— Поэтому вы — ненастоящие армяне! — сказала Сабина. — Шуртывац! — повторила она на армянском.

— Вот потому я и приехал сюда, потому что здесь все шуртывац! — сказал Володя. — И англичане, и немцы, и поляки, и французы, и даже русские! Кто мне здесь скажет про то, какой я армянин? Никто, кроме тебя. Или любого другого ереванца. Кто скажет, что я — лицо кавказской национальности? Никто, а если кто скажет — получит! Армяшка — не скажут. Чечмек — не скажут. Чушка, чурка — пусть только попробуют! Хачик? За это я просто один такой шалбан отвешу — на всю жизнь запомнят! — Володя разволновался.

— Прости, я шутя это сказала, — примирительно сказала Сабина.

— А кстати, почему у тебя кассета с азербайджанской музыкой? — сообразил вдруг Володя. — И откуда ты знаешь азербайджанский? Ты же у нас не «шуртывац»!

— У нас соседи были азербайджанцы. И музыка мне их всегда нравилась, — сказала Сабина. — Кстати, как и еще очень многим ереванцам. В машинах, в домах целый день раньше приемники были настроены на бакинскую радиостанцию, все армяне слушали азербайджанскую музыку и говорили: «Сами азербайджанцы, конечно, наши враги, а вот музыка у них хорошая!». Смешно, правда?

— Грустно, — сказал Володя. — У меня ведь полно друзей-азербайджанцев, если бы не они — меня бы живым из Баку не выпустили! Честное слово! Когда все это в Баку началось, ребята сразу приехали ко мне, и, когда погромщики пришли и начали стучать в мою дверь, Ариф — чемпион, между прочим, Европы по вольной борьбе, открыл дверь и говорит: — «Кто тронет моего друга — будет иметь дело со мной!». И рядом с ним встали Тофик, Адыль, Фикрет и Рустам. Все мастера спорта по вольной борьбе, известные в республике люди, и каждый человек 5–6 из тех, что пришли за мной, запросто мог взять на себя. Ну и я столько же. А тех человек 15 было. Извинились они и ушли. А мне уже Серега позвонил, у Сереги родной брат — полковник, в Сальянских казармах его часть находилась. Так брат за Серегой и его семьей на бронетранспортере приехал, хотя это тогда в Баку было тоже опасно, забрал их, и все заехали за мной. И, представляешь, когда мы ехали на морвокзал к парому, на броне сидели мои друзья-азербайджанцы. И потому наш бронетранспортер везде пропускали без слов, никто в нас даже не пытался бросить гранату или бутылку с коктейлем Молотова, или даже выстрелить. Доехали до морвокзала как на правительственном «ЗИЛе»! А мои друзья потом Серегу и его брата до Сальянских казарм точно так же проводили, сидя на броне. Теперь скажи, если они вдруг приедут сюда, как я их здесь встречу? Как Серега их встретит? Он, я тебе говорил, хоть и русский, но понятия у него кавказские! Джан-э-джан! — опять страстно зажмурился Володя, когда певец- баяти закончил неимоверную руладу. — Сагол! — радостно воскрикнул он по-азербайджански.

— Я дарю тебе эту кассету, — сказала Сабина.

— Ты что! — отстранился здоровой рукой Володя. — Я не могу у тебя принять такой подарок. Тебе ведь тоже нужна эта музыка. Если разрешишь, я попрошу Серегу, и он сделает копии с твоих кассет. Не возражаешь?

— Пожалуйста, — согласилась Сабина. — Ты прав, так будет лучше. А пока можешь взять послушать.

— Спасибо, — сказал Володя. — Когда уезжали, даже мысли не было, что надо захватить с собой еще и музыку, скажи?! Не до музыки было. И все эти годы я практически и не думал про музыку, а как услышал тогда звуки из твоей палаты — так понял, чего мне здесь не хватает!

— А мне моя подруга Рануш принесла эти кассеты прямо в аэропорт Шереметьево. Я тогда еще удивилась, для чего мне кассеты, не на пикник ведь еду? А она далеко смотрела, оказывается.

— Все-таки как я мог видеть твое лицо, не могу понять! — опять удивился Володя. — Ты мне веришь, клянусь, вот как на тебя сейчас смотрю, вот так и видел!

— А еще кого-нибудь так видишь? — спросила Сабина.

— Нет, больше никого. В смысле, не вижу тех, кого я не знаю, — сказал Володя.

— А тех кого знаешь, видишь? — спросила Сабина.

— А чего их видеть, если я знаю, как они выглядят, — сказал Володя. — А мне ведь никто не описывал, как ты выглядишь, — ни Доррис, ни Серега… Говорили симпатичная и все. А я как тебя представил по голосу — такой ты и оказалась… Ты, как врач, как можешь это объяснить?

— Только так, что у тебя открылись в результате стресса телепатические способности, — сказала Сабина.

— А давай проведем эксперимент, — предложил Володя. — Ты задумай какой-нибудь предмет, а я попытаюсь увидеть его, угадать. Идет?

— Хорошо, — согласилась Сабина. — Я сейчас задумаю. В-се, уже задумала. Можешь отгадывать.

— Проигрыватель, — сказал сразу Володя.

— Нет, — с сожалением сказала Сабина. — Попробуй еще раз.

— Так! — Володя собрался, напрягся, задумался. — Мой костыль!

— Нет, — сказала Сабина. — Не расстраивайся. Видно, у тебя только в определенные моменты это получается.

— А можно я возьму тебя за руку и еще раз попробуем. — спросил Володя.

— Ты хочешь уловить идеомоторные рефлексы? — спросила Сабина.

— Да, я видел, что так экстрасенсы отгадывают.

— Но так можно только угадывать ответ «да» или «нет», — сказала Сабина.

— Ну, буду для начала так угадывать, — согласился Володя. — Можно взять твою руку?

— Можно, — сказала Сабина.

Володя приподнялся, опершись на костыль, и взял Сабину за руку выше запястья.

— Ну думай, Сабина-джан, об этом предмете, — сказал он, балансируя в неудобном положении.

— Думаю, — сказала Сабина.

— Этот предмет тумбочка? Только «да» или «нет» мысленно, — сказал Володя, прислушиваясь только к себе. — Выходит, нет… Так, этот предмет чашка на тумбочке? Так, тоже нет… — Он погладил руку Сабины. — Думай, Сабиночка, думай… Это термос?… Так-так-так! Это термос, точно!

Володя победно выпрямился и не удержался на костыле. Тот выскочил из-под его руки и Володя грохнулся рядом с кроватью Сабины. Сабина испуганно вскрикнула, и наступила тишина.

— Володя! — позвала Сабина. — Как ты?

Володя в этот момент открыл глаза, удивленно уставился в ножку кровати, у которой он лежал.

— Володя! — еще раз позвала Сабина. — Ты жив?

— Жив! — ответил Володя.

— Как себя чувствуешь?

— Неважно, — ответил Володя.

— Я сейчас вызову сестру, — потянулась Сабина к пульту срочной помощи.

— Не надо, — сказал Володя. — Все в порядке.

— Ты же сказал, неважно чувствуешь? — уточнила Сабина.

— Конечно, — сказал Володя, поворачиваясь на полу, чтобы принять позу, удобную для подъема. — Упал на глазах женщины, как мешок с песком! Позор на мою лысую голову…

— Ничего не повредил себе? — спросила Сабина.

— Вроде ничего, — сказал Володя, подтягивая к себе костыль. — Только свою репутацию в твоих глазах.

— Наоборот! — горячо возразила Сабина. — Ты угадал — я в самом деле задумала термос.

— В самом деле? — обрадовался Володя и, упершись костылем в стену, стал подниматься на одной ноге.

— Что ты делаешь? Тебе помочь? — Сабина опустила руку в ту сторону, где должен был лежать Володя, стала искать его рукой. — Где ты? Я могу тебя подтянуть.

Володя увидел руку Сабины возле своего лица.

— Не беспокойся, Сабиночка, я поднимусь сам! А тебе большое спасибо! — и он непроизвольно поцеловал руку Сабины.

— Ты что? — удивилась Сабина и отдернула руку.

— Прости! — искренне сказал Володя. — Случайно получилось, так меня растрогала твоя рука, которая пришла мне на помощь… — Володе удалось здоровой рукой ухватиться за спинку кровати, подтянуться, помогая себе костылем и сейчас его голова появилась на уровне лица Сабины…. — В трудный час, — закончил он начатую мысль.

— Смотри, опять не упади! — забеспокоилась Сабина. — У тебя ведь еще и шея в гипсе!

— Нет таких преград, которые бы не брал комсомол! — сказал молодцевато Володя, становясь во весь рост. — Только прошу, не нервничай! — попросил он, увидев лицо Сабины. — Все в порядке. Я ведь спортсмен, сразу сгрупировался, и ты видишь результат! — сказал он садясь на стул. — Цел и не-вредим. Продолжим эксперимент?