Директор нашёл меня две пары спустя в учительской. Я проверяла домашние задания, сидя за ноутбуком, и тщательно игнорировала косые взгляды других учителей. Они не решались подойти ко мне и что-то сказать, но не могли отказать себе в удовольствии поглазеть на ту самую, которая стала объектом таких горячих слухов. Я сидела с самым невозмутимым выражением лица, но внутри меня прямо-таки потряхивало в ожидании ответной меры директора. И когда дверь в учительскую распахнулась и с грохотом врезалась в стену, я поняла, что настал час моего личного уничтожающего торнадо.

— Какого хера ты творишь?!

От его злобного рыка все учителя замерли на месте, а я со всей силы вцепилась в мышку. Только географичка скорее протерла свои очки и нацепила на нос — конечно, ведь не про её душу пришёл этот рассерженный дьявол, так отчего не поглазеть.

Директор же смотрел прямо на меня и буквально в несколько шагов преодолел немалое расстояние между нами.

— Твои мозги совсем засохли?! Ты вообще понимаешь, какую херню ты развязала своей глупой выходкой?! Блять, я даже не знаю, за что именно тебя отчитать в первую очередь! — он нервно провёл рукой по волосам и продолжил. — Ты подставила весь преподавательский состав, ты поставила под сомнение мою компетентность, ты выставила школу в отвратительном свете! Если это попадёт в прессу или, вернее, когда это попадёт в прессу, школу затаскают по комитетам, а на тебя и вовсе могут подать в суд за растление малолетних! Ты, блять, осознаешь хотя бы что-то из этого списка?!

Краем глаза я замечала, как преподаватели по одному сматывались из учительской. Трусы! Директор был зол и возвышался надо мной, как всегда подавляя, но я нашла в себе силы встать, чтобы хоть немного быть выше и объяснить моё поведение.

— Послушайте, вы правы, конечно, но что мне оставалось делать, когда ученик на паре предлагает сделать ему минет?

Лицо директора скривилось с отвращением и он хотел что-то сказать, но я продолжила:

— Мне надо было наорать на него? Сказать «Артём, прояви уважение»? Или может «Артём, иди вымой рот с мылом»? Или может вызвать его родителей?

— Да что угодно!! — рявкнул директор, ударив кулаком по столу. — Но уж точно не ссылаться на минет для директора и не предлагать секс вчетвером!

— И кем бы я была после этого в их глазах? Слабачкой! Они продолжили бы издеваться надо мной! А так, я дала им отпор!

— Ты дала им повод продолжить, — уже тише сказал директор.

— В любом случае, словесно я их сделаю, и они это знают теперь.

— Ага, — кивнул директор, криво усмехнувшись. — И они от словесных приемов перейдут к силовым.

— Ну, я, знаете ли, совсем не так слаба, как могу казаться, — я пожала плечами.

— Ты против четырёх двухметровых качков? — с сарказмом ответил он. — Не смеши меня.

— Нет, ну а что, вот что мне делать-то с ними? Молчать, что ли? Игнорировать?

— Для начала, одеваться менее вызывающе.

— Опять двадцать пять! — я всплеснула руками. — А с этим-то платьем что не так?

— Что не так? — глаза директора блеснули, и он приблизился ко мне. — У этого платья широкий ворот, — он аккуратно прижал ладони к моей шее, такие горячие! — И этот широкий ворот все время сползает вниз, оголяя плечи, — он скользнул руками с шеи на плечи. — На плечах нет бретелек от лифчика, и от этого очень хочется сделать так… — его руки стали скользить вниз по плечам, спуская платье.

Я стояла, не дыша. Он был так близко! И я чувствовала жар его тела, видела широкие зрачки, видела короткую щетину. Я даже не совсем понимала, что он говорит, а только ждала и ждала — что он сделает дальше?

Он остановился, так и не оголив грудь. Усмехнулся, глядя на меня, и сказал:

— Я — взрослый мужик, без проблем в личной жизни. И то я прилагаю массу усилий, чтобы не сорвать с тебя платье, а те пацаны… да они за одну пару с тобой успели придумать миллион фантазий на эту тему, а вечером будут дрочить на твои фотки!

Я громко глотнула и отчего-то представила, как все они одновременно запираются в своих комнатах, чтобы пофантазировать обо мне, а я в это время безудержно икаю. Фыркнув, я тряхнула головой.

— Нет уж, простите, мне плевать. Учитесь держать себя в руках. Нечего винить мою одежду в своей несдержанности.

Директор рыкнул, вновь разозлившись и вернул свои руки на мою шею, сжав её слегка:

— Да услышь ты меня наконец! Они — подростки! Их тестостерон затмевает их мозг!

Он приблизил своё лицо к моему, видимо, думая, что так до меня быстрее дойдёт. Лучше бы он отошёл на пару шагов или вообще написал бы мне письмо! А так… я стояла вновь загипнотизированная его силой, жаром его ладоней и ощущая томление внизу живота. Его губы что-то говорили, но какое мне дело до слов? Губы, его губы так манили меня. Каков его поцелуй? Агрессивный и подавляющий? Или нежный и соблазняющий?

Губы перестали шевелиться, и я, рвано выдохнув, взглянула в его глаза. Он, не моргая, смотрел в ответ. О чем он говорил только что? Ах, да не важно.

— Поцелуй уже меня, черт возьми, — шепнула я ему.

Он прищурился и с ухмылкой ответил:

— А ты заслужи.

Я вздрогнула, как от пощечины, и отшатнулась от директора. Весь очаровательный гипноз смыло отвратительной надменностью фразы.

— Я что, похожа на комнатную собачонку?! — прошипела я. — Пусть Таня перед тобой выслуживается! А мне ты на фиг не сдался! Кретин!

Я показала ему средний палец и помчалась на выход из учительской. Я даже воздухом одним с ним дышать не могла!

— За тобой, кстати, должок! — весело бросил он мне вслед.

— Какой ещё должок? — притормозила я у выхода и обернулась.

— Как какой, стриптизерша? — он назвал меня стриптизершей?! — Минет! Ты же всем сказала, что его уже сделала, так что теперь пора претворить его в реальность!

Он потешался надо мной. Козел!

— Пошёл ты! Придурок! Ненавижу тебя! — крикнула я и вылетела из учительской, хлопнув дверью.

Что за день такой сегодня?!

Я возвращался к себе в кабинет и никак не мог стереть улыбку со своего лица.

Англичанка, разумеется, перешла все допустимые границы в разговоре с учениками. Я понимал, что ею двигало, и отчасти даже принимал правильность выбранных ею слов. Но в целом, как директор школы, я понимал, какими проблемами это может обернуться. Выплеснув на стриптизершу свой гнев, я мог теперь соображать куда лучше. Ну, а кроме того, смог в очередной раз доказать себе и ей её истинные чувства ко мне. Поразительно, что она не поцеловала меня сама, я был практически уверен, что она это сделает. Видел её пылающее лицо, её глаза, её губы, ее язычок… Но нет, она попросила меня поцеловать её, и этим показала своё подчинение мне. Да, я любил, когда мне подчинялись вот так — непроизвольно и интуитивно. Особенно приятно было чувствовать свою власть над этой горячей стриптизершей, которая постоянно пыталась вести себя так свободолюбиво.

Нет, куколка, ты уже моя.

От этой мысли я улыбнулся ещё шире и вошёл в приемную. Там было пусто, но дверь в кабинет была открыта, хотя я помнил, что закрывал её. Неспешно зайдя в кабинет, я обнаружил там престранную картину. На моем столе сидела Таня в задранной до пояса юбке и в расстёгнутой блузке. Её ноги были широко раздвинуты, а в шаге от неё стоял завхоз. Таня держала его за галстук, а он стоял — ни жив, ни мертв. Красный, с выпученными глазами, он пытался что-то сказать. Увидев меня, он и вовсе, кажется, чуть в обморок не упал.

— К-Константи-тин Де-демидович… — заикаясь, проблеял он.

Таня взглянула на меня торжествующе, но галстук из рук выпустила.

— Мы тут немного развлеклись, ты же не против, милый? — сказала она с милой улыбкой на лице.

Но её улыбка быстро сползла, потому что она, видимо, увидела в моих глазах что-то такое, что в данный момент определенно угрожало её жизни. Таня резко спрыгнула со стола, одернула юбку и запахнула блузку.