Высокий звериный вой слышался, казалось, со всех сторон. Горец осторожно вытащил аршак из безвольных пальцев и выпрямился: везде, куда он бросал взгляд, были враги. Караван больше не существовал. Кое-где догорали последние очаги сопротивления. Перед Токе возник Кай верхом на Гренке и с лошадью охранных в поводу:

— Давай на коня, Токе! Надо уходить!

— А где Гурам? — спросил парень, опознав серого в яблоках жеребца.

— Там же, где все остальные. Уходить надо, слышишь?

— Значит, драпать? — устало произнес Токе.

— Можешь предложить что-нибудь получше? — поинтересовался, гарцуя на Гренке, Кай.

— А как же господин твой? Или его тоже… — Горец дернул головой в сторону лежащих на песке неподвижных тел.

— Мастеру Ару моя помощь больше не понадобится, — сухо отрезал всадник и сунул товарищу поводья Гурамова коня.

— Надо забрать Майкен и ее мать! — решился Токе и бросился к кибитке Танжрина. Отдернул полог и… в ужасе замер на пороге. Повозка был пуста — за исключением трупа заколотого им гайена.

— Майкен пропала! — отчаянно крикнул он и бросился к лошади.

— Эй, нам не туда! — ухватил серого под уздцы Кай, заметив намерение Токе направить коня вдоль разбитой колонны.

— Это тебе «не туда»! Хочешь драпать — драпай! Тебе не впервой. А я отсюда без Майкен не уйду! — Токе сбросил руку товарища и ударил серого пятками. Через мгновение Кай оказался рядом с ним.

— Ты Майкен здесь не найдешь, только смерть! — кричал всадник Гренки, отбивая взмахами меча летящие в них стрелы. Токе ничему не удивлялся, в нем вообще не осталось эмоций. Он просто должен был найти Майкен, найти ее — и все!

— Ей, наверное, удалось бежать в пустыню! Может, охранные ее вывели. Уходить надо! — повторял Кай, но горец не слушал его. Они промчались, казалось, через весь караван или то, что от него осталось. Аршак Токе рубил, заплечный меч Кая колол. На них пытались набросить аркан, подстрелить из лука, но всадники неслись дальше, как заговоренные. Повсюду были разорение, кровь и смерть, но ни следа Майкен или Назанин, ни живых, ни мертвых.

— Говорю тебе, они ушли в пустыню! И нам туда надо! — настаивал Кай. Он хлопнул ладонями в воздухе прямо перед лицом товарища и удивленно уставился на пойманный металлический предмет с зазубринами по краю. — Такого я еще не видел!

Токе развернул лошадь:

— Ладно, поищем в пустыне!

Кай бросил предмет туда, откуда он прилетел и, не глядя на результат, послал Гренку за конем Гурама. Их не преследовали: гайены были слишком заняты разграблением каравана. Они уже отъехали несколько сотен метров от места боя, как вдруг Токе резко осадил лошадь. Майкен и ее матери действительно удалось бежать в пустыню. Но они не ушли далеко. На песке лежала мертвая лошадь и прошитый копьем охранный. Теперь женщин защищал только Аркон — один против пяти.

— Майкен! — Всадник так рванул узду, разворачивая коня, что серый с криком встал на дыбы. Дорогу ему заступила Гренка.

— Им уже не поможешь, Токе. Надо уходить, — голос Кая был очень ровен.

— Они еще не мертвы!

— Будут через пару минут! И мы с ними, если не поторопимся. Я не позволю тебе убить себя!

— С дороги! — Токе приставил отцовский аршак к горлу Кая. — Давай, беги, трус! А я сам за себя решу!

Гренка попятилась, и серый в яблоках пролетел мимо ее оскаленной морды. На товарища Токе не оглядывался. Он видел, как Аркон упал, пораженный в грудь. Видел, как гайены заломили руки Майкен за спину; как Назанин бросилась на одного из них с выхваченным из высокой прически стилетом и вонзила его врагу в бок; как сама упала на песок с отрубленной по плечо рукой и была мгновенно заколота копьями. И тут он оказался прямо над похитителями Майкен. Гурамов жеребец не был обучен драться так, как айран. И все же он сбил мощной грудью одного из гайенов. Токе рубил остальных направо и налево с высокой конской спины, пока что-то гибкое и прочное не ужалило его в шею и не стащило наземь, где на него набросилось сразу несколько врагов. В свалке, где он пустил в ход все, включая кулаки и зубы, Токе потерял представление о том, что творилось вокруг.

Если бы он мог посмотреть на те же самые события глазами Кая, он бы, наверное, удивился не только странной перспективе и необычно ярким краскам, но и тому, как медленно все двигалось. Выдох. «Твой… — трое верховых гайенов, опоздавшие перехватить Токе, разворачивали лошадей в сторону Кая. Они будто шли против сильного течения, — …путь…, — из отрубленной руки Назанин неторопливыми толчками выплескивалась алая струя, — …мой… — аршак Токе лениво срезал кисть гайена с зажатой в ней боевой плетью, — …путь!»

Дрогнули мышцы Гренки, послушно посылая грациозное тело вперед. Насколько невыносимо медленно тек мир вокруг, настолько неуловимо быстр был человек на пятнистом айране. Никто не заметил, как оказался у него в руках висящий за плечами длинный лук. Только трое преследователей вдруг вылетели из седел, зажимая руками вросшее в грудь белое оперение. Айран споткнулся, напоровшись на копье, но лучник был уже на земле и бежал, обгоняя стрелы. Он бежал к каравану, бежал к Токе, который не видел его, и чью шею как раз захватила петля бянь — боевого бича гайенов.

Бегущего нагонял другой айран — молочно-белый. Серый человек без лица размахнулся, целясь копьем в спину Кая. Но тому не нужно было видеть удар, чтобы знать о нем. Он легко уклонился от острия и, на бегу перехватив древко, направил его в землю. Белый айран пронесся мимо. Его всадник, перекувырнувшись в воздухе, рухнул на землю, ломая шею. Перепрыгивая через труп, Кай метнул трофейное копье. Одного из навалившихся на Токе гайенов настигла неизвестно откуда прилетевшая смерть. Но стремительный бег неожиданно оборвался. Стальной наконечник бянь ужалил Кая в ногу и повалил на землю. Кинжал тут же перерезал бич, парень одним прыжком взвился на ноги, не замечая боли… И уперся в острия четырех мечей, направленных ему в грудь. Вокруг все кишело гайенами. Бой был закончен. Караван пал.

Токе с крепко связанными за спиной руками пинком подняли на ноги, и он увидел Кая. Окруженный кольцом гайенов, тот швырнул под ноги свой меч и кинжал: он сдавался. Горец не удивился. Казалось, сегодня он потерял эту способность. Его потащили в сторону, где уже сидели другие пленники. Крик Майкен ударил Токе больнее бича. Он забился в руках гайенов, все еще пытаясь броситься к ней на помощь, но шею его сдавила покрытая узлами кожаная петля, и мир начал меркнуть. Вдруг горло отпустило. Перед парнем стоял человек в сером.

Бой кончился, и гайен снял с головы повязку. Под ней оказалось обычное человеческое лицо, с темной кожей, широкими скулами и узкими карими глазами, которые Токе видел теперь близко-близко. Гайен что-то сказал, но парень не понимал его языка. Пленители горца гортанно рассмеялись и, вместо того чтобы тащить свой трофей к остальным, развернули его и бросили на колени лицом к Майкен. Токе дернулся, но шею его снова сдавила узловатая петля, перехватывая дыхание и загоняя обратно в глотку крик. Девушка лежала, распятая на песке. Ее одежда была порвана, лицо разбито и залито слезами. Сразу двое гайенов склонилось над ней, шаря жадными руками по ее тонкому смуглому телу… Токе с рычанием рванулся, но удавка снова затянулась, отнимая воздух. На плечо его легла тяжелая рука с черной собачьей головой на тыльной стороне ладони.

— Эдо двоя девушка, да, мальчик? — произнес гортанный голос, выговаривавший «т» как «д». — Смодри, дебе понравился. Я хочу, чдобы ды видел все. Ды делал с ней дакое? Нед? Значид, дебе есдь чему поучидься.

Страшный удар усиленного кастетом кулака повалил бы Токе на землю, если бы не удерживавшая шею петля. Он задергался в удавке, хрипя и заливаясь кровью, на этот раз своей собственной — на кастете были шипы.

— Не смей закрывадь глаза, малыш! — пропел ему в ухо гортанный голос. — Закроешь глаза — мы убьем девчонку. Долько сначала выпьем ее кровь — пока она еще жива. Она, наверное, сладкая, двоя девочка… — и говоривший рассмеялся.