит киснуть. Улыбнись хоть разочек.

– Улыбнусь, – пообещала женщина. – Тогда, когда наша родная страна вновь обретет свободу. А сейчас, когда миром заправляет властитель Белтанар, мне не до смеха.

Мелиса закрыла глаза и представила себе прекрасные картины из далекого прошлого. Изумрудные луга и бескрайние леса, звонкие реки и теплые озера, родные горы и милые сердцу водопады… Таким некогда было великое царство Оривиэл. А какое оно сейчас? Где те реки и озера, где луга и леса? Все стало пылью, зловонным пеплом пред стопами жестокого тирана – колдуна Белтанара.

– Война между Оривиэлом и Дреарой еще не окончена, – напомнил Кристиан, беззастенчиво читая мысли жены. – Клянусь, я найду способ уничтожить Белтанара. И когда он умрет, власть его приспешников станет пустым звуком. Оривиэл вновь обретет свободу.

– Наш бой не проигран, – согласилась Мелиса. – Но это именно НАШ бой. Мы не должны втягивать в него невинных магов деларосского ордена. У них свои проблемы.

– Ты не права, солнышко, – покачал лохматой головой Кристиан. – Все в подлунном мире связано одной нитью – каждая судьба, каждое желание, каждый помысел. Одолей белых палачей, уничтожь святую инквизицию, обрати во прах тупую веру в Далеара – и ты откроешь путь к свободе. Белтанар потеряет хватку, его слуги забьются в темные дыры, и Оривиэл вернет былое могущество. Мы научим людей ценить жизнь, сравняем с землей языческие храмы, отменим кровавые жертвоприношения, подарим народу новых богов – добрых и гуманных.

Женщина улыбнулась. Ей представилось, как Далеар, Твэл и сам Белтанар трусливо бегут, спасаясь от ярости истинных правителей, как войска Дреары мчатся прочь из захваченных земель, как белокаменный град Сен-Рион, столица Оривиэла, восстает из руин… Мелисе неожиданно стало легко и приятно. Ей показалось, будто грезы мягким покрывалом обволакивают ее тело, забирая грустные думы и ледяной страх. В глубине души рождается покой; его теплое, ласковое дыхание уносит боль и возвращает к жизни давно забытое чувство радости.

– Хватит! – Мелиса аж подскочила, пытаясь разорвать морок, посланный мужем. – Крис, у тебя совесть есть?! Прекрати использовать свое дурацкое колдовство!