Маленький круглый предмет еще не коснулся песка, а гладиаторы уже маршировали дальше.

— Шикарная баба! — донесся до Токе голос Сынка. — Я бы не отказался такую…

— Даже и не мечтай! Говорят, никто из ее любовников не прожил долго. Она ими попользовалась и бросила. К тому же, говорят, принцесса — любительница особых развлечений в постели. Например, она не прочь отходить плетью… — к счастью, конец фразы потонул в реве поймавших второе дыхание трибун.

Стараясь не прислушиваться к продолжавшемуся за его спиной разговору, Токе поспешил спросить невозмутимо шагавшего рядом Тача:

— А где же невеста, Сеншук? Я что-то не приметил ее в ложе.

— А ее там и не может быть. Ведь ей еще нет четырнадцати.

— Нет четырнадцати? — Токе чуть не сбился с шага. — Не маловата ли она замуж-то выходить?

Тач хмыкнул:

— Это же только помолвка. Свадьба будет еще через три года, когда принцессе исполниться шестнадцать.

— Ха! До свадьбы-то может еще и не дойдет! — влез из-за спины Токе расслышавший слова Тача Сынок. — Говорят, младшая сестренка так же дурна собой, как старшая — хороша. К тому же боги обделили ее умом — что для дурнушки и вовсе дело пропащее.

— Как же тогда правитель Гор-над-Чета согласился взять ее в жены? — поразился Горец.

— Ему послали удачный портрет, — пожал плечами Элиас. — В конце концов, это политика.

«Политика, — беззвучно повторил Токе, обводя взглядом ревущие ряды зрителей, раскаленный круг неба над головой и ослепительно-белый песок под ногами. — Звери и люди с раннего утра поливали кровью этот песок, и в честь чего? Свадьбы, которая, возможно, никогда не состоится, и слабоумной девчонки, которая ничего этого не увидит! Политика!» И он зло сплюнул себе под ноги.

Внезапно колонна остановилась. Гладиаторы завершили парадный круг и теперь выстроились в центре арены для жеребьевки. В этот раз Токе не пришлось волноваться: его судьба была уже решена. Как и прочих новобранцев Яры, его ожидала мясорубка. Но вот Кай… Именно жребий определит, кто сегодня станет его противником. Почетное право тянуть таблички с именами гладиаторов выпало лысому типу с тройной жировой складкой на шее, облаченному в нечто вроде белой простыни, такой же длинной, как перечень его титулов. Тип запускал пухлую, необычайно волосатую руку в недра мешка, в котором были смешаны жребии представителей всех церруканских школ: как четырех крупнейших — школы Ягуара, Танцующей, Лунной и Дакини, — так и многочисленных мелких, принадлежавших небогатым мясникам. В гробовой тишине, сопровождавшей это священнодействие, глашатай возвещал имя очередного гладиатора и его послужной список. Названный выходил из строя, чтобы дать публике возможность поприветствовать избранника судьбы.

Токе завороженно следил за манипуляциями поросшей черным волосом длани. Каждый раз, когда она хищно ныряла в недра судьбоносного мешка, сердце его невольно замирало: что, если потные пальцы в этот раз сожмут и вынесут на свет жизнь Кая? Токе незаметно скосил глаза на предмет своего беспокойства и не поверил увиденному: ничуть не интересуясь происходящим под его носом драматическим действом, новобранец с любопытством глазел на гладиаторов-фаворитов. Токе разозлился на себя: нашел за кого переживать! Если самому сорви-голове все равно, зарежут его сегодня, как барана, или нет, то чего ему, Токе, нервы тратить?!

«Слепой!» Возглас глашатая застал Горца врасплох. «Танцующая школа. Лишен звания новобранца за убийство брата-гладиатора. Приговорен к смертельному поединку. Оружие — деревянный меч…» Остаток речи глашатая потонул в реве публики, возбужденной в предвкушении нового развлечения. Казавшийся маленьким и хрупким Кай стоял перед строем с высоко поднятой головой, будто бы это не ему предназначались улюлюканье, оскорбления и насмешки: «Урод!», «Выродок!», «Полутролль!» — и побившее рекорд оригинальности «Гоблиново семя».

Обвязанный простыней вельможа тем временем не медлил. Волосатый кулак в который раз вынырнул из мешка, блеснув на солнце золотом колец. Токе невольно затаил дыхание, в голове его металась одна мысль: «Хоть бы Каю достался неопытный новичок, какой-нибудь „ловец“, легковооруженный, в открытом шлеме, без щита…»

«Молот!» Незнакомый гладиатор далеко на левом фланге шагнул вперед. У Токе упало сердце: имя очень точно описывало его носителя. Плечистая фигура дышала уверенностью и мощью. Лицо полностью закрывал тяжелый шлем с двумя узкими щелями для глаз. Кожаные пластины защищали длинные руки и ноги в высоких сапогах. Грудь с выпуклыми буграми мышц была открыта, но только до той поры, пока он получит оружие. Молот принадлежал к разряду гладиаторов, называемому «черепахой». В его вооружение входил метровый прямоугольный щит, полностью прикрывавший корпус, и длинный обоюдоострый меч, который, судя по внушительным бицепсам, эта боевая машина крутила как зубочистку.

Послужной список Молота, оглашенный в рог, не прибавил Токе оптимизма. «Школа Ягуара». Великолепно, одна из лучших школ города! «Четыре боя…» Что ж, четыре это не восемь. «…Все закончились победой в результате смерти соперника». Глубочайшее дерьмо пещерного медведя! Была ли это случайность или Молот был «охотником за головами» — самой опасной породой гладиаторов, любителем убивать? Скоро Каю предстоит это выяснить…

Молот поднял в воздух сжатый кулак, отвечая на одобрительный вопль трибун: очевидно, его внушительная фигура и перечень побед произвели впечатление на публику. Гладиатор повернулся к своему противнику и сделал неприличный жест, демонстрируя, как он расправится с уродливым заморышем, недостойным его меча. Зрители воодушевленно взвыли, но Кая, казалось, происходящее совершенно не трогало. Более того, Токе мог бы поклясться, что губы только что приговоренного к смерти тронула легкая улыбка!

От внезапного озарения у Горца мороз побежал по коже, несмотря на послеполуденное пекло: «Да бедняга рехнулся, не иначе! У него, наверное, еще в карцере съехала крыша: Зейд слишком сильно засветил ему по башке, и теперь Кай не соображает, что происходит вокруг!» Токе зажмурился, не в силах отогнать возникшую перед его внутренним взором картину: Молот одним взмахом меча вскрывает череп Слепого, словно спелый арбуз. Парень тряхнул головой, отгоняя жуткое видение. «Проклятие! И за что Создатель наградил меня таким живым воображением?!»

Мешок со жребиями постепенно опустел, но глашатай подал лысому шкатулку в форме головы ягуара, глазами которого были два огромных изумруда. В пасти золотого зверя лежали таблички с именами фаворитов, поединки которых будут завершать Игры. Один за другим они выступали вперед под бешеные овации трибун: Север, Черный Принц, Вихрь, Трофей, Фламма… Легенду и гордость Танцующей школы Токе видел не в первый раз: ему довелось наблюдать Фламму на учебном плацу. И все же, зная, на что способен этот гладиатор, Токе в который раз поразился несоответствию его облика его же гремящей славе. Короткий тупой торс Фламмы казался рыхлым на вид, руки и ноги его тоже были короткими, без выраженной мускулатуры, плечи покатыми, талии не было вовсе. Вкупе с круглым, плоским лицом, на котором вечно блуждала безмятежная улыбка, все это скорее напоминало изваяние придорожного божка, чем известного своей смертоносной быстротой воина. Если бы Токе не видел Фламму на тренировках, он бы ни за что не поверил, что этот увалень может справиться с Демо, которого жребий определил, его сегодняшним противником.

Пара Фламма — Демо завершила жеребьевку. Под вопли неутомимых зрителей колонна гладиаторов покинула арену. Вскоре Токе и его товарищи снова оказались в помещениях, отведенных Танцующей школе. Новобранцев отделили от остальных массивной решеткой, не только ограничившей их передвижения, но и лишившей их возможности видеть происходящее на арене. О течении и результатах очередного боя новички могли узнать только от ветеранов, наблюдавших поединки через узкие зарешеченные оконца в стене, обращенной внутрь Минеры.

Как помнил Токе, пара, открывающая программу, и еще две за ней состояли из гладиаторов, не принадлежащих Танцующей школе. За ними была очередь Смальты — мало знакомого ему молодого «ловца», впервые выступавшего в Минере, а потом… Потом на арену должен был выйти Слепой.