Компьютерные сети позволяли общаться людям по всему миру. Но это был просто обмен строчками на экранах… в лучшем случае — рядом с нарисованной рожицей собеседника.

Подлинная виртуальность требовала слишком мощных компьютеров, неимоверно качественных линий связи, титанического труда миллионов программистов. Город, подобный Диптауну, строили бы не один десяток лет.

Всё изменилось, когда бывший московский хакер, а ныне преуспевающий американский гражданин Дмитрий Дибенко изобрёл глубину. Маленькую программу, влияющую на подсознание человека. Говорят, он был помешан на Кастанеде, увлекался медитацией, баловался травкой. Верю. Его бывшие друзья признаются, что он был циничным и ленивым, неряхой и посредственным специалистом. Тоже верю.

Но он породил глубину. Десятисекундный ролик, прокручивающийся на экране, сам по себе безвреден. Если его показать по телевизору (говорят, в некоторых странах это рисковали делать), то телезритель ничего не почувствует, не станет участником фильма. Сам Дмитрий хотел лишь создать на экране компьютера приятный фон для медитации. Он его создал, пустил гулять по сети и две недели ни о чём не подозревал.

А потом один украинский паренёк посмотрел на цветные переливы дип-программы, пожал плечами и начал играть в свою любимую игру — «Doom». Нарисованные коридоры и здания, отвратительные монстры и отважный герой с дробовиком в руке. Простая трехмерная игра, с неё начиналась целая эпоха объёмных игр.

И он попал в игру.

Пустой (был уже поздний вечер) зал патентного ведомства, где он работал, исчез. Паренёк больше не видел компьютера, за котором сидел. Его пальцы жали на клавиши, заставляя нарисованную фигуру двигаться, поворачиваться, стрелять — а ему казалось, что он сам бежит по коридорам, уворачиваясь от огненных зарядов и оскаленных морд. Он понимал, что это игра, но не знал, почему она стала реальностью, и как её закончить.

Единственное, что он смог придумать — пройти её до конца. И он прошёл, хотя это оказалось гораздо сложнее, чем раньше.

Лёгкая рана становилась теперь не просто уменьшившимся процентом жизненных сил на экране, а тем, чем и должна быть рана. Болью, слабостью, страхом. Он обнаружил, что залитый кровью пол становится скользким, что каменная плита, за которой скрывается тайник с патронами, очень тяжёлая, что гильзы горячие, а отдача от гранатомёта едва не сбивает с ног. Эликсир, восстанавливающий здоровье, имел неприятный горький вкус. Бронежилет оказался сделанным из тонких металлических пластинок и довольно лёгким на теле — зато слишком просторным и с неудобными завязочками на спине. Часа через три стал заедать курок дробовика, его приходилось давить медленно и плавно, покачивая пальцем в разные стороны.

В пять утра он прошёл игру до конца. Чудовища были повержены. На каменной стене перед ним проступило игровое меню, и он с воплем ткнул дуло дробовика в слово «выход».

Иллюзия рассеялась. Он сидел перед мирно гудящим компьютером, глаза слезились, клавиатура под закостеневшими пальцами была разбита вдрызг. Западала кнопка, которую он в игре принимал за спусковой крючок.

Паренёк отключил компьютер и уснул прямо на стуле. Пришедшие на работу сотрудники увидели, что всё тело у него покрыто синяками.

Он рассказал о случившемся, и, разумеется, ему никто не поверил. Только к вечеру, вспоминая случившееся, он вспомнил о медитационной программе Дибенко и заподозрил неладное.

Через неделю лихорадило весь мир. Корпорации, за исключением продающих компьютеры и программы, несли миллиардные убытки — всем, от программистов, до секретарш и наборщиц, хотелось воочию побывать в киберпространстве.

С лёгкой руки Дибенко программа получила название «дип» и начала шествовать по миру. Впереди ещё были исследования, доказавшие, что около семи процентов людей неподвластны глубине, а пребывание в виртуальности более десяти часов в день может привести к нервным расстройствам и псевдошизофреническому синдрому. Месяц оставался до первой смерти в виртуальности, когда пожилой мужчина, чей истребитель сожгли в космической схватке над планетой разумных фиолетовых рептилий, умер от инфаркта прямо за клавиатурой компьютера.

Это уже не могло никого остановить или напугать.

Мир погрузился в глубину.

«Микрософт», «ИБМ» и компьютерная сеть «Интернет» создали Диптаун.

Главным преимущество дип-виртуальности была простота. Не надо детально прорисовывать здания и дворцы, лица людей и детали машин. Лишь общие очертания и мелкие, узнаваемые детали. Коричневая стена, поделённая на прямоугольники — кирпичная стена. Голубизна сверху — небо. Штаны синего цвета — джинсы.

Мир нырнул. И возвращаться на поверхность не собирался. В глубине было куда интереснее. Пусть она оставалась доступной не всем, но интеллектуальная элита присягнула на верность новой империи.

Глубине…

Когда я очистил компьютер от вируса-открытки и упаковал добытый файл — теперь он будет выглядеть в виртуальности как обычная дискета — наступила полночь. Голова больше не болела, спать не хотелось совершенно. Кто же из обитателей Диптауна спит ночью?

— Вика, перезагрузка, — скомандовал я.

Задумчивое женское лицо на экране нахмурилось.

— Правда?

— Конечно.

Экран слегка померк, изображение размазалось. Потом компьютер замигал индикатором твёрдого диска, перегружаясь. Машина у меня несерьёзная, «пентиум», но менять её на более совершенную руки не поднимаются. Старый конь борозды не испортит.

— Добрый вечер, Лёня, — сказала Вика. — Я готова к работе.

— Спасибо. Подключайся к Диптауну… через обычный канал.

Защёлкал модем, набирая номер. Я натянул шлем, сел.

— Соединение на двадцать восемь восемьсот, канал стабильный, — сказала Вика.

— Включай дип.

— Выполнено.

Голубизна, белая вспышка в центре экрана, потом — разноцветье.

Как ты смог создать дип-программу, Дима? Со своей расшатанной психикой, дилетантскими познаниями в психологии, самыми элементарными знаниями в области нейрофизиологии? Что тебе помогло?

Сейчас, когда ты богат и знаменит, что ты пытаешься сделать? Понять собственное озарение или придумать что-нибудь ещё более удивительное? Или просто распутничаешь и куришь травку в своё удовольствие? Или бродишь дни и ночи напролёт по улочкам Диптауна, смотря на дело рук своих?

Я хотел бы знать. Но — не оказаться на твоём месте. Ибо ты просто рядовой житель виртуальности, со всеми своими миллионами и прототипом «восьмёрки» в качестве домашнего компьютера. Глубина держит тебя так же цепко, как провинциального программиста из российской глубинки, месяцами копящего деньги на визит в Диптаун.

Ты не дайвер, Дима. И потому я счастливее тебя.

…Комната та же, но за окном всполохи рекламы и лёгкий шум машин.

— Всё в порядке, Лёня?

Оглядываюсь.

— Да. Я пойду, погуляю, Вика.

Беру со стола дискету с добытым файлом, прячу в карман. На полке, среди десятка книг и стопки сидишников, лежит плейер. Засовываю в него диск «ЭЛО», надеваю наушники, включаю. «Roll Over Beethoven». Чего и хотелось. Под бодрую музыку выхожу из квартиры, запираю дверь.

На этот раз жучков нет. На тротуаре я поднимаю руку, торможу такси. Водитель на этот раз — пожилой, грузный, очень интеллигентный мужчина.

— Компания «Дип-проводник» рада приветствовать вас, Лёня!

Киваю, сажусь:

— К ресторану «Три поросёнка».

Водитель кивает, этот адрес ему известен. Едем быстро, пара поворотов — и перед нами странное здание — частично каменное, частично деревянное, частично из соломенных циновок. Захожу в давно знакомый ресторанчик, осматриваюсь.

Помещение поделено на три части — блюда восточной кухни подают в той, что выстроена из циновок, европейскую можно отведать в каменной, русскую, естественно, — в деревянной.

Есть мне не хочется. Виртуальная еда субъективно насыщает, и когда у меня полный финансовый напряг, я начинаю питаться в «Трех поросятах». Но сейчас надо просто дождаться подельщика.