Но не долго счастье было.

Что-то, где-то…. опять туда-сюда…. - и перешли дорогу Доминику.

Да понеслась кровавая…

Все, кто был вне Конфессий, — погибали,

как личинки на солнце.

Эйзем и Бельетони перестали быть совместимыми. Окончательно.

Отрекся (правда, кто от кого — не известно)

Отдельное звено.

Единоличный сударь со скипетром судьи. Попытка у Фемиды отобрать весы.

Прошло полтора века, прежде чем Бельетони снова пришел в себя, и не нашел силы… прощать.

Успокоился.

И я простила. Простила, взяв с Доминика обещание — держаться и не убивать хотя бы… без весомой на то причины.

А на днях, на днях он снова убил. Нарушив все клятвы.

(… похолодело, поледенело внутри меня; волной ужаса обдало лицо, словно прыснули жидким азотом; замерла, не дыша — УБИЛ)

— Неужели, он снова решил воевать? — неожиданно отозвалась Виттория, — И сколько раз такое безумие на него будет находить — а мы будем прощать?

— Не знаю, — печально вздохнула, скривилась Кларисса, неуверенно пожала плечами. — Он обещал. Обещал…. н-но, видимо, такие… не меняются.

— Да чертов он демон. Напился крови больных рассудков — и давно уже утратил себя. Помутнел разум — да и только, — злобно прорычал отец.

— Я ничего другого и не ожидал. — Нервно хмыкнул Асканио. — Убивший раз — еще не раз преступит черту смерти. Ведь так… проще. Бах — и нет.

— Я понимаю, убить бессмертного. Но человека? Зачем его убил?

— Из-за меня.

(немая пауза; изумленные лица уставились на меня)

Этот… ч-человек, парень…. когда-то меня… с-сильно обидел. Вот…

— ОБИДЕЛ? — завопила Кларисса. — Девочка моя, ОН ИСТЯЗАЛ хуже чертовой инквизиции… бедного молодого человека семь часов к ряду, прежде чем тот, все же не выдержав адской боли, скончался. ОН ВЫНЯЛ из него душу и вывернул наизнанку. А ты говоришь из-за того, что тебя ОБИДЕЛ?

(внутри все занемело; глаза невольно округлились до боли; не могла даже слюну, застрявший ком ужаса, проглотить)

молчу.

— Вопрос сейчас в другом, — (спасая меня от самоудушения) прозвучали эти слова, слова Колони. — Зачем он напоил ее своею кровью? Чтобы защитить? Не смешите. Доминико не думает о других. Лишь свои амбиции превозносит. Жозефина, — (развернулась ко мне), — он пил твою кровь?

(испуганно отвела взгляд; по-идиотски молчу)

— Прошу, ответь. Это — очень важно. И не нужно врать.

(тяжело сглотнула; прости, прости, Асканио; знаю, тебе больно)

— Да.

— Черт! — нервно дернулся Матуа. — Так и знал. Этот ублюдок точно что-то замыслил.

— Может, ему надоели Ордены? А почему бы и нет? Захотел единоличной власти. По-моему, он давно к этому идет, — (вполне спокойно изрек Аско), — и почему бы… не через Жозефину, та, которая так дорога Искье, не начать эту войну. Кровь в нем — и теперь отыскать малую… будет слишком просто. Везде и всегда.

(болезненная тишина)

— Я ее увезу на остров, — вдруг отозвалась Виттория, — Туда он, пока я там, никак не заберется. Слишком сильная моя связь с землей. Каждая песчинка, и даже воздух с солнцем там мне подчиняется. Сунется — убью, раз плюнуть.

— Хорошо, — торопливо подтвердила Кларисса. — Увозите. Н-но.

— Знаю, — любезно продолжила Колони, — вы нам не помощники. Верно, у вас есть шанс… замирить это дело, либо все же убить Доминика, потом, если мы проиграем.

Убить? УБИТЬ?

Вы… Вы… ВЫ ЧЕГО? Как убить?

Моего Доминика…

(поледенело все внутри)

Не смейте!

Мне все равно,

… что там было у вас с ним раньше.

Для меня Доминик… другой.

Ублюдки.

Убить, убить решили!

А с ним… и МЕНЯ УБЕЙТЕ, если на то… пошло!

(… в моей голове поплыли кораблики,

мутнело,

терялась,

едва… отпечатывался в сознании смысл услышанных слов)

— Вы знаете, где он сейчас?

— На Аетфе вчера видели…

— Жозефина, собирай вещи. Через час у часовни ждем.

— Будет утро, тогда и поедем. Чего среди ночи? Вас тут целая плеяда. Ничего не случиться. Перебудем одну ночь. А я спать хочу! Не поеду…

Но вместо ночной рубашки уже живо натягиваю на себя футболку, джинсы, кофту, куртку…

Отыскиваю денежные заначки…

Мышей выскочить за ворота, чтобы никто не заметил.

И бегу, бегу… по грунтовой дороге к пристани.

Вы его не убьете. Только не моего Доминика. Умру я, но он — будет жив.

— Эй, есть кто здесь?

Тишина…

Елки-палки. Только этого мне не хватало.

— Ау! — пыталась докричаться.

Яхта у причала. А где капитан?

Глубокий вдох — и полезла на борт.

— Дяденьки, тетеньки! Есть кто?

— Чего орешь? Ночь на дворе. Все спят, — неожиданно хриплый голос окатил меня сзади.

(резкий разворот)

— Ой, простите, — (шаг навстречу), — Прошу, дяденька. Пожалуйста, отвезите меня в порт. Очень нужно.

— Т-ты, что, вкурила что-то? Не буду я тебя никуда везти.

— Я два часа сюда добиралась… из монастыря.

— Я жду заказчиков. Их только и повезу.

— Я заплачу, — быстро нырнула в карман и достала часть денег (приличную часть). — Тут ехать-то сколько. Успеете вернуться. Тем более что гости решили остаться до утра.

Несмело, но жадно, прикипел взглядом к денежкам (надурняк и уксус сладок).

Секунды раздумий.

— Говоришь до утра?

— Чес-слово. Сама слышала их разговор.

— Ладно, — "нехотя" скривился (а сам прям загорелся от радости), — чего только для вас, детей, не сделаешь.

Да, да. Детей или денежек?

Все равно.

Радостно заулыбалась я… и пошла за ним в кабину управления.

Да уж. Нынче цены нешуточные. И никто в альтруистов играть не хочет. Едва смогла найти таксиста, который согласился отвезти меня в такую даль по скидке.

Что мне пришлось передумать, пережить (внутри себя), пока доехала…

… лучше никому и не знать.

Аетфе.

… еще только начало поисков и войны — а я едва уже сдерживаюсь от истерики.

Чувство, тупое, глухое, гадкое чувство, что меня раскусили,

наступают на пяты,

вот-вот — и я не успею… ПРЕДУПРЕДИТЬ,

… опоздаю.

Боже, Боже.

Лучше и вовсе не родиться на свет, чем так сходить с ума.

Едва не падаю от попыток быть быстрее, чем физически могу,