— Дорогая, я скоро вернусь. Можешь пока позагорать на палубе.

— Нет, нет, нет! Припортовый базар я ни за что не пропущу! — завизжала я и тут же вскочила на маленький, шаткий мостик, — ты меня здесь не удержишь!

— Аско?

— Вот так встреча.

— Давно в Италии?

— На этой неделе приехал. Я ненадолго. Так, кое-какие дела.

— Доминик, знаешь…

(Жо)

— Асканио! — вдруг запищала, закричала я и тут же подскочила к любимому. — Ой, простите, — пристыжено замялась, поняв, что перебила чужой разговор.

— Да ничего, — запнулся на мгновение Аско (или мне показалось?), нервно скривился в улыбке. — Ты что-то хотела?

— Да! Я нам панамки соломенные купила! Посмотри! Правда, прелесть? — надела на себя шляпу (огромную, с большими полями) и радостно закружилась на месте.

Еще один поворот и замерла.

С искренним восторгом в глазах, впилась взглядом на своего вампирчика.

— Как?

— Чудно, — сдержано ответил Асканио и изобразил что-то наподобие радушной улыбки.

Невольно рассмеялся и незнакомец.

Уставилась, уставилась я на него. Замерла на мгновение.

Странное, неожиданное чувство дежа вю.

— Ах, да, — наконец-то пришел в себя мой Аско. — Познакомься, мой старый знакомый… Доминико Роберто Джованни Бельетони.

— Здравствуйте, — мило улыбнулся молодой человек и вежливо поклонился.

— Жозефина Матуа, — радушно выдавила из себя и выписала реверанс (легкий, шуточный) в ответ.

А чувство, чувство такое странное. Будто я раньше его знала. Хотя…

… ладно, черт с ним. Последнее время у меня часто барахлит сознание. Так что… не впервое, мадам, не впервое!

Резкий разворот.

— Ладно, любимый. Не буду вам мешать.

(и тут же чмокнула Аско в щечку; легкое (проворное, наглое) движение — и стянула, своровала солнечные очки)

Ни капли не смущаясь своих шалостей, нацепила их себе.

— Я еще пройдусь, — игриво захихикала и ускакала прочь.

Эх, что бы еще такое найти… и прикупить себе? Ну, же, Жо! Думай! Думай!

— Как она?

— Отлично, — гневно гаркнул Асканио.

(тяжело сглотнул)

— Хорошо, это хорошо. Хорошо, что счастлива.

Резкий разворот — и ушел прочь, не прощаясь.

(Жо)

Тихо. Нежно. Спокойно… так беспечно рядом с ним.

Наступила ночь. Нежная, ласковая ночь.

Благо, погода чудная выдалась. Чистое небо.

Звездочки, маленькие, веселые звездочки, игриво мерцали, улыбались нам. Выплясывали свой дивный танец, играясь с воображением земных существ.

Темных бархат покрывала (на котором и рассыпаны эти алмазики) алчно, жадно притягивал к себе. Тянул. Манил. Зазывал в свою пучину, обещая незабываемые ощущения. Обещая целый мир… чудес.

Немного поерзалась, чтобы выбрать удобнее положение, спокойно рассесться у Аско на коленях, и уже беспрепятственно наслаждаться умиротворением и нежной усладой.

Жадно прижалась и замерла, замерла, едва дыша.

Может, это оно и есть — счастье?

Может, и все? Хватит искать. Ждать? Придумывать?

Вот… оно. Пришло.

— Я бы никогда отсюда не уходила. Прикипела. Прикипела вот так к тебе. И никаких забот, проблем, сует мирских. Вечно бы так.

— Да? — удивленно переспросил Асканио и немного отстранил меня, чтобы взглянуть в глаза.

— Да.

Прижалась, снова прижалась к нему и, утопая в радости и удовольствии, вновь застыла.

(тяжело сглотнул;

волнение?)

— Выходи за меня, Жозефина. Выходи за меня замуж?

— Ты уверенна, что хочешь этого?

— Да, — смело обвилась руками вокруг шеи…. И привлекла, привлекла к себе.

Ласковый, нежный поцелуй вместо слов…

С каждой секундой, с каждой лаской… разгоралось… все ярче и ярче, все больше и больше… наше пламя, насыщаясь диким жаром, разгоралось безумием страсти, пока и вовсе не рвануло в бешеном, похотливом экстазе.

Вмиг подхватил себе на руки — быстрые, спешные шаги к кровати — и уложил меня на постель.

Стянула, сорвала рубашку, живо спустила брюки, в то время как Аско уже лишил меня платья.

Такого разъяренного Асканио еще никогда не видела.

Словно все демоны взбунтовались, взбесились, заплясали в темной душе.

Резко, властно, но и в тоже время… бережно, ловко и осторожно себя вел.

Взбешенная нежность — сладкая ярость.

Ласковая страсть.

Еще мгновения — и перевернул меня к себе спиной.

Резкий рывок — и я истомно вскрикнула.

Наслаждение, дикое, больное, безумное наслаждение…

вмиг заполнило меня, каждую клеточку, каждый уголок души.

Закричала, застонала в ответ… на его ласки, на его движения.

Отдалась. Отдалась ему… беспрепятственно и безвозвратно.

Отдалась ему… сполна.

— И что, что мне восемнадцать сегодня? Я хочу провести этот вечер скромно, — мило улыбнулась Асканио и прижалась к груди. — Прошу, милый.

— Вино, конфеты и на "Queen Note"?

(я игриво замигала бровями)

— Самое оно!

Захохотал, захохотал Асканио и крепко сжал в своих объятиях.

— Иногда мне кажется, что все-таки тебе не восемнадцать, а сто восемнадцать.

— Ну, спасибО! — скривилась я.

— Просто, мне не по себе, когда задумываюсь о разнице наших возрастов.

— А ты меньше думай, — шаловливо укусила за щеку и тут же вырвалась, отпрянула в сторону. Схватила за руку и тут же потащила за собой на выход из комнаты. — Сегодня у нас праздник! И мы его отметим, как хотим! Будем вдвоем — да и только!!!!

— Я, Жозефина Мария Матуа, будучи в полном уме и здравии…

(обожаю эти слова! ибо, если бы только знали, какие психи живут внутри меня — не на шутку ужаснулись бы, испугались и тут же отказались от своего предложения!)

— Аааа! Асканио, я нервничаю!

— Успокойся. Прочитаешь с листочка, мило улыбнешься, откланяешься — и на том конец.

— А нельзя просто подписать и все?

— Не-а.

— Чертовые бюрократы и пафосники!

— Между прочим, эту процедуру принимали очень важные вампиры, и я с твоей дорогой тетушкой в том числе.

Злобно показала языка и отвернулась.

— Ладно, выпей пока шампанское и расслабься. Я ненадолго отойду, — и исчез, убежал от меня. Скрылся в толпе.

Ну, ну.

(Аско)

— Здесь Доминик, — ошарашила Виттория.

— Что?

Зачем?

Какого лешего этот чертов демон забыл здесь?

(несмело пожала плечиками)

Тяжелый вдох.

— Обещал на глаза Жо не показываться. Пришел с Клариссой и Жаклин.

— Доиграется, сука! — нервно дернулся, резкий разворот.

— Успокойся! — зашипела, зарычала (стараясь все же не привлекать внимание), спешно схватила за руку и обернула назад, к себе лицом. — Ничего он ей не сделает. Успокойся!