— Нахера?! — я оторвался от двери и шагнул к стриптизерше, чтобы надавить на неё ещё и своим ростом. — Ты сама не понимаешь, что ли? Ты бы их ещё учила позировать у шеста, а парней учила бы запихивать деньги в трусы! Ах да, у тебя же нет трусов, какая досада!

Англичанка вспыхнула, но не отступила. Грозно так смотрела на меня снизу вверх. Зайчонок противостоящий волку, аж смешно.

— Какое вам дело до моих трусов?! — ты не поверишь… — И вообще, я, между прочим, стараюсь подружиться с учениками! Хочу стать для них своей! Хочу стать их лидером! Так они гораздо лучше будут воспринимать материал!

Какое похвальное рвение, вывернутое наизнанку.

— Ну так будь лидером! Только используй для этого нормальные качества — будь умной, веселой, сильной! Но нет, ты лишь используешь свою сексуальность!

— Да потому что подросткам плевать на ум! Им плевать на юмор! То есть не совсем плевать, но эти качества не стоят у них на первом месте. Их лидер должен быть привлекательным на все 100 процентов в первую очередь! А уж потом быть остроумным и находчивым. Да вы сами вспомните, когда вы были подростком, что вам нужно было? Хотя это, конечно, давно было, вы уже и забыли, — усмехнулась стриптизерша.

А вот это уже интересно. Она реально думает, что я старпёр, или это её очередная игра?

— И сколько, ты думаешь, мне лет? — прищурив глаза спросил я.

— Ну я не знаю, — она легкомысленно пожала плечами. — 50? Нет? — увидев моё изменившееся лицо, она добавила. — Ой, простите, 47, что ли?

Я шагнул на неё и с силой вжал в шкаф. Эта девчонка совсем забылась! 47, блять! Я мог бы показать ей прямо сейчас всю молодость моего организма. Я схватил рукой её подбородок, заставляя её искрящиеся от смеха глаза смотреть прямо на меня. Она кусала свои губы, пытаясь не рассмеяться мне в лицо. Стриптизерша считала, что может шалить безнаказанно? Её ошибка.

Вторую руку я сунул под платье и сжал её бедро. К моему удивлению трусы на ней были — слишком тонкие и маленькие, чтобы я почувствовал их утром, но были. А вот лифчика не было — выпирающие горошинки сосков дразнили и упирались в меня. На секунду я все же замер, с шипением выпуская весь воздух из легких. То, что я собирался сделать, было несколько за гранью разумного. Но ведь она сама меня соблазняла уже который день, не так ли? Всего-то третий, — напомнило мне мое подсознание и добавило — с каких пор ты стал так слаб? Я рыкнул сам себе и своим мыслям. Я не слаб! Я просто делаю то, что хочу, потому что я здесь главный. А стриптизерша и не возражает, так ведь?

Тряхнув головой, я выкинул ненужные мысли. Коленом я раздвинул ноги стриптизерши и скользнул рукой туда, где было горячее всего. Смех моментально исчез с её лица, настала моя очередь злорадно усмехаться. Её зрачки расширились, когда я сдвинул трусики в сторону и просунул палец между ее влажных складочек. Она была такая нежная там! И такая мокрая — идеальная для моего члена. Англичанка, кажется, собиралась возмутиться и даже открыла рот для этого, но я добавил ещё палец и начал ими двигать. Она вцепилась руками мне в плечи и прикрыла глаза, приглушенно выдохнув. Нет, куколка, я хочу видеть твой взгляд! Наказание ещё не окончено. Я тряхнул ее подбородок и с наслаждением увидел удовольствие и желание в распахнувшихся темных глазах. Я ускорил темп и, заметив, что стриптизерша начинает плавиться в моих руках, начал шептать ей на ушко, не отказывая себе в удовольствии чуть прикусывать ее мочку между словами:

— Я изменил своё мнение о тебе. Ты — не послушная девочка, нет. Ты ужасно плохая девчонка, которую, очевидно, редко наказывают. Что ж, я исправлю этот пробел.

— Да… — простонала она, двигаясь в такт моим пальцам.

Я добавил ещё один палец и продолжил:

— Я хочу наказать тебя за то, что обманула меня утром с платьем, — она были близко, я чувствовал это. — Я хочу наказать тебя за сцену у фонтана, — я ускорил движения. — И, наконец, я хочу наказать тебя за твою излишнюю сексуальность, из-за которой вся школа стоит на ушах. — вот сейчас! — А вот и наказание!

Я резко вытащил из неё пальцы за долю секунды до ее оргазма. Шах, куколка!

— Э-эй, — недовольно простонала она.

Стриптизерша попробовала вернуть мою руку к себе между ног, но я выдернул свою руку. Тогда она решила сама довести начатое до конца, но и тут я ее опередил. Я прижал колено к её мокрой киске, не давая возможности засунуть туда что бы то ни было. Она посмотрела на меня с возмущением, а потом вдруг заерзала на моем колене и выдохнула:

— А-ах!

Она с силой сжала мои плечи и уронила голову мне на грудь, тяжело дыша. Я остолбенело стоял. Как и мой член. Стриптизерша только что кончила на моем колене? Это вообще законно?!

Я мчалась по коридорам школы, не разбирая дороги. Кажется, я забежала в крыло начальной школы, где сейчас уже никого не было.

Что я натворила?! Вот черт!

Как только директор опустил своё колено — с мокрым пятном моего оргазма на нем — меня вдруг будто ледяной водой окатило. Я стояла в подсобке с широко раздвинутыми ногами, а передо мной стоял директор, чьи пальцы только что были во мне! И его член так выпирал из брюк, что он, наверняка, рассчитывал на взаимную любезность с моей стороны. Минет в подсобке! Я пулей выскочила оттуда, потому что знала, что ещё минута, и я бы опустилась перед ним на колени. По собственному желанию, да.

А что потом? Стать очередной его ассистенткой и раздвигать ноги по первому требованию?!

Я забежала в туалет и всмотрелась в своё отражение в зеркале, оперевшись руками о раковину. Я хотела видеть своё лицо, свои глаза, потому что часть меня вдруг решила, что стать ассистенткой директора было не так уж и плохо. Что плохого в оргазмах? Ничего, если только они не происходят в школе. В подсобке!

Мне стало не по себе, и я плеснула холодную воду себе на лицо. Плевать на макияж, я должна была прийти в себя. Это были не мои мысли в голове, нет! Они не могли быть моими. Я никогда не была заложницей тела и сейчас не собиралась ею становиться.

Мне следовало понять, как я вообще допустила подобное? Почему не возмутилась, не остановила директора, когда наш разговор перестал быть разговором? Мои щеки вспыхнули от воспоминаний. Я знала, почему. Он раздвинул мои ноги так властно и так непререкаемо, что я захотела ему подчиниться. Захотела, чтобы он зашёл так далеко, как только хотел. Потому что за всей этой властностью и силой я видела его непоколебимое желание обладать мной. И мне это нравилось.

Я вновь плеснула воды. Объект! Я снова становилась объектом!

Ведь я проходила это с отцом — он требовал полного подчинения. Я ходила в школу, которую он посчитал лучшей, посещала кружки, которые он считал подходящими, дружила с подругами, которых он одобрил. Даже универ и специальность он выбрал для меня сам! В тот раз мне удалось сбежать от него — скопимая к этому моменту кучу денег, я улетела учиться в Оксфорд под вымышленным именем. Отец нашёл меня, но не сразу. Пару месяцев я была на счастливой свободе. Это было невероятное чувство — быть хозяйкой самой себе!

Когда отец нашёл меня, то он смирился лишь с выбором университета. Квартиру мне купил, выбрал мне машину на свой вкус и сообщил, с кем мне не стоит общаться. И приставил ко мне ещё пару соглядатаев — охранниками я их назвать не могла. Они докладывали отцу о моих перемещениях, и он разрешил им уводить меня силой, если я находилась там, где не должна была.

Оксфорд я всё же закончила. Потом поставила отцу ультиматум — я сказала, что наложу на себя руки, если он продолжит меня контролировать. Ему пришлось уступить. Устроил только меня в эту школу и вроде бы отвязался.

Я уже начала думать, что меня ждала долгожданная свобода, как тут я встретила очередного властолюбца. Как назло, слишком горячего, красивого и сильного, чтобы я могла ему противостоять. Директор мог меня подчинить в два счёта, ему бы для этого пришлось лишь ещё пару раз пальцами пошевелить. Двумя или тремя.