Юлию Доротею не только ничто не связывало с Мастером Аром или Такхейвекхом. Она не боялась противостоять им, не боялась бороться за отобранную у нее свободу. Свободу, которой у него, Кая, никогда не было. Или по крайней мере так он думал раньше. Но теперь новые поразительные мысли бродили у него в голове, пиками распахивая двери в такие уголки сознания, о существовании которых он и не подозревал. И в одном из них он нашел сокровище, которое долгое время считал безвозвратно утерянным и которое многие, во главе с Мастером Аром, всеми силами пытались у него отобрать. Кай нашел надежду.

«Сколько я себя помню, я живу в Замке и служу его хозяину. Сколько я себя помню? Да лет с пяти, с шести… А что было раньше? Заснеженная горная тропа и корзинка? Но откуда ей было взяться в Драконьих Горах? „Иногда и в словах гоблинов есть доля истины“, — сказал Ментор Рыц. Насколько велика была эта доля в ходящей по Замку байке?

Что, если Мастер Ар силой отнял у меня свободу, так же как Такхейвекх — у Юлии Доротеи? Что, если я — такой же пленник в проклятом Замке, как и она? Что, если, как и у юной волшебницы, у меня тоже где-то есть отец, безуспешно искавший пропавшего сына, и мать, выплакавшая глаза от тоски по нем? Конечно, я отмечен уродством и среди людей был бы, вероятно, отверженным. Я же видел, как изменился взгляд Юлии Доротеи, когда она, наконец, разглядела мое лицо… Но кто знает? Возможно, в далеком краю за Холодными Песками есть место и для такого, как я? Ведь существует же Анклав, о котором молчат самые умные книги и о котором я и слыхом не слыхал до вчерашнего вечера?! Что, если в этом мире есть и страна, где все люди подобны мне? Мастер Ар отделил меня от мира заколдованным кругом. Неужели же я ничего не сделаю, чтобы разорвать этот круг? „Помоги мне!“ — сказала пленница. И еще она назвала меня человеком…»

«Не смотреть! Не говорить! Не приближаться!» Эти слова были выжжены на теле и в мозгу Кая пламенем, которое не было огнем. «Обнаружь Мастер, что я снова нарушил запрет, следующего наказания мне не пережить. Но чего стоит такая жизнь? Вчера я впервые признал себя рабом! — Внутри у него все сжалось при воспоминании об этом унижении. Он презирал себя за слабость, которой был куплен сегодняшний день, день жизни раба. — Этой слабости и этой жизни может быть только одно оправдание: сделать что-то, чтобы разорвать волшебный поводок, на котором водит меня маг! Доказать, что я не игрушка Мастера! Сделать не то, что велят хозяин Замка, Ментор или Хруч, а то, чего хочу я! Разрушить морок и открыть путь в блистающий мир за пустыней, пусть даже я сам и не смогу последовать этим путем… Разве, спасая человеческую жизнь, я не докажу всем, и прежде всего себе самому, что я тоже — человек? Разве, вернув свободу другому, не обрету свободу и я сам? Свободу, от которой я почти уже отказался… Но как это сделать?»

«Не смотреть! Не говорить! Не приближаться!» Самые невероятные планы возникали в мозгу Кая, будто песчаные замки, тут же смываемые волнами здравого смысла. «Нет, я не смогу придумать ничего дельного, пока следующий шаг волшебников остается мне неизвестным! Ясно одно: Такхейвекх в Замке не задержится: он должен доставить пленницу в Анклав. Но когда? Вряд ли сегодня. Старый маг болен похмельем и носу не кажет из отведенного ему покоя. Тогда завтра? Или он задержится на несколько дней? И как он собирается добраться до Анклава?» — голову мальчика распирало от вопросов, на которые невозможно было найти ответы.

«Не стоит надеяться, что мне снова подвалит удача, и я подслушаю планы магов. К тому же меньше всего мне сейчас хочется оказаться поблизости от Мастера или его гостя. Вот если бы мне удалось поговорить с Юлией Доротеей… Но об этом теперь можно только мечтать». На мгновение Кай позволил себе представить, как вспыхнет радостью и надеждой лицо девушки, когда он скажет ей, что он не враг, что поможет ей бежать на свободу, что ему не нужна награда… Представить, как будет звучать его имя, произнесенное ее нежным, как переливы арфы, голосом…

Тень упала на лежавший перед ним фолиант, как и два часа назад открытый на второй странице. Погруженный в свои мысли, Кай не услышал, как в библиотеке появился Ментор Рыц.

— Ты прочел книгу? — вопросил Ментор, усаживаясь напротив ученика.

— Не до конца, — честно ответил Кай.

— Хорошо, посмотрим… Что было причиной поражения темных магов в Последних Волшебных Войнах?

— Э-э… — Мальчик напряг память, оказавшуюся на этот счет чистой, как совесть младенца. Вдруг ему пришел на ум вчерашний разговор волшебников. Там что-то про это было… — Гоблины! — обрадованно вспомнил вслух Кай. — То есть то, что маги недооценили их…

— Интересная версия. Вот только Эгар Киану о ней в своей книге не упоминает.

Каю крыть было нечем, и он хмуро уставился в стол.

— Ты не прочел книги!

— Я же сказал, что не закончил.

— Ответ на мой вопрос находится на двадцатой странице. Ты хочешь сказать, что за два часа прочитал менее двадцати страниц?

— Я… Я не мог сконцентрироваться на книге…

— Странно. Ты показался мне очень сконцентрированным, когда я вошел. Интересно, на чем?

— Ни на чем.

— Ах, так, — Ментор замолчал, внимательно разглядывая Кая, который по-прежнему не поднимал глаз. Без всякого перехода Рыц сказал:

— Я видел, как Мастер расписался у тебя на спине. Если ты опять замышляешь глупости — лучше оставь. Ты этим ничего не добьешься, кроме собственной смерти или того, что хуже, чем смерть.

— Что может быть хуже, чем смерть?

Ментор помолчал, испытующе глядя на ученика. Наконец, будто приняв какое-то решение, он сложил руки на груди:

— Хорошо. Этой истории в книге нет, — Рыц кивнул на фолиант, покоящийся под локтями ученика. — Но тебе будет только полезно услышать ее.

Кай изобразил на лице усиленное внимание, хотя его самым большим желанием было, чтобы Ментор убрался восвояси и прихватил свои истории с собой.

— Гхм-гхм, да… Давным-давно, в тридесятом царстве, которое после заключения мира вошло в состав Объединенной Зеландии, или в просторечии ОЗ, жил-был человеческий король. Королева не могла иметь детей, и он с чистой совестью заточил ее в башню, где бедняжка тихо скончалась от голода. Старевший без наследника король быстро присмотрел себе невесту — юную дочь соседнего королька победнее. Эскорт должен был доставить красавицу к жениху. Случилось так, что один из сопровождающих леди Изольды был подающий надежды молодой маг, известный как Дарк.

При упоминании этого имени в голове Кая что-то щелкнуло:

— Погодите, херре! Дарк… Ведь так звали знаменитого боевого мага Черных!

— Верно, Кай. Только тогда Дарк был мальчишкой немногим старше тебя, невинным, до боли застенчивым и погруженным в свои волшебные книги. Отец отправил его на чужбину по двум причинам: Дарк должен был защищать принцессу в дороге, а по прибытии поступить в подмастерья к придворному магу. Только вот судьба судила ему иное, — Ментор вздохнул и замолчал, будто припоминая.

Кай осторожно пошевелился на стуле, устраиваясь поудобнее. Повествование Рыца обещало быть далеко не таким скучным, как ожидалось.

— Путь был долгий, леди Изольда страдала от безделья, и Дарк пытался немного развлечь ее беседой. Когда он преодолел свою стеснительность, оказалось, что между молодыми людьми было много общего. Слово за слово, и наши герои подъехали к воротам королевского замка уже положительно влюбленными друг в друга… Не стоит ухмыляться, мальчик! В твоем возрасте такие вещи происходят удивительно быстро. Н-да, на чем это я…

— Леди и волшебник втюрились друг в друга по уши, — подсказал Кай, стараясь нарочитой грубостью компенсировать полыхающий на щеках румянец.

— Именно, по уши… Однако прекрасная дама была обещана другому, и Дарк доставил ее к венцу в целости и сохранности. Леди Изольда упала в обморок в разгар брачной церемонии, ее возлюбленный нажил язву желудка, экспериментируя с отворотным зельем, но, в общем, жизнь шла своим чередом. И без того тощий, Дарк все худел и бледнел, молодая королева ткала бесконечный гобелен под надзором придворных дам, которых король частенько радовал ночами. А потом… Потом Изольда потеряла дитя, которое носила под сердцем, и муж пригрозил ей башней. На следующую ночь королева исчезла из запертой спальни, а подмастерье придворного мага впервые не явился поутру на зов учителя.