— Что случилось, Лилия? — обеспокоенно спросил Аркон.

— Съела что-нибудь? Или аристократические ноги отдавили любимую мозоль? — съехидничал Горец.

— Хуже! — рявкнула Лилия, яростно мотнув головой. Злость душила ее, зеленые глаза сверкали. Токе не мог отвести от нее восхищенного взгляда: в праведном гневе гладиатрикс была прекрасна.

Друзьям не пришлось долго уговаривать, прежде чем девушка, чуть задыхаясь, выложила содержание разговора, в котором она только что участвовала, и который был причиной ее бурных эмоций. Очередной партнер по танцу («Кругленький с цепью», — предположил Токе) увлек Лилию к столу Скавра, чтобы подзаправиться вином. Невольно они оказались в центре интереснейшей дискуссии, темой которой был… Слепой.

— И тут я слышу, эта носатая с безвкусными серьгами — такая дешевка, сразу видно, что рубины фальшивые, — спрашивает: «А где же твое чудовище, дорогой Скавр, то, что растерзало гладиатора прямо на учебном плацу? — Лилия говорила писклявым голосом, подражая собеседнице Скавра. Очевидно, в ней пропадала великая актриса. — Мы слышали, этот полутролль будет сражаться завтра деревянным мечом против острого?»

И тут вся эта пижонская компания загомонила, глазки засверкали: «Где он, Скавр? Где ты прячешь это чудовище?» — «Правда ли, что он слепой?» — «Правда ли, что он так безобразен, что при одном его виде женщины падают в обморок?» — «Он действительно наполовину тролль?» — «Это верно, что он еще безбородый мальчишка?» — «Стоит ли на него ставить, Скавр?» — и прочая подобная чушь, которую у меня повторять язык не повернется. Тут Скавр открывает рот. Ну, думаю, сейчас он им скажет! И что я слышу! — В бессильной ярости Лилия грохнула кулаком по столу с такой силой, что кубок Бекмеса перевернулся, и вино пролилось на скатерть, а оттуда — на колени охранного, пятная его тунику красным. Ничего не заметив, девушка продолжала, подражая низкому хриплому голосу Скавра: «Боюсь, господа, вам придется набраться терпения и подождать до завтра. Новобранец, прозванный Слепым, виновен в убийстве, опасен и находится под арестом вплоть до своего выхода на арену, — стоны разочарования. Уговоры. Скавр непреклонен. И тут он выдает: — Надеюсь, чудовище развлечет вас завтра. Могу вас заверить, господа, Слепой отнюдь не слеп и настолько же искусен во владении мечом, насколько безобразен. Не знаю, спала ли его мамаша с горным троллем, но одно несомненно: этот „безбородый мальчишка“ обладает силой и яростью дикого зверя и такой же жаждой убивать. Да, он выйдет завтра на арену с деревянным мечом, но на месте его противника я бы опасался за свою жизнь. Это кровожадное животное способно растерзать любого голыми руками…»

Ну, тут уже я не выдержала! Говорю: «Если кто тут и кровожадный, то это ты, сейджин, и собравшееся благородное общество! Кому как не тебе знать, что Слепой убил Буюка в честном поединке, защищая честь товарища, жизнь которого он только что спас! Ты назвал Слепого зверем, но в этом сравнении больше чести, чем бесчестья. Звери не убивают ради удовольствия, подобно здесь сидящим! И никакой он не тролль! Он человек, такой же, как вы, только гораздо лучше!» После моей тирады молчание за столом Скавра воцарилось гробовое. Только Асад — это тот, с которым я танцевала, — осмелился спросить: «Ты, наверное, хорошо знаешь чудовище, дорогуша?» Представляете, так и сказал: «Дорогуша»! Я повернулась и, глядя прямо в его гнусную рожу, заявила: «Да, хорошо. Я — его женщина». Видели бы вы лицо Асада! Да и остальных! Клянусь, носатая стерва грохнулась в обморок!

— Подумай, сколько богатых покровителей ты сегодня потеряла, — усмехнулся Токе, который все еще злился на Лилию, хотя и не мог не восхищаться ее смелостью.

— Можешь забрать их себе! — отрезала девушка, вызвав взрыв смеха у товарищей.

Парень залился краской до корней волос: он забыл, что они были в Церрукане, и «покровители» могли оказаться так же падки на мальчиков, как и на девочек. Бурча что-то нечленораздельное себе под нос, он принялся яростно терзать ножом лежавшее на его тарелке холодное мясо. Токе не принял участия в горячем обсуждении, вызванном сообщением Лилии. В его голове звучало, повторяясь, эхо одной фразы: «Я — его женщина». Дождавшись, пока продолжающийся вокруг праздник снова разделил собравшуюся было вместе «семерку», парень улучил момент и обратился к Лилии с давно мучившим его вопросом:

— Слушай, Тигровая, ты как-то сказала, что вы со Слепым — земляки, что вы оба из Феерианды. Я тогда подумал, что ты соврала… Ну не делай такие страшные глаза, было дело, грешен. А вот теперь я думаю, что ты, возможно, тогда правду сказала…

— Возможно?! — перебила его Лилия, угрожающе изогнув рыжую бровь.

— Значит, это была правда?

Девушка не удостоила его ответом, только уставилась своими зелеными глазищами, будто говоря: «А что же еще?!»

— Он сам сказал, что из Феерианды, или… ты знала Кая раньше? — осторожно спросил Токе, чувствуя странный холодок под ложечкой. Лилия загадочно улыбнулась и подперла щеку кулаком, предварительно закинув за нее пару виноградин:

— Знала раньше? О, целую вечность! — Удовлетворенная произведенным эффектом, мучительница выплюнула косточки в горсть и томно вздохнула. — Это была любовь с большой буквы и с первого взгляда. К несчастью, мы принадлежали к двум враждующим кланам — ну, там, в Феерианде. Мы решили порвать с прошлым, бежать и тайно сочетаться браком. За мной следили, но я приняла волшебное снадобье, которое погрузило меня в сон, похожий на смерть. Сочтя меня мертвой, мое «тело» поместили в фамильный склеп. Там мой возлюбленный должен был найти меня восставшей ото сна. Но мое письмо было перехвачено. Он явился в склеп слишком рано, пока я еще спала, и, решив, что я покончила с собой, принял яд. Когда я открыла глаза и увидела его прекрасное тело бездыханным, я закололась кинжалом, — Лилия картинно ударила себя в грудь и закатила глаза. — Кстати, ты не подашь мне блюдо с этим… чем-то вкуснющим малиновым?

Токе моргнул и пришел в себя:

— Погоди… Как же это? Вы что… умерли?

— Ясное дело. Все умерли — в этом суть! Нет повести печальнее на свете…

Парень мотнул головой, пытаясь удержать фокус:

— Но если вы умерли… Как же вы могли встретиться здесь?

— Что, не похожа я на мертвую? — подмигнула ему Лилия и продолжила странным завывающим голосом: — Наша любовь бессмертнааа. Мы встретились в новой жизни в новых телааах… Ты что, никогда не слышал о переселении душ? — Под обалделым взглядом Токе девушка потянулась через стол к присмотренному ею блюду.

От ярости у парня перехватило дыхание:

— Ты… ты… Вы — два сапога пара! Ты врешь почти так же профессионально, как Кай!

— Только почти? — Красивые брови Лилии сдвинулись к переносице.

— Тебя выдает только одно…

— Что же? — В голосе девушки впервые засквозила неуверенность.

Эх, как Токе мог бы ее сейчас срезать! Если бы только он мог придумать что-нибудь остроумное… Но в голову, как назло, ничего не приходило, и, наконец, он нехотя пробурчал:

— Пока не нашел, что.

От звонкого хохота Лилии во рту у Токе стало так кисло, что он поспешил засунуть туда ложку каких-то овощей, притаившихся на краю тарелки. Он проглотил их прежде, чем сообразил, что глотает огонь, а его глотка — не дымоход. Из глаз Токе брызнули невольные слезы, он открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, но из него не выходило ни звука. Заметив произошедшую с собеседником перемену, Лилия истолковала ее по-своему:

— Ну ладно, прости. В этот раз я, наверное, переборщила. По правде, я понятия не имею, откуда родом Кай. Да и какая разница? Ну не принимай так близко к сердцу. Я же не со зла, это была всего лишь шутка.

Щеки Токе были мокры от слез; задыхаясь, трясущимися руками он шарил по столу в поисках кувшина с водой. Лилия накрыла его руки своими:

— Понимаешь, я и Слепой… Мне казалось, я так хорошо все придумала тогда, в первый вечер. И все сработало, даже слишком хорошо сработало… — Лилия покачала головой. — Я хочу, чтобы ты знал: между нами заключен…