Адриана серьезно посмотрела на Билла, обеспокоенная его мыслями:

— Ты и вправду не имеешь ничего против ребенка? Я иногда чувствую себя такой толстой и безобразной.

Билл ласково рассмеялся:

— То ли еще будет, дорогая моя! Ты раздуешься как шар, а мне это будет очень нравиться. Ты будешь огромной, но все равно прелестной, и нам, втроем будет очень и очень хорошо.

— Странно…

Адриана содрогнулась при мысли, что достигнет необъятных размеров. Эта перспектива ее путана. Грудь, как она считала, уже стала чудовищно большой. Все изменения, происходившие в организме, были для нее необычны, и все-таки ожидание ребенка наполняло ее сладостным восторгом. Трудно было поверить, что такие же восторженные чувства владели и Биллом. «Это чудо, что я нашла такого человека», — думала она.

— Все-таки судьба ко мне справедлива, — ухмыльнулся Билл, садясь в кровати и глядя на Адриану сверху вниз. — Я встречался со всякими неврастеничными актрисами, которые то ничего не ели, то страдали обжорством, а теперь вот полюбил женщину в полном расцвете, беременную, которая скоро не будет видеть своих теннисок.

— Перестань меня пугать. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы я не стала неуклюжей? — испуганно спросила Адриана.

Билл наклонился и снова поцеловал ее.

— Ничегошеньки. Это дар Божий, и надо ему радоваться.

— И ты по-прежнему будешь меня любить, даже когда я растолстею?

— Ну, конечно. А разве ты бы меня разлюбила, если бы я был беремен?

Адриану рассмешила его шутка, и вдруг страх прошел. С Биллом все казалось легким и простым.

— Конечно, нет, — улыбнулась она.

— Вот и ответ на вопрос. Тебе, наверное, больше стоит беспокоиться, как я буду потом реагировать на твою худобу. Как ты действуешь на меня сейчас, мы знаем.

Билл состроил озорную мину, Адриана засмеялась. Она чувствовала себя с ним совершенно непринужденно. А самое прекрасное было то, что никого она прежде так не любила… даже Стивена. «Стивен никогда не был со мной так добр, ласков, мудр, так внимателен к моим потребностям, опасениям, настроениям. В этом нет сомнения, — размышляла она. — Мне повезло, что я встретила такого человека, как Билл Тигпен».

— Ты возбуждаешь во мне дикую страсть, Адриана, — шутливо прорычал Билл и сделал вид, что подбирается к ней снова.

— А ты не обращай на нее внимания, — со смехом посоветовала Адриана. — Кстати, где мой попкорн?

— У тебя нет сердца, — прокряхтел он, наклоняясь за кастрюлей. — Один желудок.

Билл чмокнул Адриану в ягодицу и пошел за бутылкой минералки, заранее зная, что ей хочется пить.

— Ты, кажется, читаешь мои мысли.

— Ага, за дополнительную плату.

Ему невероятно хотелось новой близости с ней, но он опасался, что переусердствует и травмирует ребенка. Билл решил на протяжении грядущих четырех с половиной месяцев быть терпеливым и, осторожным в любви. Ради чуда ожидания ребенка и счастья быть в этот период с Адрианой стоило пойти на жертвы. Он взял себе немного попкорна, прибавил громкость телевизора и взглянул на свою любимую. У него было ощущение, что они давным-давно принадлежат друг другу, давным-давно муж и жена.

Адриана, прильнув к Биллу, начинала засыпать. Он, обняв ее, смотрел телевизор и время от времени поглядывал на ставшего дорогим и близким человека.

Зазвонил телефон. Это были Томми и Адам. Они сообщили, что благополучно прибыли в Нью-Йорк.

— Как летели?

— Классно! — сказал Томми. Стюардесса дала ему три хот-дога. Билл всегда заказывал для сыновей особое питание, это тоже было предметом его заботы. — Как Адриана? Она у тебя? — с надеждой в голосе спросил мальчик.

— Да. Мы смотрим телевизор, едим попкорн и очень по вас скучаем, ребята. Нам без вас грустно. Не можем дождаться Дня Благодарения.

Он уже говорил «не можем дождаться», словно не сомневался, что до ноября они с Адрианой не расстанутся. «Только тогда придется что-то мальчикам сказать о ребенке, — подумал Билл. — Но что именно сказать, пусть решает она».

Затем трубку взял Адам и стал рассказывать о фильме, который показывали в самолете: что-то про вьетнамскую войну, Билл огорчился, но Адаму, похоже, фильм понравился. Он попросил к телефону Адриану. Билл Легонько толкнул ее и, закрыв ладонью трубку, сказал:

— Это Адам, дорогая. Он хочет с тобой поговорить.

— 0'кей.

Она с сонной улыбкой взяла трубку, но говорить старалась нормальным голосом.

— Привет, Адам. Как летелось? Симпатичные девочки в самолете были?

Адам хихикнул. Адриана первая заметила, что он интересуется девочками и проводит много времени в ванной, приводя в порядок свою прическу.

— Да нет. Только одна. Она сидела за нами.

— Ну, ты хоть взял у нее номер телефона? — подтрунивала Адриана. Но Адам ответил ей серьезно:

— Ага. Она живет в Коннектикуте. Ее папа пилот.

— Жаль, что ты проявил к ней мало интереса… Они рассмеялись. Потом Адриана говорила с Томми:

— Мы с папой сидим тут такие грустные и одинокие. Даже попкорн без вас кажется невкусным.

— Вот уж спасибо, — состроил обиженную гримасу Билл.

На самом деле он с удовольствием прислушивался к оживленной беседе. Адриана великолепно находила общий язык с детьми. Билл опять вспомнил, как она спасала Томми, рискуя собственной жизнью и жизнью своего неродившегося ребенка; перед глазами всплыло безжизненное тело сына, а потом ее… без содрогания такое вспоминать было невозможно.

Затем трубка опять перешла к Биллу, он еще несколько минут поболтал с ребятами и отпустил их к матери, которая, он знал, за месяц очень по ним соскучилась.

— Кажется, они вот тут, рядом, а на самом деле так далеко, — печально вздохнула Адриана. Три месяца ожидания казались ей безумно длинным сроком. Она удивлялась, как Билл это выдерживает, тем более что у него нет в Калифорнии своей семьи. Но, даже будучи повторно женат и имея других детей, он бы тосковал, потому что Адам и Томми были мальчиками особыми, неповторимыми. Теперь Адриана понимала, как Биллу их недостает.

— Теперь ты знаешь, что это такое, — сказал Билл серьезно, забираясь обратно в кровать и выключая телевизор. — Вот потому-то я и решил больше не иметь детей. Не хочу, чтобы KTО-TO меня их опять лишал. Все-таки обидно, что ребята проводят со мной лишь шесть недель в году, от силы семь, если мне повезет.

— Понимаю, — сказала она ласково и не кривила душой. Она его достаточно хорошо знала, чтобы понять, как ему больно. Вдруг совершенно безотчетно она произнесла в темноте:

— Я бы никогда тебе такого не сделала, Билл.

— Откуда ты знаешь? Откуда такая уверенность? Вот, посмотри на себя… ты по-прежнему чувствуешь обязательства по отношению к Стивену. Если он вернется после рождения ребенка, что будет с нами? Ты тоже не знаешь на это ответа.

Тон у Билла был сердитый и расстроенный, но длилось это всего лишь мгновения и объяснялось тем, что он любил Адриану и тосковал по сыновьям.

— Не знаю. Но я никогда не причиню тебе боли.

Это она знала твердо. Адриана действительно чувствовала обязательства по отношению к мужу. Однако теперь новые, очень сильные узы ввязывали ее с Биллом, узы, которые, может быть, сформировались в эту ночь их близости, а может, и раньше, постепенно, за пару месяцев их Дружбы. Во всяком случае, Адриана знала, что никогда не бросит его, не лишит кого-то или чего-то любимого.

— Я тебя люблю, Билл, — сказала она мягко, думая о нем, его мальчиках, своем ребенке.

— Я тебя тоже люблю, — прошептал в ответ Билл, думая только о ней, и постепенно желание опять воспылало в нем, он стал гладить Адриану, пока не распалил и ее, и тогда снова с ней соединился. Это была долгая, счастливая ночь. Наутро их тела были все еще сплетены.

Адриана приоткрыла один глаз и, к своей радости, опять увидела рядом Билла, В первое мгновение она решила, что это ей привиделось, но это была явь. Билл еще посапывал в полусне. Скоро и он пошевелился и сонно пробормотал:

— Это ты или я умер и нахожусь на небесах? Он расплылся в блаженной улыбке, щурясь от утреннего солнца.