Три ступени отделяли холл от гостиной. За панорамными окнами сад во всей красе летней зелени. В середине рояль, у рояля фигурка египетской кошки. Рядом цапля.

Зазвонил телефон. Мария. Она села на кушетку:

— Да, дорогая?

— Мама, мама, это правда? Папа умер?!

— Милая, мне так жаль!

— Почему ты не сказала мне, мама?!

— О, я просто не хотела тебя волновать! Ты ведь так занята учёбой!

— Мама! — голос дочери не предвещал ничего хорошего, она злилась сквозь слёзы. — Мама, иногда ты говоришь ужасные вещи! Будто бредишь!

— Дорогая, всё хорошо, я не сержусь. Ты так расстроена!

— Мама, я прилечу завтра утром. Не вздумай хоронить папу без меня, ясно? — рявкнула дочь в трубке.

— О, милая, он ещё в морге, его пока не отдают нам, не волнуйся!

— Мама, почему он в морге? Я не понимаю!

— Милая, ну что ты, убитых всегда увозят в морг, его же нужно вскрыть, установить как его убили, ну вот это вот всё…

— Мама, а как его убили?! Как?

Стефания села на пуфик возле дивана. Так Мария не знает!

— О, моя дорогая, приготовься. Его избили. Говорят чем-то твердым. Но он умер очень быстро, он не страдал.

Дочь шмыгнула носом — дурная привычка! Стефания немедленно сказала об этом. Если не воспитывать ребенка, из него ничего путного не вырастет.

— Я вылетаю, мама. Тебе следовало сказать мне о папе сразу!

Стефания положила трубку и вздохнула: эти дети! Тратишь на них всю жизнь и никакой отдачи!

Она направилась к двери, которая вела в закрытые комнаты, где хранилась коллекция. Но дверь была заперта. Что ж, придется найти ключ.

Стефания вошла в кабинет мужа. Тут, на ковролине было огромное пятно — след того, что случилось.

Завтра следует пригласить клиннинг. Но это завтра. А пока она стояла, глядя на пятно и представляя, что тут было. Как этот Сергей вошел. Как Гвино повернулся. Как извечное спокойствие покинуло его безмятежное лицо.

Прикрыв глаза, она втянула запах, представляя, что произошло тут. Интересно, всё было так, как она себе представляла? Еще в те годы, когда они были женаты, она порой мечтала, как в дом явятся грабители и убьют её мужа.

В голове мелькали картины. Гвино, который пытается защититься и Сергей над ним, безжалостно наносящий удары. С его затаенной яростью… признаться, это здорово завело её. Стефания потянулась к карману. Номер Сергея все еще был вписан в телефоне, хотя он и приказал удалить.

Но всё же, всё же…

Она нажала на кнопку и замерла, в предвкушении. Но тут же разочарованно выдохнула — абонент недоступен. Что ж, ничего не поделать.

Убрав телефон, она шагнула к столу. Наверняка ключ здесь… за спиной раздался слабый шорох, когда она уже положила руки на крышку.

Стефания развернулась. Хмыкнула. Приподняла брови:

— Боже, что это такое? Откуда такая прелесть?

Приехав в Нижний, Максим снял комнату возле станции Пролетарская. Ближе к центру — дороже, а у него пока нет ни денег, ни работы. Никаких планов тоже пока не было, кроме самых общих: немного отдохнуть и там... что получится.

Нижний Максиму понравился. Город большой, на слиянии двух рек, центр старинный, красивый. Он полюбил ездить через метромост, за реку. Там можно гулять целыми днями, если дыхалка хорошая. Подняться на Чкаловскую лестницу — мало не покажется, сто пятьдесят метров, ага.

А потом ещё выше — за набережной новый подъем, к стенам древнего Кремля. Пройдя сквозь которые снова задираешь голову в удивлении: опять наверх что ли?! И снова не меньше пятидесяти метров.

Устав лазить по холмам, Максим захаживал в разные кафе на Рожденственной. После Кайбушка от цен глаза на лоб лезли — дорого! Ещё бы, туристический район, что вы хотите! Но очень красиво. Он даже нашел любимое кафе в начале улицы с синими диванчиками. Если заказать только кофе, нормально. Зато в просвет меж домами видно Волгу.

В этот день он пришел рано, когда еще на Рождественной догуливали вчерашние гости, а все кафе были закрыты, кроме его любимого.

Максим привычно поднялся на веранду, заказал кофе, сел. Огляделся, впитывая утренний, тёплый воздух, биение наступающего дня и... увидел девушку за соседним столиком. Она была какая-то потерянная. Глаза заплаканные, синие. Волосы собраны в пучок, наспех.

Он отвернулся, взглянул на реку. За столиком, где была девушка, раздался всхлип. Да твою ж налево! Нет, его это не касается.

Максим достал телефон и нашёл канал Мистический Нижний. Тут публиковали истории обо всяких странностях, порой полную чушь, иногда что-то похожее на правду. Ну как похожее… он бы посмеялся надо всем этим ещё месяц назад. Теперь уже не смешно.

Девчонка вскочила, убежала куда-то оставив недопитый чай. Ну и ладно. Он как раз нашел историю, что на Ново-Сормовском кладбище видели как из могилы вылез мертвец. В комментариях шла дискуссия. В основном все спрашивали, что курит парень, который видел это, но были и те, кто верил.

Максим не знал, верит, или нет. После того, что видел в Кайбушке, может поверить. Он вздохнул и вдруг услышал:

— Вы верите в такое?

Поднял голову: та самая, с синими глазами на мокром месте. Стоит возле стола и тычет тонким пальчиком в телефон.

— А?

— Простите, я не хотела навязываться. Мне просто... мне страшно! Можно мне с вами поговорить?! Хотя бы немного?

Максим оглядел её. Видимо ходила в туалет, плакать. Потом мыла глаза, вон красные веки. Он кивнул с мрачным видом.

Девушка села напротив, забыв про свой чай, или что она там пила. Сложила на столе руки:

— Я — Маша.

— Ну а я Максим, — Максим отхлебнул кофе.

— Максим, простите, что я такое у вас спрошу…, но как вы думаете, если на меня напал плюшевый медведь, мне пора в дурдом?

Он чуть не поперхнулся:

— Кто, кто напал?

— Плюшевый медведь, с которым я играла в детстве, — мрачно сказала она. — Я думаю, что сошла с ума.

Сперва Максим хотел ей сказать: «Ага. Сошли». Но потом вспомнил, как сам ходил не в себе после посещения Сливовского и сказал:

— Ну, рассказывайте.

Девушка проговорила:

— Спасибо. Я вижу, вам не до меня. Но вы всё же…

— У меня тоже недавно было такое. Давайте, жгите уже про вашего медведя.

Она втянула воздух:

— Правда?!

Максим молчал.

— Ну… хорошо. Сначала у меня умер папа…

— Задушили? Медведем? — спросил Максим.

— Нет. В дом пробрался грабитель с… гвоздодёром и… — она всхлипнула.

— Ага. Ну и? — Максим вовсе не собирался её жалеть, хотя то, что она рассказывала было ужасно.

— Он не знал, что папа не хранил в доме ни денег, ни ценностей. Наверное пришел в ярость и просто… просто разбил ему голову со злости. О господи!

Она всхлипнула снова.

— Знаете, это очень тяжело, терять близких. Я вас понимаю, у меня умерли все, кроме брата. Но если вам надо поплакать, то лучше вам к психологу. А если у вас проблема с… потусторонним — рассказывайте.

Она уставилась на него круглыми глазами:

— Мне… так жаль! Ваших близких!

— Угу. Мне тоже. Рассказывайте.

— Потом умерла мама. Знаете, они с папой были в разводе и каждый жил своей жизнью. Я думала, мама его не любила. Она на него сердилась всегда, а когда папа умер, она даже не сказала мне про это! И я накричала на неё, сказала всякие злые слова! А мама... поехала в дом папы и она… она умерла прямо там, в кабинете, где за день до того убили папу! Представляете?!

— Да, да. А почему она умерла? Её задушили?

— Я думаю, она вошла туда, увидела место, где папа умер, не выдержала и… остановилось сердце… она любила его, а я думала, что она чёрствая, эгоистичная! А она просто была обижена и всё. И сердце...

— Ясно. Плюшевый медведь появится в вашем повествовании? Что-то вы совсем издалека зашли.

Она немного разозлилась:

— Ничего не издалека! Я училась в Москве. Когда узнала, что папа умер, прилетела домой. Пока была в пути, мама умерла. Я была в шоке... и сейчас я в шоке тоже. Не важно, я решила остаться в папином доме, знаете, попрощаться с ними в ночь перед похоронами. Вспомнить счастливое детство и их...